Игра в большинстве
Шрифт:
– Это действительно ты? – со смехом переспросил Джефф.
– Нет, это моя соседка, – тоже смеясь, поддразнила его Эшли. – Я не могу поверить, что ты вернулся. Это здорово. И как классно, что будешь работать над шоу здесь. Ты, должно быть, очень хороший писатель, если они тебя наняли, потому что просто хороших в Лос-Анджелесе много.
– Мне просто повезло, – ответил он скромно. – Я писал для шоу в Англии, и думал, что мой агент послал им сценарий. Вероятно, им нужен был английский юмор. А как ты со своими близняшками? Наверное, занята по горло!
– Они очаровательны, – с гордостью сказала Эшли. – А у тебя есть дети?
Она так обрадовалась, услышав его голос, что даже забыла спросить о самом главном,
– Ни жены, ни детей. У меня была девушка – мы прожили с ней четыре года. Сумасшедшая француженка, актриса, которая доводила меня до умопомрачения. Мы расстались за несколько месяцев до того, как меня пригласили работать сюда, и я чувствовал себя очень несчастным. Она меня бросила. – Это было сказано так, между прочим, и не чувствовалось, что он расстроен. – Поэтому вот и решил вернуться в Лос-Анджелес и очень рад, что сделал это. Да что там рад – счастлив. Я ездил по городу три дня, вспоминая наше детство, и понял, что люблю его и всегда скучал по нему. Я прожил в Нью-Йорке всего год, но успел его возненавидеть. Погода такая же плохая, как и в Лондоне. Мне не хватало солнца. Так чудесно жить в хорошем климате! Все в Лондоне постоянно пребывают в депрессии, потому что или идет дождь, или безумно холодно. Очень хочу увидеть твоих девочек. Они похожи на тебя?
Они познакомились, когда она была примерно в том же возрасте, поэтому он сможет сам определить, когда увидит их. Но Эшли считала, что дочери больше похожи на Маршалла за исключением волос.
– Немного. Скорее на отца.
– Кто он… точнее, кем был? Помнится, ты сказала, что одинока.
Он предположил, что она разведена, и Эшли не стала уточнять.
– Неотразимый мужчина. Как говорят, капитан индустрии. И старше меня на двадцать один год. Это долгая история.
– Прибережем ее до обеда. Завтра тебя устроит? В «Айви»?
– Превосходно. В двенадцать тридцать.
Ей было интересно, как он теперь выглядит. Спустя восемнадцать лет это было словно найти давно пропавшего брата или лучшего друга. Ей не нужен роман – просто хотелось вспомнить старые времена. И она была уверена, что и он хотел того же.
– А я тебя узнаю? – спросил он с сомнением.
– Легко. Я вешу сто двадцать килограммов, у меня черные волосы, а в зубах буду держать розу.
– Теперь точно узнаю! – рассмеялся Джеффри.
Она не изменилась: такая же легкомысленная, как в детстве, когда он считал ее обворожительной. Он истратил все свои карманные деньги на коробку шоколада для нее через неделю после того, как поцеловал. Он всегда был очень славным, даже в далеком детстве.
– А как насчет тебя?
Она не думала об этом раньше и ожидала увидеть тринадцатилетнего подростка. А в его глазах ей все еще было двенадцать.
– Я выгляжу так же, только стал немного выше ростом… Ну ладно: значительно выше: метр девяносто два.
Он и в детстве был высоким, хотя и не настолько.
– Я буду смотреть вверх, чтобы отыскать тебя.
– Не волнуйся, – успокоил он ее весело. – Я найду тебя, Эшли Бриггз.
