Игра с мечтой
Шрифт:
Вторым шагом по пути к взрослению стал неприглядный поступок Ани и низость Ильи, мальчика, с которым я какое-то время встречалась.
У меня забеременела сестра. На тот момент она училась в университете в другом городе. Беременность и планируемое рождение малыша произошли без наличия мужа. Мама–врач, зная какие бывают последствия после первых абортов, настояла на рождении ребёнка. При социализме мораль была строга, и такой поступок карался бы общественным осуждением и видимым порицанием, если бы не свойство моей сестры, доставшееся ей от папы – все её любили, хотели с ней дружить, и почитали за честь быть в круге её общения. Поэтому сценарий оказался мягким – никто из знакомых и
Аня после нашей размолвки бывала у меня дома: перестав быть подругами, мы не перестали быть одноклассницами, к тому же жили рядом, далеко от остальных, и мирное существование было нам обеим выгоднее, чем конфликт. Как и все окружающие, она тянулась к моей сестре, очень ценила её внимание и общество и при случае всегда заходила к нам домой. Естественно, что в какой-то момент Аня заметила беременность моей сестры, но никак внешне не среагировала. Реакция с комментарием меня ожидали на следующий день в школе. Но вначале расскажу об Илье, так как события взаимосвязаны.
С Ильёй я дружила недолго. Мне он нравился внешне: высокий, худощавый, очень улыбчивый и веселый. Как и восемьдесят процентов ребят в нашем классе, способный, он хорошо учился, и к тому же отличался удивительной для пятнадцатилетнего парня галантностью. Он распахивал двери перед всеми женщинами-учителями, женщинами на улице, молодыми женщинами старше его по возрасту, и естественно, передо мной. Он помогал снять и надеть пальто, протягивал руку, выходя из транспорта. Подобные приятные знаки внимания располагали к нему немедленно всё женское население, с которым он сталкивался. Выглядело это естественно, не нарочито, и очень шло к его южной наружности.
Мы встречались пару месяцев, когда к Илье стала проявлять интерес одна из Аниных новых подруг. Она обладала хорошей фигурой и мамой, которая вела в нашем классе один из предметов. Предмет был важным для будущего поступления в вуз, хорошая отметка значила много. Возросшей приветливости педагога, открытому предпочтению данной одноклассницы со стороны родителей, и настойчивости самой девушки, Илья сопротивлялся недолго, и вскоре образовалась новая пара. Меня неприятно и сильно удивило тогда, что человек, парень, будущий мужчина, польстился на какие-то прозрачные и призрачные привилегии, получаемые от дружбы с дочкой учительницы, и под прессингом взрослых отступился от самого себя. Я очень хорошо помнила, как защищала перед мамой свою «любовь», будучи всего в пятом классе.
Вся ситуация возникла в конце учебного года. За лето я успешно оправилась от неприятных событий, нанесших удар, как по чувствам, так и по самолюбию. И к началу нового школьного года я могла спокойно существовать в рамках одного коллектива с данной парочкой.
А теперь вернёмся к тому, от чего отвлеклись. Войдя в класс на следующий после Аниного визита к нам домой день, я заметила, как Анины подруги стоят вместе с Ильёй и ведут оживлённую беседу, и услышала окончание брошенной Ильёй фразы: «Я не удивлюсь, если и она тоже!» Когда я проходила, все трое насмешливо и оценивающе взглянули, а потом перешли с возбужденного на более спокойный тон и через минуту разошлись. Аня сидела неподалеку, опустив глаза в учебник.
Мне как будто дали под дых. Это было неожиданно и больно. На одной из переменок я внезапно столкнулась с Ильёй на лестнице, вокруг было пусто. Глядя в упор ему в лицо, я спросила, повторив фразу слово в слово: «Не удивишься, значит, если и «она» тоже?» Он покраснел, отвёл глаза, и мы, молча, разошлись.
Я никогда не была любителем
Мне не было никогда стыдно, что сестра оказалась в таком положении. Я жила среди понимающих взрослых, в интеллигентном круге общения моих родителей. Сказать, что отношение в классе ко мне изменилось – нет, совсем не изменилось. А вот у меня внутри что-то очерствело и похолодело. Это проявилось даже в лице. Меня тогда очень многие мальчики в классе фотографировали, и ребята в доме, где я жила, тоже делали снимки. И сейчас черно-белые фотографии в альбоме удивительно точно передают эти изменения в душе. Я как будто повзрослела в один день. Вместо широко открытых миру глаз прежней доверчивой девочки, на фотографиях на какое-то время воцарился презрительный взгляд с прищуром. Кажется, я пыталась беречь свою душу, закрывшись от людей такими, теперь колючими, глазами.
Таня (рассказ Ланы)
Таня проснулась от крика сестры. Катя, которая уже училась в техникуме, куда по настоянию мамы поступила после восьмого класса, опять бушевала во сне. Таня быстро включила свет и разбудила сестру. Катя была очень восприимчива к родительским ссорам и остро реагировала на каждую из них. Во время очередного вечернего скандала родителей сёстры отправились в свою комнату, легли и стали болтать, чтобы отвлечься.
Таня рассказала о событиях в школе, расспросила сестру о приближающихся выпускных экзаменах после восьмого класса. Катя, в свою очередь, поделилась событиями из своей жизни учащейся техникума, и они уснули. И вот опять крик. Таня сначала боялась этих криков, но с каждым разом относилась к ним всё спокойнее, понимая, что мама не придет успокаивать Катю, а значит, это предстоит делать ей. Надо бы обратиться к врачу, подумала она и на этот раз, успокоив сестру и проваливаясь вновь в сладкий сон.
Экзамены Таня сдала прилично и, несмотря на комментарии учителей, что ей бы закончить десятый класс и пойти в институт, забрала аттестат об окончании восьми классов. Таня, подгоняемая мамой, обеспокоенной, что дочки выросли, а она до сих пор их кормит-поит, сдала документы в тот же техникум, где училась Катя.
Как это ни странно, но начав учёбу в сентябре, она поняла, что ей всё здесь нравится. Мальчиков было немного. Преподаватели были сильны не только в знаниях, которые давали по специальности, то есть по швейному делу, но и по общеобразовательным предметам. Да и шитьё оказалось делом полезным. Они с Катей могли теперь, купив по дешёвке никому ненужные остатки тканей в магазине, смастерить из них, оснастив толстой проволокой, модные аксессуары для волос.
Катя устроилась в телемагазин «На диване» и отвозила покупателям не только заказанные фабричные изделия, но и сшитые ими с Таней. Такая торговля давала им неплохие карманные деньги.
Через некоторое время сёстры решили, что, не в силах больше жить с мамой, которая только и ждала их выхода на практику, чтобы взимать с них деньги на коммунальные расходы и продукты. Они стали копить финансы на то, чтобы снять любое, лишь бы отдельное, жильё. Это абсолютно поглотило все их мысли. Они не встречались с парнями. Они осуществляли поставленную задачу. Все заработанные на продаже аксессуаров для волос деньги пускали в оборот и шили одежду, а потом, пришив к ней ярлыки на иностранном языке (в то время уже и такое можно было нелегально купить), ехали и продавали на вещевых рынках. Через восемь месяцев такой работы сёстры объявили разъяренной родительнице, что они покидают дом и уходят на съёмную квартиру.