Игра престолов
Шрифт:
Часы превращались в дни, так по крайней мере ему казалось. Нед чувствовал тупую боль в раздробленной ноге, чесотку под гипсом. Прикасавшиеся к бедру пальцы ощущали горячую воспаленную плоть. Слыша лишь собственное дыхание, через некоторое время он начал говорить вслух, чтобы просто слышать хоть что-то еще. Надо было попытаться сохранить здравый рассудок, и Нед размышлял и мечтал. Конечно же, братья Роберта остались на свободе, они собрали войско на Драконьем Камне и Штормовом Пределе. Элин и Харвин возвратятся в Королевскую Гавань с остальными его гвардейцами, сразу, как только разделаются с сиром Григором. Узнав о случившемся с ним, Кейтилин поднимет Север, а лорды Реки и Долины присоединятся
«Видишь, Нед, — сказал Роберт. — До чего мы дошли: ты попал в темницу, а я убит свиньей. А ведь мы вместе завоевали престол!»
«Я подвел тебя, Роберт», — подумал Нед. Он не мог произнести эти слова: «Я солгал тебе, скрыл от тебя правду, я позволил им убить тебя».
Король услыхал его.
«Жестоковыйный дурак, — пробормотал он. — Гордость мешает ему слушать. Насытит ли теперь тебя твоя гордость, Старк! А твоя драгоценная честь способна защитить твоих детей?»
Раскрываясь, трещины побежали по его лицу, разрывая плоть. Король протянул руку и сорвал маску. Перед Недом оказался вовсе не Роберт, а Мизинец — с насмешливой ухмылкой на лице. Он открыл рот, чтобы заговорить, и лживые слова его превратились в бледно-серых мотыльков.
Нед придремывал, когда послышались шаги в коридоре, и сперва он решил, что они снятся ему. Слишком уж давно он не слышал что-нибудь, кроме звука собственного голоса. Неда лихорадило, нога тупо ныла, губы высохли и растрескались. Тяжелая, окованная металлом дверь, скрипя, отворилась, и внезапный свет больно ударил в его глаза.
Тюремщик подал кувшин. Запотевшая глина приятно холодила руку. Нед взял сосуд руками и припал к нему. Струйки стекали по бороде, Нед остановился, только когда понял, что больше вместить не может или его вывернет наизнанку.
— Сколько прошло дней? — спросил он, оторвавшись от сосуда.
Тюремщик, ходячее пугало с крысиным лицом и редкой бороденкой, был облачен в кольчужную рубаху и короткий кожаный плащ с капюшоном.
— Никаких разговоров, — сказал он, отбирая кувшин.
— Пожалуйста, — проговорил Нед. — Мои дочери…
Дверь со стуком закрылась. Когда свет исчез, он заморгал, опустил голову на грудь и свернулся на соломе. Она более не пахла мочой и дерьмом. Теперь она не пахла совсем.
Нед не мог понять, спит он или бодрствует. Из тьмы выползали воспоминания — яркие, словно сон. Это было в год ложной весны; снова восемнадцатилетний, он приехал из Орлиного Гнезда на турнир в Харренхолле. Ему представилась сочная зелень травы, он вновь ощутил запах пыльцы, принесенной ветром. Теплые дни, прохладные ночи, сладкое вино. Нед вспомнил смех Брандона, отчаянную храбрость Роберта в общей схватке, хохот будущего короля, когда по обе стороны от него из седел вылетали люди. Вспомнился и Джейме Ланнистер, золотой юноша в чешуйчатой белой броне. Преклонив колено перед павильоном короля Эйериса, он приносил обет защищать и оборонять своего властелина. Потом сир Освелл Уэнт помог Джейме подняться на ноги, и сам Белый Бык, лорд-командующий сир Герольд Хайтауэр, застегнул на его плечах снежно-белый плащ Королевской гвардии. Все шесть Белых Мечей собрались, чтобы приветствовать нового брата.
