Игра не ради игры
Шрифт:
— В смысле запропал?
— А вот так вот. Два дня назад ушел из города со всем экипажем за каким-то дьяволом, двести тысяч соленых крабов ему за пазуху, и ни слуху ни духу с тех пор. Запропал, понимаешь?
— А экипаж большой? — Мне нарисовался отряд матросов с развевающимися ленточками, в тельняшках, впереди бравый капитан, они идут колонной по трое, с развеселой морской песней, и исчезают в лесу.
— Ты это корыто видел? Откуда там большой экипаж. Три человека да сам Гуль — вот и все!
— Ага, капитана зовут Гуль.
— Ну да. Ну что, поищешь?
"Вам предложено принять задание "Найти капитана". Условие — найти капитана Гуля. Награды: 700 опыта; существенная скидка на стоимость проезда на корабле "Светляк". Принять?"
А почему бы и нет?
— Отлично. Как найдешь этого старого спрута, гони его сюда. Ну а я уж постараюсь, чтобы он скостил тебе стоимость билета, сто миллионов морских звезд тебе в рукав! Да, в мэрию загляни, этот вяленый кальмар туда вроде заходил, что-то уточнял. Может, мэр Глопкинс, крыса сухопутная, чего знает.
Мэрия была в двух шагах от порта. Я с опаской приоткрыл дверь в кабинет градоначальника — знаем мы местных руководителей, на предыдущего нагляделся. Но нет, этот был вроде ничего — длинный и костлявый, как сушеный лещ. С длинным хрящеватым носом и грустными глазами. И, кстати, совершенно не соответствующий фамилии Глопкинс. Я постучал в дверь, уже фактически войдя.
— Здрасте, — поприветствовал его я.
— Добрый день, — любезно ответил мне он.
— А у меня к вам вопросы. Есть минуточка?
— Конечно, — натянуто улыбнулся мэр. — Моя обязанность — делать пребывание в городе для приезжающих и проезжающих максимально комфортным.
— Ух ты, — сказал я. — Но я не об этом. Я тут был у господина Хольгеррсона…
— А. Этот старый пьянчуга. "Сто тысяч бутылок мне в горло". — Мэр очень похоже передразнил начальника порта. — И что?
— Ну он подрядил меня найти пропавшего капитана Гуля. И сказал, что капитан перед тем, как пропасть, заходил к вам.
— Было дело. Он спрашивал у меня, как пройти к травнице Мэрион. У него ревматизм разыгрался. А моряку с ревматизмом в плаванье никак нельзя. Я ему и сказал, как до нее дойти.
— А мне не расскажете? Надо ж старика Гуля найти — народ ждет.
— Благое дело делаете, молодой человек. И дорогу расскажу, и даже записку Мэрион напишу, а то она с вами и говорить-то не станет — вздорный у нее характер. Хотя у нее и матушка не сахар была. Та еще, простите светлые боги, стервозина. Но травницы они обе — что матерь ее, покойница, была, что теперь Мэрион, — первостатейные.
— Вот спасибо вам, гражданин мэр!
— Как ты меня назвал?
— А, это по привычке. В моих краях так уважаемых чиновников называют.
— Понятно. Хорошее слово, надо в обиход ввести.
Мэр, сопя, набросал ручкой с ржавым пером несколько строчек на пергаменте, присыпал его песком, стряхнул и протянул пергамент мне.
— Отдашь Мэрион. Задашь ей свои вопросы — она на все ответит. Удачи тебе!
— А дойти-то
— А. Ну да. Конечно. Из города выйдешь — сразу забирай налево. Пройдешь перелесок, потом просеку, выйдешь на поляну со здоровенным вязом. Вот на той поляне, у вяза, и стоит ее домик.
— Спасибо! Пойду!
И я направился к выходу.
— Слушай, молодой человек…
— Хейген. Можно лэрд Хейген.
— Лэрд Хейген, я смотрю, вы человек бывалый. — Мэр встал из-за стола и подошел ко мне. И перешел на "вы", услышав слово "лэрд". Вот так и получают дворянство…
— Ну есть маленько, — поскромничал я.
— Ну как. У вас вон меч, щит. Глаза такие… воина, в общем, взгляд. Не поймешь сразу, что думаете — то ли шутку пошутите, то ли голову проломите. У нас в августе День королевской стражи бывает, вот наши местные ветераны так же смотрят. Они в этот день кольчуги напялят со шлемами, винища напьются и давай развлекаться. То у синдских торговцев арбы с фруктами перевернут, то глиняные пластины, которыми дома укрепляют, ладонью дробят. А под вечер в реку прыгают. То ли охлаждаются, то ли с ума сходят. И орут: "За стражу". И кувшины пустые о голову разбивают.
— Ну военные, они на всю голову пришибленные… Не все, конечно, но…
— Так то военные. А вы другой.
— А чего надо-то, уважаемый?
— Да вот, беда у нас случилась. Чуда-юда пропала. Украли ее… — Мэр грустно шмыгнул большим носом.
— Какая чуда-юда? Животное, что ли?
— Нет. Это статуэтка. Есть о ней одна история. Наш город основали три достославных и многочисленных семейства — Саймоны, Гарфункели и Фландерсы. Когда они пришли на этот берег, отцы трех семейств сказали: "Да это просто отличное место для поселения!" — и стали возводить первые дома.
Мэр снова сел за стол и махнул мне рукой: "Садись".
— Во-о-от. И когда они работали, бревна тесали и фундамент возводили, из воды выползла чуда-юда. Страшная, с ластами, глаза, как два фонаря, и вся блестит! И к ним поползла, чтобы, значит, уничтожить и сожрать!
— Сразу три семейства? — не слишком поверил я.
— Ну они, чуды-юды-то эти — о-о-о! — Мэр потряс сухоньким кулачком в воздухе и продолжил: — И тогда Джебедайя Фландерс схватил топор и стал рубить страшилище. И остальные тоже чего было похватали и тоже стали его изводить!
— И, поди, извели? — без тени сомнения спросил я.
— Да! — с гордостью сказал мэр.
Еще бы! Когда такая орава — отцы семейства, сыновья, дяди и племянники аж трех родов наваливаются на одну чуду-юду, много ли у нее шансов. Не факт, что это вообще не был какой-нибудь местный тюлень, который просто так на берег вылез. На предмет моциона.
— И после этого славного подвига, когда дома были построены и три семейства праздновали основание поселка — городом-то мы потом стали — Мартин Фландерс, сын Джебедайи, показал всем статуэтку чуды-юды, которую он крайне искусно вырезал из дерева. Она-то и стала первой реликвией Меттана, которая хранится и передается из поколения в поколение. А вот теперь ее украли. — И мэр поник головой.