Игра с огнем
Шрифт:
– Доброе утро, дочь, – как ни в чем не бывало ответил отец. – Тебе ванная нужна? Я скоро ее освобожу.
– Не спеши, – механически отозвалась Вера и пошла на кухню.
– Мам, что с папой случилось? Почему он решился расстаться с бородой? Ты уговорила?
– Он сам. Сказал, хватит строить из себя Карабаса Барабаса. А что, ты недовольна? – заволновалась мама, отвлекаясь от плиты.
– Напротив, потрясена. Оказывается, он еще молодой у нас.
Мама рассмеялась.
– Когда придешь в себя от потрясений, помоги мне с завтраком.
– А что нужно делать?
–
Было так здорово чувствовать себя нужной, что Вера даже отвлеклась от своих переживаний. А потом она неожиданно осознала, что в их дом вернулось спокойствие, которого так не хватало, и ушла тишина, которая так изводила.
Резкий звонок напомнил ей, что там, за окном, есть и другая жизнь.
– Если это Стас, я не буду с ним говорить, – предупредила Вера.
Отец встал и пошел к телефону. Через минуту он вернулся.
– Да. Это был Стас, – ответил он на ее немой вопрос. – Я передал ему, что ты не хочешь с ним разговаривать, но он не поверил мне. Считает, что это мои происки.
– Пусть считает что хочет, – задумчиво отозвалась Вера. – Я не хочу ни говорить с ним, ни видеть его.
– Хорошо.
Отец не стал задавать Вере никаких вопросов.
Зачем? И так все было понятно.
А ближе к вечеру появилась Шурка. Нечто подобное можно было ожидать. Ведь воспользовался же Стас ее услугами в первый раз, посылая с запиской. Так почему бы не прибегнуть к ним снова?
Вера вышла с ней на лестничную клетку, не собираясь приглашать ее в дом. Шурка, видно, решила, что Вера не хочет, чтобы их разговор услышали родители.
– Что опять у тебя стряслось? – спросила Шурка, присаживаясь на подоконник. Она вела себя так естественно, что Вера была просто потрясена ее актерскими способностями. – Прямо как Монтекки и Капулетти в известной драме.
– Трагедии, – автоматически поправила Вера.
– Какая разница – все равно все умерли. Лучше скажи, чем опять твой Стас не угодил Игорю Андреевичу?
– Мой Стас? – спросила Вера, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно.
Меньше всего ей хотелось, чтобы Шурка заметила, как ей сейчас тяжело.
– А чей же еще? – беззаботно отозвалась та.
– А я думала наш, общий.
Взгляд Шурки•потерянно заметался.
– Ты… Я… я не понимаю, о чем ты говоришь…
– Все ты понимаешь, – оборвала ее Вера и посмотрела так, что у Шурки не осталось никаких сомнений.
– Откуда ты узнала? – Глаза Шурки округлились от страха. От ее былой уверенности не осталось и следа. – Львов по дури трепанул? Так Стас его убьет. Ты его не знаешь, – бессвязно лепетала она побелевшими губами, – если он что решил… Не веришь? Вот увидел тебя в баре и сразу заявил: «Приведи ее завтра на дискотеку». А я ему говорю: «Что, понравилась?» Так он мне знаешь, что ответил? «Она не ты». Это в смысле «не я», – пояснила Шурка так обыденно, как будто речь шла об установлении личности, а не о девичьей гордости. «За такую, как она, то есть за тебя, и умереть не жалко». Умереть! Представляешь?! Еще и денег мне дал. А потом сказал, чтобы я держалась от тебя подальше и чтобы не болтала лишнего. А я тебя все же предупредила, помнишь, насчет огня. –
– Ты не думала, что я узнаю, – произнесла Вера сухо. – А это не одно и то же. Уходи. Ты мне больше не подруга. А может, ты ею никогда и не была. Правильно баба Зина говорила: «У тебя своя жизнь, у меня – своя». И что ты теперь будешь делать со своей жизнью, мне совершенно все равно.
Шурка шла по проспекту с поникшими плечами, будто ее гнул к земле ураганный ветер. А Вера стояла у окна, смотрела ей вслед и чувствовала к ней острую жалость, хотя должна была бы испытывать презрение.
А на следующий день вечером раздался звонок в дверь.
Отец посмотрел на Веру, убавил звук телевизора и пошел открывать. Они были дома вдвоем. Мама убежала в парикмахерскую, поскольку завтра у нее должны были состояться переговоры в главном офисе.
– Здравствуйте, Игорь Андреевич, – произнес Стас подчеркнуто вежливо. – Удивлен, вы и без бороды.
– Что тебе нужно, Стас? – сказал отец, так и не поздоровавшись в ответ.
– Я пришел извиниться. – Стас по-прежнему вел себя сдержанно, но Вера, стоявшая так, что Стас не мог ее видеть, по интонации его голоса чувствовала, как тяжело ему держать себя в руках.
– Я вчера утром вспылил, – говорил тем временем Стас, – нагрубил вам по телефону. Честное слово, мне очень жаль. (Внизу послышались голоса: кто-то шел пешком по лестнице.) – Можно, я войду? Мне бы не хотелось разговаривать через порог.
– А нам не о чем разговаривать, – с непоколебимой твердостью произнес отец. – Мне не нужны твои извинения, парень. И заруби себе на носу: если ты не оставишь мою дочь в покое, я обращусь в милицию. Думаю, тебе эти сложности ни к чему!
– Совершенно ни к чему, – неожиданно согласился Стас. – Простите, что доставил вам беспокойство, Игорь Андреевич.
Он пошел вниз, франтовато насвистывая.
– Спасибо, папа, – сказала Вера, когда отец закрыл дверь.
– Не уверен, что на этом все закончится, – задумчиво отозвался он. – Знаешь что, побудь-ка ты дома, пока я не утрясу кое-какие дела.
– Я не собираюсь прятаться, – ответила Вера, упрямо сжав губы.
– А никто и не заставляет тебя делать это. Просто не гуляй одна, особенно вечером.
Отец взял телефон и ушел в другую комнату. Утром Вере принесли огромный букет цветов из магазина. Записку, вложенную в него, она заметила, но читать не стала, а отправила ее в мусорный ящик вместе с роскошными розами, лилиями и фрезиями.
В мыслях вертелось всякое. И что он к ней прицепился? Нашел принцессу! Кругом красивых девчонок, согласных на все, – пруд пруди, так нет, ему ее подавай! Может, она обладает каким-нибудь скрытым пор очным обаянием, которое он один разглядел?
18
– Привет, принцесса!
Вера безумно растерялась: она не ожидала увидеть Стаса возле своей школы. «Откуда он знает, где я учусь? Откуда знает, что я должна быть сегодня здесь? Конечно же он следил за мной на своей машине, а я ничего не заметила», – рассуждала Вера, в то время как ноги сами несли ее обратно, к воротам школы.