Игра Лазаря

Марух Максим

Лазарь даже не взглянул на японку. Он не мог оторвать глаз от Урании Мадагаскарской, которую едва не принял за ночного мотылька.

За кого мог мстить Энуо? За погибшего брата, за живого себя, за всех сразу – теперь уже не важно. Месть давно зрела в нём. Он вынашивал её внутри себя, как нежеланного ребёнка. Но для того, чтобы этот ребёнок мог родиться, Ведущему требовалось подготовить почву. Ничто не питает жажду мщения лучше, чем злость. Для этих целей и были организованы псевдопоиски Тихоки, за время которых мальчишку успели достать до такой степени, что плод внутри него вызрел и набрался сил. Оставалось вернуть Энуо орудие возмездия, когда начнутся схватки.

Лазарь

окинул друзей взглядом.

– Я ошибся. Они не собираются убивать Тихоку.

Глава 7. Светлая зона

1

Погода наладилась окончательно. Солнце стремилось поскорее высушить воду, как будто случайно пролитую на землю из гигантского стакана, сбитого неуклюжим локтем.

Положительные изменения в погоде могли быть обусловлены двумя факторами: Марсом, истребившим всех Морлоков на территории центра, как Дронтов, и Энуо, унёсшим своё «проклятие» вместе с собой. Лазарь не знал наверняка, что из двух ближе к истине, но если второе, то судя по тому как припекало в затылок, Энуо и Ко ушли далеко. С другой стороны, навороченные «девайсы», коими в избытке снабжал своих офицеров Ведущий, сейчас ничем не могли им помочь. Куда бы ни направились Бельфегор и Лилит, им придётся идти пешком, а это давало преимущество.

– Преимущество? – нахмурилась Яника. – И в чём же оно?

– В том, что Энуо с нами нет, – ответил Лазарь. – А значит, мы можем творить чудеса, когда захотим, без опаски получить сову из министерства магии. Самый быстрый способ догнать Энуо – выйти из инсона и снова вернуться. Но выйти не до конца, а как бы наполовину. Это сэкономит нам кучу времени.

– Что-то типа телепортации? – смекнул Марс. – Хоп – и ты уже там.

– Вроде того, – подтвердила Айма.

– Не думаю, что мне хватит практики для таких выкрутасов, – с сомнением сказала Яника. – Это, наверное, очень сложная техника.

– Не волнуйся, мы с Лазарем поведём, – успокоила её Айма. – На самом деле всё не так уж и сложно. Со временем ты всему научишься.

Марсен зыркнул на японку так, будто собирался нацелить в неё свой устрашающий дробовик, и та быстро поправилась:

– Ты тоже, Марс. Вы оба научитесь.

– Я с Яникой, а ты бери вундеркинда, – сказал Лазарь. – Пока он не наделал в тебе дыр.

Айма нервно рассмеялась.

Они встали поближе друг к другу и взялись за руки попарно. В одной руке Марс по-прежнему держал за цевьё огромный дробовик.

– Своё «вундерваффе» можешь оставить здесь, – посоветовал Лазарь. – На несколько секунд мы вынырнем из инсона, а когда вернёмся, его уже не будет.

Марсен окинул оружие таким любовным взглядом, как если бы именно им прорубил себе путь сквозь тернии к звёздам. Отчасти так оно и было, но лишь отчасти. С тоской в глазах парень прислонил дробовик к решётке вольера и нежно погладил ладонью на прощанье.

Лазарь приблизился к Янике на расстояние, требуемое для медленного танца:

– Айма, забудь о снайперстве. Сейчас всё наоборот. Нужно приземлиться как можно дальше от Энуо и его банды, или снайперством займётся Лилит. И держись поближе ко мне, насколько это возможно.

Японка утвердительно покачала головой и повернулась к Марсу.

– Расслабься, выдохни и не двигайся, – приказал Лазарь, а потом обнял свободной рукой за талию. Со стороны могло показаться, что они собрались вальсировать. Справа Айма проделывала то же самое с Марсом. – Закрой глаза.

