Игра по правилам
Шрифт:
— Я и пришел об этом с вами поговорить.
— И, похоже, не очень-то рады, — сказал он, внимательно глядя на меня. — Не хотите ли присесть?
Дженкс указал на стул, а сам уселся на табуретку. Его голос не был похож на граненое стекло. Скорее несколько обтесанный вариант ист-эндского говора, принадлежащий человеку, вышедшему из ниоткуда, не имевшему никаких привилегий и прославившемуся лишь благодаря своему неоспоримому таланту. Длительный успех развил в нем чувство уверенности, стремление к творчеству сочеталось с деловитостью; он был настоящим художником
— Я только вхожу в курс дела, — осторожно начал я. — Я сделаю все, что смогу.
— Грев был гением! — с жаром воскликнул он. — Никто не разбирался в камнях так, как он. Он приносил мне удивительные экземпляры, неповторимые, а я делал из них... — Он замолчал и раскинул руки. — Все это украшает дворцы, — продолжал он, — музеи, особняки на Палм-Бич. Да, я пользуюсь популярностью, продавая это туда, где мне платят. И я испытываю гордость, гордость за свои произведения. Они хороши, я стою дорого, и это доставляет мне наслаждение.
— Вы их все делаете сами? — спросил я. Он рассмеялся.
— Нет, не сам лично, конечно. Я бы не смог. Но все это результаты моей фантазии, не поймите меня не правильно, но у меня есть мастерская, где все это делается. Я сам занимаюсь лишь чем-то необычным, я бы сказал, уникальным. А между делом я работаю на общий рынок. Грев говорил, у него есть хорошие шпинели, они еще остались?
— Э-э-э... красные? — спросил я.
— Красные, — подтвердил он. — Три, четыре или пять карат. Я возьму все, что у вас есть.
— Завтра мы пришлем.
— Только с курьером, а не почтой, — предупредил он.
— Хорошо.
— И кусок швейцарского горного хрусталя. Грев показывал мне фотографию. Я получил заказ, для выполнения которого надо проявить фантазию. Хрусталь тоже пришлите.
— Хорошо, — вновь повторил я, стараясь не показывать своих сомнений. Я не видел никакого хрусталя. «Аннет должна знать», — решил я.
— А что с алмазами? — поинтересовался Дженкс между делом.
С должной осмотрительностью я сделал глубокий вдох и выдох.
— А что? — спросил я.
— Грев собирался покупать. То есть он купил их. Он мне говорил об этом и отослал целую партию на шлифовку. Они уже вернулись?
— Еще нет, — сказал я в надежде, что мой ответ правдоподобен. — Вы говорите о тех алмазах, которые он купил через Центральное торговое объединение? Пару месяцев назад?
— Разумеется. Он купил часть партии у лицензента, потому что я его просил. Ведь я по-прежнему занимаюсь крупными перстнями и кулонами, на которых сделал себе имя, только теперь украшаю их более крупными бриллиантами — это приносит большую прибыль, пока они пользуются спросом. Я попросил Гревила приобрести их, потому что я доверяю ему. Доверие в нашем деле как золото, пусть он и не занимается бриллиантами. Не станешь же покупать камни в два-три карата у первого встречного, даже если они и безупречны, правильно?
— Э-э-э...да.
— Так вот, он купил алмазы и отправил их в Антверпен, чтобы их обработали так, как мне надо, хотелось бы надеяться.
Я кивнул. Теперь я понял.
— Некоторые из них я превращу в звезды, сверкающие на фоне горного хрусталя... — Он осекся и, пожав плечами, будто сам себе удивляясь, продолжил:
— Я делаю «мобиль» с бриллиантами на тоненьких золотых проволочках, которые будут двигаться от малейшего дуновения. Это должно висеть у окна и сверкать огнем на солнце. — Вновь недоумение, только на сей раз в улыбке. — Бриллианты восхитительны в солнечном свете, он делает их неповторимыми, а все снобы и городские обыватели вопят, что чудовищно вульгарно носить бриллиантовые серьги и браслеты днем. По правде говоря, мне просто тошно это слышать. Все это такая чушь.
Я никогда раньше не задумывался над тем, как выглядят бриллианты на солнце, однако можно было предполагать, что меня ждало и это в будущем. «Открывая для себя что-то новое, его уже не закроешь», — возможно, заметил бы Гревил.
— Я пока еще не успел во всем разобраться, — сказал я, понимая, что сильно приукрашиваю свое положение. — А вы пока не получили ни одного из этих алмазов?
Он покачал головой.
— Пока я особо с ними не торопился.
— И... э... о каком количестве идет речь?
— О какой-нибудь сотне. Как я уже говорил, они не самого лучшего цвета в общепринятом представлении, но в золоте могут выглядеть теплее, если не отличаются ярко выраженной голубоватой белизной. Я в основном работаю с золотом. Мне нравится оно на ощупь.
— Сколько же вы получите, — медленно произнес я, прикидывая в уме, — за свою хрустальную фантазию?
— Секрет фирмы. Впрочем, насколько я понимаю, вы же не посторонний человек. Это заказ.
Я подписал контракт на четверть миллиона, если им понравится мое произведение. Если им не понравится, я заберу его назад, продам кому-нибудь, возможно, разберу или еще что-нибудь.
В нем чувствовалась полная уверенность, рожденная опытом.
— Вы случайно не знаете, кому Гревил послал алмазы в Антверпен? — спросил я. — Эта информация, конечно, есть где-то в офисе, однако я не знаю имени... — Я помолчал. — Если вы хотите, я бы мог поторопить его.
— Было бы неплохо, но я не знаю, с кем именно Грев был там знаком.
Я пожал плечами:
— Тогда я это выясню.
Я не имел представления, как и где мне удастся это выяснить. По крайней мере не в украденной книжке с адресами.
— Вы знаете имя того, у кого он приобрел алмазы? — спросил я.
— Нет.
— В офисе целый ворох бумаг, — оправдывался я. — Я стараюсь разобраться с ними по мере возможности.
— Грев никогда не говорил ничего лишнего, — неожиданно заявил Дженкс. — Я говорил, а он слушал. Мы превосходно ладили. Он лучше всех понимал то, что я делаю.
Грусть в его голосе была всеобщей акколадой [5] моего брата. Его любили. Ему верили. Его будет не хватать.
5
Обряд посвящения в рыцари.