А потом начались поединки, и день принадлежал Рейегару Таргариену. На кронпринце был панцирь, в котором он встретит смерть: блестящая, черная пластинчатая броня с трехголовым драконом его дома, выложенным рубинами на груди. Плюмаж из алого шелка развевался над его головой, и ни одно копье не могло прикоснуться к нему. Ему уступили и Брандон, и Бронзовый Джон Ройс, и даже великолепный сир Эртур Дейн, Меч Зари.
Роберт обменивался шутками с Джоном и старым лордом Хантером, когда принц объезжал поле, выбив из седла сира Барристана в последней схватке за венец победителя. Нед запомнил мгновения, погасившие все улыбки, когда принц Рейегар Таргариен проехал мимо собственной жены, Дорнийской принцессы Элии Мартелл, чтобы возложить венок королевы красоты на колени Лианны. Нед буквально видел этот венец из зимних роз, синих, словно иней.
Он протянул руку, чтобы прикоснуться к цветам, но под бледно-синими лепестками укрывались шипы. Острые и жестокие, они впились в его кожу, струйки крови неторопливо побежали между пальцев.
«Обещай мне, Нед», — прошептала сестра со своего кровавого ложа. Она любила запах зимних роз.
— Боги, спасите меня! — Нед заплакал. — Я схожу с ума.
Боги не удостоили его ответом!
Каждый раз, когда тюремщик приносил ему воду, Нед говорил себе, что прошел еще один день. Сперва он просил рассказать ему что-нибудь о его дочерях, о том, что происходит снаружи. Но пинки и ворчание были ему единственным ответом. Потом, когда заболел желудок, он стал просить еды. Но напрасно: его не кормили. Быть может, Ланнистеры решили заморить его голодом?
— Нет, — сказал он себе. Если бы Серсея хотела его смерти, его могли бы убить в тронном зале. Королеве нужно было, чтобы он жил: в слабости и отчаянии, но жил. Кейтилин захватила брата Серсеи, и королева не смела убить его, не поставив жизнь Беса под угрозу.
Снаружи камеры раздалось громыхание железных цепей. Дверь, заскрипев, отворилась, и, опершись рукой на влажную стену, Нед заставил себя повернуться лицом к свету. Свет факела заставил его сощуриться.
— Еды, — проскрежетал он.
— Вина, — ответил голос. Это был не крысеныш; новый тюремщик казался крепче и ниже, хотя на нем был тот же короткий кожаный плащ и шипастый стальной шлем. — Пейте, лорд Эддард. — Он сунул бурдюк в руки Неда.
Голос показался странно знакомым, однако Нед Старк не сразу узнал его.
— Варис, — сказал он и словно в тумане прикоснулся к лицу пришедшего. — А вы… не снитесь мне? Вы и в самом деле здесь? — Пухлые щеки евнуха покрывала короткая темная щетина, уколовшая пальцы Неда. Варис преобразился в грязного тюремщика, от него пахло потом и кислым вином. — Как вы сумели… ну какой же вы волшебник!
— Утоляющий жажду, — сказал Варис. — Пейте, милорд.
Руки Неда приняли мех.
— С тем самым ядом, который дали Роберту?
— Вы несправедливы ко мне, — печально сказал Варис. — Воистину никто не любит евнухов. Дайте бурдюк.
Он отпил, красная струйка побежала от уголка пухлого рта.
— Не столь хорошее, как то вино, которым вы угощали меня в ночь турнира, но без всякой отравы. Пейте, — заключил он, вытирая губы.
Нед попытался глотнуть.
— Помои. — Ему показалось, что желудок его вот-вот извергнет вино.
— Всем людям положено заедать сладкое кислым. И занятым лордам, и евнухам. Ваш час пришел, милорд.
— Мои дочери…
— Младшая девочка бежала от сира Меррина и скрылась, — сказал Варис. — Я не сумел отыскать ее. Ланнистеры тоже. Это хорошо. Наш новый король ее не любит. Ваша старшая дочь все еще обручена с Джоффри, Серсея держит ее при себе. Несколько дней назад она явилась ко двору и попросила о том, чтобы вас пощадили. Жаль, что вас там не было, вы были бы растроганы. — Варис наклонился вперед. — Надеюсь, вы понимаете, что можете считать себя покойником, лорд Эддард?