Яника так и сделала. А вот Лазарь нет. Впервые он видел

её лицо так близко и мог беззастенчиво рассматривать его, не опасаясь быть пойманным.

«Пойманным»... ну и словечко. Как будто он вламывается в чужой дом посреди ночи, с чулком на голове и фомкой в руках.

Несмотря на грязь, пот и кровь, в изобилии покрывающие тело и одежду Яники, от неё всё равно очень приятно пахло. Шампунем для волос с лавандой, крепким кофе и особенным, ни с чем не сравнимым ароматом молодой женской кожи, привыкшей к каждодневному уходу. Инсоны передают реальный запах Бегуна, который всегда перебивает запах проекции, даже если та извозится в коровьем навозе, и Лазарь видел в этом ещё один плюс для себя – почувствовать запах её тела так близко ему тоже доводилось впервые.

Её лицо действительно было очень красиво. В сочетании с закрытыми глазами и лёгкой полуулыбкой от нелепости ситуации, эта красота приобретала едва уловимый оттенок невинности. Даже перепачканное грязью, болью и страхом – всем тем, чего ей пришлось натерпеться за последний час – это лицо стоило того, чтобы его украсть. Хотя бы на несколько мгновений.

 «Давайте скорее», – заторопила Дара. – «Времени в обрез».

Лазарь вздрогнул и захлопнул веки.

2

Выполнять «телепортацию» было сложнее, чем просто выходить из инсона. Основная закавыка здесь в том, чтобы не выпасть в явь окончательно, иначе вся экономия времени коту под хвост. Главное – вовремя почувствовать ту невидимую грань, за которую нельзя переступать, и вернуться обратно. Это напоминало пикирование самолёта, когда от пилота требуется выждать нужный момент и потянуть штурвал на себя. Но сейчас на хвосте у Лазаря болтался на буксире ещё один самолёт, который тоже нужно было тащить наверх. К счастью, этот второй самолёт казался не тяжелее «кукурузника», да к тому же всячески старался облегчить себя, раскручивая носовой пропеллер и двигая закрылками.

Лазарь открыл глаза первым. Они с Яникой стояли на тёмной холодной улице, заключив друг друга в объятия. Девушка зарылась лицом в воротник его куртки, как будто пряталась от песчаной бури, а макушкой прижималась к левой щеке. Ветер сдувал с головы тонкие рыжие нити и растягивали по лицу Лазаря, словно паутинки, летающие по воздуху во время бабьего лета.

Лазарь разжал объятия. Яника вышла из оцепенения и плавно отстранилась от него. Осоловело захлопала огромными глазами. Неподалёку Айма пыталась отодрать от себя Марсена.

«Прячьтесь! Прячьтесь! Прячьтесь!» – заторопила Дара. – «Скорее, пока вас не заметили»!

Их забросило в самый конец Стандартной. По крайней мере, той улицы, что когда-то была Стандартной. Сейчас она угадывалась лишь по знакомому ландшафту да перекрёстку с Баржомской, маячившим в двухстах метрах вверх по склону. Ориентироваться по домам теперь было невозможно. Большинство из них превратились в дымящиеся пепелища и полуразрушенные остовы с обвалившимися вовнутрь крышами и торчащими четырёхугольниками стен. На месте окон в стенах зияли квадратные пробоины, оскалившиеся острыми обломками выбитых стёкол. Земельные участки перед домами будто выжгли напалмом. Тут и там среди куч золы и пепла догорали маленькие костерки, клубящиеся чёрным дымом сжигаемых нефтепродуктов. Воздух был пропитан гарью, от которой горчило на языке и слезилось в глазах. Брусчатая дорога была разворочена яминами и дымящимися воронками. Повсюду валялись вырванные из земли булыжники и комья чернозёма. Весёлую картину дополняли низкие золотисто-чёрные тучи, похожие на куриные тушки, закопчённые снизу бушевавшим внизу пожаром.