Игра на двоих
Шрифт:
Тем же вечером мы пытаемся сделать вид, что ничего не произошло, и устраиваемся в глубоких креслах библиотеки с книгами в руках. Ментор продолжает пересказывать историю Панема, но сегодня даже самые интересные и загадочные факты оказываются не в силах увлечь меня. Смотрю на Хеймитча, а перед глазами стоит перекошенное ненавистью лицо матери Джаспера. Слушаю голос ментора, а в ушах звенят крики распаленной толпы. Все, чем я пыталась заполнить образовавшуюся внутри пустоту на протяжении долгих недель, исчезает. Я снова чувствую, как она медленно поглощает меня, лишает того подобия опоры, которую я успела обрести во многом благодаря стараниям своего наставника.
Очень
— Эрика?
Я продолжаю молчать и лишь глубже и глубже вжимаюсь в кресло, прижав колени к груди и обняв себя за плечи.
— Не делай этого, детка, — предостерегающим тоном, медленно, почти по слогам произносит мужчина. — Не уходи.
— Почему?
— Потому что это путь без надежды на возвращение.
— А куда возвращаться? , — немного помолчав, вопросом на вопрос отвечаю я. — К людям, которые меня ненавидят и желают, чтобы я сгорела в адском пламени? К родителям, с которыми мы стали чужим людьми? В Капитолий, который хочет использовать меня в качестве безвольной игрушки, дергая за ниточки, как покорную марионетку?
— Ко мне.
— Зачем все это, Хеймитч? — равнодушно спрашиваю я, отвернувшись и уставившись в окно. — Почему ты так настойчиво пытаешься меня вернуть?
— Потому что полгода назад именно ты заставила меня измениться. Отказаться от жалкого существования, которое я влачил на протяжении целой вечности, до встречи с тобой. Начать жить. Огонь, который я видел в твоих глазах, не только поддерживал твою жизнь, но смог согреть и меня. Я не должен был позволить этому пламени погаснуть.
— Оно уже погасло, если ты не заметил, — фыркаю я.
— Я был готов на все, чтобы зажечь его снова, — упрямо заявляет Хеймитч.
Я медленно поднимаюсь на ноги и делаю несколько шагов вперед, к стоящему в центре комнаты ментору.
— Ты делаешь все это только из благодарности? Из чувства долга? Ты ничего мне не должен.
Внезапно я вижу в самой глубине темно-серых глаз тщательно скрываемые боль и разочарование.
— Нет. Я уже говорил об этом и готов повторять вновь и вновь. Я просто не смогу жить в мире, в котором нет тебя. Я не выживу, потому что моя жизнь заключена в той, кто стоит напротив меня и делает вид, что ей безразличны мои слова. Я могу замолчать. Или уйти. Неважно, что случится со мной, — ты и так знаешь, что твоя жизнь значит для меня куда больше, чем собственная. Если тебя не будет рядом — не страшно, главное — чтобы ты жила.
— Ты говорил, что не покинешь меня даже если я попрошу тебя об этом, — усмехаюсь я. — Готов нарушить обещание?
— Просто я вижу, что мои попытки доказать тебе ценность нашей жизни так ни к чему не привели, — печально констатирует мужчина. — Скажи, детка, ты правда хочешь, чтобы я ушел? Чтобы отпустил тебя?
В тот момент я понимаю, что ментор разочарован не в подопечной, а в себе самом, в том, что не смог рассчитать собственные силы. Следующие пять минут проходят в молчании. Наконец Хеймитч едва заметно качает головой и делает шаг в сторону прихожей. Затем еще один. Так, медленно, все оттягивая решающий момент, он готовится уйти, и расстояние между нами становится все больше.
Внезапно я в полной мере осознаю причину, по которой злилась на Хеймитча весь последний месяц, пока тот возвращал меня к жизни. Он был близко, и порой мне казалось, что все это слишком, что это переходит все границы, что он нарочно привязывает
— Нет. Не хочу. Не уходи.
Хеймитч моментально оборачивается, но не подходит ко мне. Вместо этого он остается стоять у двери и продолжает прерванный разговор.
— Я пытался сделать все, что в моих силах, чтобы удержать тебя в этом мире. Старался отвлечь тебя, не допустить воспоминаний о случившемся. Заполнить каждую минуту твоей жизни, чтобы показать, ради чего стоит жить.
— Значит, этого мало, — сказанные мной слова звучат жестоко и эгоистично, но я не в силах смягчить их.
— Я не понимаю, Эрика, — в голосе Хеймитча звучит отчаяние. — Помоги мне: скажи, что тебе нужно.
Я наконец отваживаюсь взглянуть мужчине в глаза.
— Это же так просто, ментор. Мне нужно больше.
Мне просто нужно больше, чем-то, о чем говорит Хеймитч. Но я не знаю, что именно. А вот в его взгляде внезапно мелькает огонек понимания. Лед исчезает, уступая место разгорающемуся в темно-серых глазах пламени. Яростному, неукротимому, адскому пламени, в котором я готова гореть вечность за вечностью.
На все, что происходит дальше, уходят ничтожные доли секунды, но для меня это словно замедленная съемка, кадр за кадром. Вот Хеймитч делает шаг вперед и стремительно приближается ко мне, сметая все, что попадается ему на пути. Вот он стоит передо мной; на лице застыло выражение отчаянной решимости, в глазах плещется жидкий огонь. Вот ментор хватает подопечную за плечи и слегка отталкивает назад, словно ища точку опоры. А в следующую секунду мужчина уже изо всех сил прижимает меня к противоположной стене и целует. Его поцелуй не похож на то легкое прикосновение, которое я позволила себе в минуту слабости по возвращении в Дистрикт. Властный и требовательный, он заставляет забыть обо всем, не слушать разум, отдаться на волю чувств и инстинктов. В нем есть что-то хищное, то самое безумие зверя, с которым я познакомилась прошлой ночью. Сухие и терпкие губы ментора обжигают мои, искусанные в кровь. На мгновение я теряюсь, но миг спустя сомнения уходят, и я отвечаю на приглашение Хеймитча перейти последнюю границу, разделявшую нас. Одной рукой мужчина обнимает меня за талию, другой — за шею, я же запускаю руки в его длинные, спутанные волосы. Я уже знаю, чем мне запомнится наш первый поцелуй — своей неправильностью — места, времени, причины. Это не признание в любви, не сиюминутная прихоть или слабость. Это всего лишь попытка. Для меня — очередная, чтобы найти выход из западни и удержаться от падения. Для Хеймитча — последняя, чтобы вновь увидеть в глазах подопечной желание жить.
Ледяная клетка, в которую заключено мое сердце, начинает таять. В нем снова вспыхивает искра, но, как и первая, она сразу угасает. Следом за ней еще одна. А секунду спустя внутри меня разгорается пламя, подобно тому, что я видела во взгляде Хеймитча несколько секунд — или столетий? — назад. Его длинные и острые язычки проникают даже в самые отдаленные, потайные уголки моей души, выжигая пустоту, боль, невысказанные слова и невыплаканные слезы. Ментор выполнил свое обещание. Теперь мы оба горим в огне, как нам и желали наши враги. Только им не дано понять, что от этого мы становимся только сильнее.