Игра на двоих
Шрифт:
Эффи гладит меня по голове и не скрывает слез, от которых у нее моментально растекается макияж. Порция кладет руки мне на плечи и что-то тихо говорит; от волнения я с трудом разбираю ее слова. Цинна просто молча обнимает меня. Хеймитч прислоняется спиной к двери и с довольной улыбкой наблюдает за нами. Покончив с приветствиями, команда вкратце рассказывает, что меня ждет в ближайшие дни. Ментор и Эффи остаются в гостиной, а мы с Цинной поднимаемся на лифте в вестибюль Тренировочного Центра, а затем — на двенадцатый этаж, в апартаменты стилиста: он и его помощники должны подготовить меня к церемонии коронации.
Стоит нам выйти из лифта, как меня окружает команда подготовки, раз за разом повторяя, как они рады моей победе. Ни на секунду ни замолкая, компания окидывает меня оценивающим взглядом и в ужасе закатывает глаза. Цинна, ободряюще улыбнувшись напоследок, уходит и оставляет нас наедине. Его помощники мигом отправляют меня в душ, а сами уже раскладывают на столе всевозможные инструменты для того, чтобы вернуть мне человеческий облик. И лишь взглянув после душа в зеркало, я понимаю их реакцию. Две недели на Арене не прошли даром: от меня осталась лишь тень. Непонятно, откуда у столь хрупкого создания брались силы для борьбы? Обострившиеся черты лица. Круги под глазами. Сухая, обветренная кожа. Спутанные и поредевшие волосы. Взгляд загнанного зверя. Дикая. Сумасшедшая. Чужая. Даже несколько дней в больнице не смогли исправить то, что со мной сделали Игры. Я с трудом узнаю себя в зеркале. Интересно, скольких трудов стоило Хеймитчу сдержать пару ироничных замечаний относительно моего внешнего вида?
Вернувшись после горячего душа в гостиную, устраиваюсь в глубоком кресле и стараюсь забыть об окружающей меня действительности на следующие несколько часов. Команда подготовки принимается за работу, обсуждая, кто чем занимался во время Игр. Смешные. На их глазах малолетние трибуты убивают друг друга и гибнут сами, но им нет до этого дела. Хотя за то время, которое они смотрят Игры и общаются с участниками, можно настолько привыкнуть к всему происходящему, что чувства притупляются сами собой. Возможно, через несколько лет меня ждет то же самое. Как следует обдумав последнюю мысль, я начинаю относиться к их разговорам с меньшей неприязнью, чем раньше.
Спустя пару часов к нам присоединяется Цинна с привычным черным платьем с руках.
— Не боишься, что тебя обвинят в однообразии? — интересуюсь я, пока стилист помогает мне одеться.
— Нет, — лаконично отвечает он. — На этот раз я немного изменил твой стиль. Потерпи еще немного, мне нужно закончить.
— Даже твои подопечные не имеют права видеть незаконченную работу?
Вместо ответа Цинна хитро улыбается и молча протягивает мне обувь.
Когда стилист все же разрешает мне повернуться к зеркалу, я едва могу сдержать удивленный вздох. Стиль и правда стал другим, более женственным и даже
слегка легкомысленным. Короткое черное платье: узкий корсет и пышная юбка из
— Как думаешь, подходящий образ для победительницы? — спрашивает Цинна, стоя рядом и наблюдая за моей реакцией на его творение.
— Да. То, что нужно, — я отвечаю ему улыбкой.
Мы спускаемся на нижние этажи и проходим по длинным темным коридорам. Церемония будет проходить на Главной Площади перед дворцом Президента, на небольшом возвышении, куда нас поднимут на специальных лифтах из-под сцены: помощники стилиста, куратор-распорядитель, стилист и ментор, а за ними — сам Победитель. Я стою в маленькой комнате, освещаемой тусклым светом одинокой лампочки, на металлическом диске, который явно не добавляет мне спокойствия, напоминая начало Голодных Игр, взрыв и битву у Рога Изобилия.
Толпа неистовствует: ее крики слышны даже здесь, под сценой. Зрителям явно не терпится увидеть победителя и его команду подготовки. Фирменного смеха Цезаря пока не слышно, значит, у меня есть несколько минут для того, чтобы успокоить бешено стучащее сердце. Кто-то неслышно проскальзывает в комнату, подходит ко мне и касается плеча. Я испуганно оборачиваюсь и встречаюсь с заинтересованным взглядом серых глаз. Хеймитч. В ту же секунду от волнения не остается и следа.
Цинна явно успел поработать и с ним: ментор одет в черные брюки и рубашку, поверх которой небрежно наброшен короткий жилет с украшением в виде серебряной цепочки. Мне нравится, что наши наряды выдержаны в одном цвете и стиле: так я меньше чувствую собственное одиночество.
— Хотел взглянуть на тебя до начала церемонии, — поясняет мужчина. — Стилист не посчитал нужным советоваться со мной относительно твоего образа.
Спустившись с диска, поднимаю руки и поворачиваюсь. Ментор окидывает меня долгим взглядом, но не говорит ни слова. Внезапно я замечаю, что его глаза потемнели, но не могу понять, какое чувство прячется в глубине пристального взгляда. Наконец мое терпение заканчивается:
— Как я выгляжу?
Хеймитч подходит, осторожно проводит рукой по моим волосам и тихо отвечает:
— Как Победительница. Не хватает только победной улыбки.
— Боюсь, после всего того, что натворили Организаторы, я способна разве что на хищный оскал, — мой смех отдается эхом в темном помещении.
— Постарайся не отравить Сноу своим ядом, — усмехается ментор. — А что касается Распорядителей…
Мужчина замолкает и задумчиво смотрит на меня. По моей спине пробегает неприятный холодок.
— Хеймитч?
Вместо ответа тот обнимает меня и прижимает к себе. Спрятав лицо у него на плече, я тихо спрашиваю:
— У меня проблемы?
— Я не знаю, — честно признается Хеймитч. — Организаторы явно недовольны, но…
— Недовольны чем? — прерываю я. — Моей победой? Тем, что я выжила?
— Тише, детка. Можно сказать и так. Ты стала одним из тех неудобных Победителей, о которых я говорил. Распорядители не рассчитывали на твою победу, надеясь, что ты погибнешь в первые дни. Им кажется, что ты слишком много знаешь, причем-то, что знать не должна.
— Моя выходка на аттестации? — у меня замирает сердце.