Игра Лазаря

Марух Максим

Сенсор одобрительно хлопнул Лазаря по плечу:

– Неплохо, дружище! И что будем делать теперь, когда мы такие умные? Точнее, что будет делать Лилит?

Все с интересом уставились на Лазаря. Кажется, со временем у них выработался условный рефлекс к тому, что на любой вопрос у него заранее заготовлен ответ.

– Едем домой, – сказал Лазарь. – Девочкам зело понравился наш мохнатый друг, так что они составят ему компанию на заднем сиденье.

Он посмотрел на Алого. Пёс как раз выкопал из снега что-то, очень похожее на окаменевший трупик белки,

и теперь увлечённо вгрызался в эту падаль зубами.

– Да, и не забудьте прихватить его нямку, чтобы он не скучал в дороге.

Глава 6. Тёмная зона

1

Первым делом по приезду домой Лазарь отрядил Дару следить за всеми перемещениями Энуо в инсоне. Внутренний голос подсказывал: сегодняшняя встреча с Алым на Стандартной не пройдёт для мальчишки бесследно. Лазарь помнил, как издевательски захихикали проходящие мимо школьники, когда увидели, что Алый вовсе не Тихока, и это хихиканье не предвещало ничего доброго. Это хихиканье грозило стать для Энуо последней каплей, а по опыту Лазарь знал: последние капли редко выливаются во что-то хорошее. Оставалось понять, что конкретно повлечёт за собой эта капля, и когда ждать последствий.

Айма увела Алого на кухню, уже влюблённая в него по самые уши. Из гостиной слышалось, как она оживлённо беседует с псом, интересуясь, любит ли он куриный суп с сухарями. Сенс и Яника наблюдали за передвижениями Лазаря по комнате с дивана. Точно собаки Павлова, истекающие желудочным соком при виде мясной отбивной, они рефлексивно ждали, когда он заговорит, даже не пытаясь задействовать собственный мозг.

Если мозговая атрофия будет прогрессировать такими темпами, скоро придётся кормить их из одной миски с Алым, подумал Лазарь. Решив не потакать этой распущенности, которой сам же и способствовал, постоянно взваливая на себя роль паровоза, он остановился посреди комнаты и оглядел свои «вагоны».

– Думаю, всё дело в Тихоке, – проговорила Яника, вызвав в Лазаре волну душевного подъёма.

Очень уж хотелось, чтобы она заговорила первой, убедиться, что он выбрал её не зря, что нарушил договор не напрасно.

«Ты ждёшь другого» – подсказал внутренний правдоискатель. – «Ты хочешь в очередной раз убедиться, что не зря выгнал мальчишку по делу, так? Вот в чём причина».

– Продолжай, – сказал Лазарь.

– Может, прозвучит слишком напыщенно, но очень скоро весь мир Энуо сузится до маленького пятнышка света, исходящего от одного единственного софита по имени Тихока. Разбей софит, и Игра проиграна.

– А тебе не кажется, что это как-то слишком… инвазивно, что ли? – спросил Сенсор. Время от времени он вставлял в свою речь умные словечки вроде «инвазивно» или «фрустрация», как бы говоря тем самым: «смотрите, я тоже так умею». – Лазарь, конечно, грубо нарушил правила с тобой в прошлый раз, но просто тупо убивать собаку – это перебор. И уж точно далеко от канонов Игры.

К

сожалению, в своём подражательстве Лазарю, он забывал исключать из речи словечки вроде «тупо», «типа» или «ёкарный бабай», чем портил всю пародию.

– Очень мило, что жизнь собаки ты ставишь превыше моей, – беззлобно заметила Яника.

Лазарь взорвался нарочито громким хохотом, и Сенс подпрыгнул от неожиданности. Широкие щёки залились румянцем.

– Я хочу сказать, для Энуо он не собака, а очень даже человек. Брат, которого он потерял полгода назад. Который защищал его, пусть локально, но это всё же лучше, чем одна сплошная «тёмная зона». Убить Тихоку сейчас – всё равно, что толкнуть Антона под колёса машины. И потому я говорю: это слишком круто, и на том стою.

– Слишком круто – не аргумент для Ведущего Игры. Уж мне можешь поверить, – мягко возразила Яника.

Её взгляд скользнул по запястьям, которые она отныне всегда прятала под одеждой с длинным рукавом, и Лазарь быстро отвёл глаза, чтобы она не заметила, что он-то как раз всё заметил. Впервые в жизни ему не хотелось смущать человека, отличного от его отражения в зеркале.

– Думаю, Лилит организовала эти псевдопоиски с одной единственной целью: довести мальчика до полного отчаяния, – сказала Яника. – Когда он дойдёт до нужной кондиции, они добьют его контрольным в голову. Тогда он сломается.

Сенс отклонился от Яники, и, поелозив пятой точкой, удобней утрамбовал себя в диван.

– Намекаешь, что у нас снова доведение до самоубийства? И то, что мы слышим это из уст самоубийцы, конечно, никак с этим не связано?

Обычно, Сенс язвит реже, чем комета Галлея возвращается к солнцу, а потому наблюдать столь редчайшее явление всегда интересно. Пожалуй, Лазарь даже насладился бы этим впечатляющим зрелищем, если бы оно не касалось Яники.

От такого прямолинейного выпада девушка смутилась, и Лазарь решил вмешаться:

– Да-да-да, а если бы её изнасиловали, она бы первым делом устроила мальчишке ректальный осмотр. Хотя постой… – он вопросительно посмотрел на Янику: – Почему ты до сих пор не предложила устроить осмотр?

Яника сделала вид, что вопрос адресован не ей, но Лазарь заметил, как напряглось её горло, и почувствовал укол совести, что случалось с ним ещё реже, чем приступы язвительности у Сенса.

«Нет» – ответил он Янике, когда она спросила его про Марса, хотя должен был ответить «да».

«Ты бы ни за что не сказал «да»« – услужливо напомнила всевидящая проекция. – «Они пригрозила съехать. Помнишь, что ты почувствовал, когда она заговорила об этом?».

Лазарь прекрасно помнил. У него сердце ушло в пятки – вот что он почувствовал.

– Права насчёт отчаяния, не права насчёт контрольного в голову, – сказал он Янике, а в сторону Сенса бросил: – Ты вообще кругом неправ.

– И почему же, о, Великий Соломон?

Лазарь устал расхаживать по комнате и присел на журнальный столик. Тот жалобно заскрипел под ним, недвусмысленно намекая, что очень скоро его терпение о четырёх ножках лопнет.