Игра в безумие. Прощай, сестра. Изверг
Шрифт:
— Прелестной, — вздохнула Элис. В те годы это звучало как песня. Она вспоминала их как лучшую пору своей жизни, те годы, когда она уже пришла в себя после гибели Энтони и была очарована красавцем Полем, когда была хороша собой и по-настоящему счастлива. Родителям ее Поль не нравился, мать ворчала, что можно было найти кого-нибудь получше, но она не обращала внимания. Но «прекрасная пара» была давно в прошлом. «Я хороша», — заявила она себе и повторила это как заклинание, пока не вошла в ванную, где зеркало уличило ее во лжи. Бледное усталое лицо, еще хорошей формы, с тонкими чертами, но с заметной сединой в волосах и напряженным выражением
На главной улице встретила Пенелопу Сервис, которая поведала ей о загадочном исчезновении Анны-Мари.
— Она немного со странностями, — рассказывала Пенелопа вечером Дику. — Когда я рассказала ей об Анне-Мари, знаешь что она сказала? Сейчас… — Пенелопа прыснула, как от щекотки. — «Мне интересно, не соблазнил ли ее мой муж. Обо мне он уже стал забывать, зато интересуется молоденькими».
Дик кивнул. Как психолог, он привык ничему не удивляться.
— А потом добавила: «Не обращайте внимания, сегодня меня что-то потянуло на воспоминания, с вами такое бывает?» Было… мне стало ее немного жаль, она казалась такой… — фраза осталась незавершенной. — Так что я пригласила ее на чай, и, видимо, она вступит в наш… в наш бридж-клуб.
— Отлично. А что будем делать с этой чертовой девицей?
— Думаю, новую искать не будем. С ними больше хлопот, чем… — но и эта фраза осталась неоконченной.
— Полагаю, ее вещи надо бы отослать родственникам.
— Завтра займусь.
— В полиции думают, она с кем-нибудь закатилась в Лондон. Но, честно говоря, мне она такой не казалась.
Пенелопа Сервис была уже по горло сыта разговорами об Анне-Мари.
— Не знаю, мой дорогой, и мне это безразлично. Знаю только, что как помощница по дому она ничего не стоила, и… и я рада, что мы от нее избавились.
— Слушай, вот смеху будет, если Вэйн действительно скрывает ее где-нибудь в любовном гнездышке. Он-то мужчина хоть куда, а?
— Не в моем вкусе. Не люблю мужчин в его возрасте, которые ведут себя как незрелые юнцы. С него станет и волосы красить…
На дверях кабинета золотыми литерами значилось «Поль Вэйн», а пониже черными: «Руководитель отдела кадров». Должность эта когда-то называлась «начальник отдела кадров», но решено было, что «руководитель» звучит солиднее. Это отнюдь не означало принадлежность к директорату, но Поль имел право пользоваться теми же туалетными комнатами и обеденным залом, что и члены совета директоров. Эти привилегии много значили. Показывали, как далеко он смог продвинуться, поступив в фирму рядовым сотрудником.
Через неделю после переезда в Роули Поль нашел на своем столе циркуляр. В нем сообщалось, что на следующей неделе на самом верхнем этаже открывается маленький ресторанчик для директоров, избранных высших чиновников и их гостей. Посещать его следует только в обществе солидных клиентов. К циркуляру был приложен список тех, кто будет иметь право посещать ресторан, сообщив предварительно, каких приведут гостей. Его фамилии в списке не было.
Поль перечитал список еще раз. На первом листе был председатель совета директоров сэр Джордж Рос, затем все руководители. Кроме них — еще две фамилии. Блейни, начальник отдела внутреннего рынка, и О’Рурк, отвечавший за экспорт. Ясно было, что в списке должен был быть и Поль Вэйн. Циркуляр пришел из канцелярии Хартфорда, и Поль тут же позвонил его секретарше.
Девушка, снявшая трубку, сообщила, что мисс Попкин больна.
— Я заменяю ее временно, мое имя Джой Линдли.
Поль объяснил, что ему нужно.
— Мне очень жаль, мистер Вэйн, это моя вина…
— В чем же?
— Этот циркуляр. Я дослала его вам по ошибке. Даже не знаю, как это могло случиться.
— Я вас не понимаю, мисс… — никак не мог вспомнить ее имя, — Линдли. Я звоню, чтобы обратить ваше внимание, что в списке пропущена моя фамилия, вот и все.
Но когда она с сомнением ответила: «Да, понимаю», он вдруг осознал, что его не включили сознательно. Попытался сгладить впечатление, сказав, что поговорит об этом с Хартфордом. Девушка облегченно согласилась, что так будет лучше.
Положив трубку, испытал приступ гнева. Все это ясно подтверждало его слова Элис о попытках Хартфорда выжить его из фирмы. Блейни и О’Рурк были начальниками отделов его уровня, и, если их фамилии в списки были, а его нет, это было сделано умышленно. Минут через пять он настолько успокоился, что мог идти к Хартфорду.
В приемной увидел ту девушку, молодая, с начесом светло-русых волос. Испуганно улыбнулась ему.
— Вы Джой Линдли.
— Да. Мистер Вэйн, этот циркуляр… Это моя вина.
— Ничего. — Под столом он заметил красивые стройные ноги. — Как давно вы здесь работаете?
— Три месяца.
— Вам нравится?
— Ах да, очень.
— Я хочу поговорить с Хартфордом. Не волнуйтесь, Джой, о вас речи не будет. Это ни к чему.
— Я вам очень благодарна.
«Ну вот, Поль, ты и завоевал союзника», — сказал он себе, входя в кабинет Хартфорда. Тот казался слишком мал для своего огромного письменного стола. На столе стоял письменный прибор из стекла и стали в форме двух зубчатых колес, фотография жены в хромированной рамке и нож для разрезания бумаг. Ножом он пользовался редко, ибо, как обычно, на столе не было никаких писем. Хартфорд, как было общеизвестно, был убежден, что только у бездарного работника стол завален бумагами, — неприятное мнение для такого человека, как Поль, у которого стол был всегда завален бумагами, с которыми нельзя было ни разобраться сразу, ни направить в дело.
Руководители в «Тимбэлс» были на «ты», но Хартфорду Поль «тыкал» с немалым усилием. Сделал наивную мальчишескую мину, еще простодушнее, чем обычно.
— Брайан, говорят, на этой неделе открывается новый ресторан, это правда?
— Да.
— Отлично. В следующий четверг у меня будут двое очень важных клиентов. Не знаю точно, но решил, что лучше спросить, когда он откроется.
В голосе Хартфорда прозвучал ледяной тон:
— Я разослал циркуляр всем, кто сможет посещать новый ресторан. Тебе его не посылали.
Это была констатация, и, только решив что-то раз, Хартфорд уже не изменял позиции.
— Значит, ресторан предназначен исключительно для директоров.
— Этого я не говорил.
— Тогда в чем дело?
Хартфорд, высунув кончик языка, с явным удовольствием облизал тонкие губы.
— Я полагал, что вывод совершенно ясен.
Поль почувствовал, как у него краснеют уши. Но не повысил голос.
— Хочешь сказать, что мне рестораном пользоваться не положено.
— Те, кому положено, перечислены в циркуляре.