Когда они закончили разговор, Джеффри пожалел, что не поддерживал с ней связь. Только теперь он осознал, чего именно ему не хватало, и был счастлив, что вновь ее обрел. И она тоже была счастлива, и спать легла взволнованная из-за предстоящей встречи. А перед обедом у нее был назначен сеанс с психотерапевтом. И его она тоже ждала. Сегодня говорить о Маршалле было легче, хотя объяснить, почему она соглашалась оставаться в тени так долго и ждала восемь лет, чтобы он развелся с женой, а он так этого и не сделал, не сумела. Психотерапевт ей сочувствовала, но оставалась беспристрастной. Признав, что Маршалл, должно быть, неотразимый мужчина, она напомнила, что у него есть жена, которую он не мог бросить. Она расспрашивала Эшли почему, и та сказала, что он не хочет расстраивать детей. Психотерапевт просто кивнула, и Эшли почувствовала себя дурочкой. После восьми лет это оправдание выглядело неубедительным даже для нее самой, особенно когда она произнесла это вслух при постороннем. Из уст Маршалла это звучало убедительнее, но в кои-то веки она думала не о нем – ее волновала предстоящая встреча с Джеффри Майлзом.
На следующий день, подъехав к ресторану, Эшли стала искать высокого мужчину, который выглядел бы как Альфальфа, но не находила: повсюду лишь парочки и небольшие группы и на террасе, и в зале ресторана, да один известный актер, загорающий на солнце. И никого похожего на Джеффа. Секунду она стояла в нерешительности, поджидая метрдотеля, чтобы спросить, какой столик заказал мистер Майлз, и вдруг услышал за спиной знакомый голос. Она узнала бы его, даже если бы вчера они не разговаривали по телефону.
– Ждете кого-то? – спросил он тихо.
Эшли обернулась и увидела то же самое красивое лицо и широкую улыбку, только спустя восемнадцать лет. Он не изменился, просто вырос в буквальном смысле этого слова. Как и раньше, он был высокий, очень привлекательный, но уже не юноша, а мужчина. Да и она тоже не была маленькой: на каблуках почти одного роста с Маршаллом, хотя и не настолько высокой, как Джефф. Добавим сюда еще стройную и спортивную фигуру, широкие плечи – и все, готова голливудская звезда. Но единственное, что видела она, – это знакомые глаза и улыбка. Он поцеловал ее в щеку, явно в восторге от женщины, в которую она превратилась.
– Вау! Ты стала просто сногсшибательна! – воскликнул Джефф, и она рассмеялась.
Джефф с восхищением смотрел на нее, больше похожую на актрису или модель, с удовлетворением отмечая, что Эшли намного красивее Мартен, его французской подружки в Лондоне, которая обладала галльским темпераментом, была немножко сумасшедшей, выкуривала по три пачки сигарет в день в его крошечной лондонской квартире и никогда не занималась домашней работой в надежде, что появится горничная и уберет беспорядок, который она оставляла повсюду. Джефф мирился с этим, потому что любил ее или думал, что любил. Она бросила его ради одного из его друзей, который теперь непрерывно жаловался на нее, но Джефф считал, что тот получил по заслугам. Справедливое наказание. Она ненавидела говорить по-английски, и в результате его французский стал вполне сносным, как он рассказал Эшли, когда они сели за столик и заказали обед. Они оба выбрали салат, а он заказал еще чили, по которому соскучился.
Им было о чем поговорить, а когда она рассказала ему о своих родителях, он выразил ей соболезнования.
– Я скучаю по ним, – с сожалением произнесла Эшли, – но у меня есть дочери. Теперь они моя семья.
Он кивнул и позавидовал ей, посетовав, что потратил четыре года с Мартен и все еще не женился и не обзавелся детьми. Мартен ненавидела детей и считала, что брак устарел, хотя он дважды делал ей предложение.
– Она считала брак излишеством для интеллигентных людей – не понимаю почему, – заключил он, и Эшли рассмеялась.
Официант принес им салат и чили. Джефф с блаженным видом поднес ко рту ложку и спросил:
– А когда ты развелась?
– Я не разведена, – просто сказала Эшли.
Она не собиралась лгать ему, старому другу, решив, что с ним может быть откровенной. Она не гордилась той ситуацией, в которой оказалась, но и по меньшей мере не стыдилась ее: просто смирилась на время.
– Я не считаю брак излишеством, но с отцом моих детей мы не расписаны – во всяком случае пока.
– Так вы все еще поддерживаете отношения? – Джефф выглядел заинтригованным, и она кивнула.