Игра в отрезанный палец
Шрифт:
Тяжело вздохнул, взял телеграмму в руку.
"С днем рождения, дорогая. Задерживаюсь на денек, буду завтра утром.
Целую, твой Виктор", — прочитал он и открыл в изумлении рот.
Жена подошла сзади, обняла.
— Спасибо! — прошептала. — Конечно, было бы лучше вчера вечером отметить, но я уже на сегодня все приготовила. Значит, успешно съездил?
Виктор кивнул.
— Там тебе письмо на кухне. — сказала жена. Виктор прошел на кухню, взял с подоконника конверт. Обратил внимание, что ни марки,
Только имя и фамилия.
— Кто принес? — спросил подошедшую жену.
— В почтовом ящике взяла, внизу.
Виктор достал из конверта маленький листок бумаги.
«Надеюсь, не обижаетесь! Всего доброго, Рефат», — прочитал он.
Вверху справа стояло вчерашнее число и номер телефона.
Виктор сложил листок, сунул в карман.
Появилось ощущение, будто его всего пропустили через огромный рентгеновский аппарат. На языке — привкус металла. На душе — полуосознанная обида, какое-то детское чувство, словно кто-то за ним подсматривал. — Кофе сделать? — спросила жена.
— Да, спасибо. Мне надо будет на работу вернуться…
— Но к семи приедешь? Виктор кивнул.
В райотделе его терпеливо дожидался стажер Занозин.
— Мне майор Крысько сказал, что вы к обеду будете, — стажер, увидев Виктора, встал из-за стола.
— Как успехи?
— В ночь с двадцатого на двадцать первое на посту ГАИ дежурил сержант Воронько, — доложил стажер.
— И что он говорит?
— Он в селе до завтра, отпросился к матери картошку окучить. А завтра заступает в ночь, там же, на площади Независимости.
Виктор кивнул.
— Что-нибудь еще узнать? — спросил Занозин.
— Да, обзвони всех участковых по улице Бастионной. Узнай, на чьем участке во второй половине мая сгорела квартира и что там произошло.
Стажер ушел. Виктор сунул кипятильник в стакан с водой, посмотрел через треснутое стекло на зелень заоконных деревьев. Сосредоточился.
Сейчас ему было легче думать обо всем, произошедшем в Москве. Он вспоминал разговоры за круглым столом на веранде, вспоминал все сказанное Рефатом.
Теперь, когда Рефат был далеко, несмотря на его «курьерский» сюрприз с цветами и любимым вином жены, о нем можно было думать более независимо. Не было напротив его светло-зеленых глаз, не звучал спокойный самоуверенный голос.
Теперь легче было сомневаться в его утверждениях. Но нужно ли было сомневаться?
Виктор не знал. Может, и не нужно, но вопрос не в этом. Надо проверить хотя бы косвенно, что все, что он говорит — правда. И Виктор уже знает, как и что можно проверить сначала. Стажер уже сидит на телефоне в другом кабинете и обзванивает участковых — можно будет услышать другой вариант истории о взрыве газа из-за неисправной колонки. Потом для стажера будет еще одно легкое задание, по которому он сможет доложить до шести вечера. А дальше будет
Виктор снова задумался о Рефате. Его немного раздражало то, что он забыл о дне рождения собственной жены, а кто-то практически неизвестный из другого города не только знал дату, но и от его имени прислал подарок. Это было похоже и на издевку, и на предупреждение — мы о тебе все знаем. И знали, видно, немало. Знали, что Ира любит крымский мускат. С цветами немного не угадали.
Прислали розы, а ее любимые цветы — хризантемы. Но, может, не нашли хризантем?
Видно, тот, кто принес все это, и письмо в почтовый ящик бросил.
Вздохнув, Виктор достал из сумки конверт с фотографиями убитого Ивина.
Открыл кабинетный сейф, вытащил папку с делом Броницкого. Положил фотографии туда. Потом взял ручку и лист бумаги. Собрался было записать подробно все, что с ним произошло в Москве, включая сказанное Рефатом, но замер перед белым листом, посидел так минут пять и отодвинул от себя лист. Лучше запомнить, решил Виктор.
Из ящика стола приглушенно зазвучала телефонная трель. Виктор достал мобильный, оставленный там перед поездкой в Москву.
«Надо было утром забрать с собой, вдруг Георгий уже звонил», — подумал он.
— С возвращением, — прозвучал знакомый голос. — Ну как поездка?
— Хуже, чем хотелось, — ответил Виктор.
— Почему?
— Ивин убит, двух других я не достал. Их нет дома.
— Уже интересно. А что дальше?
— Нашел гаишника, дежурившего ночью с двадцатого на двадцать первое на посту у Главпочтамта. Завтра с ним поговорю.
— А кто занимается убийством Ивина?
— МУР, они мне фотографии сцены убийства дали.
— Так ты с ними познакомился? Не надо было…
— Они со мной познакомились раньше, чем я успел об этом подумать…
— Ну ладно, надеюсь, российская милиция украинской всегда поможет. Ты уверен, что это был МУР, а не ФСБ?
— Пятьдесят на пятьдесят, — ответил после паузы Виктор.
— Ну ладно, позвонишь после разговора с гаишником.
Спрятав трубку мобильного в карман пиджака, Виктор допил кофе и вышел из кабинета.
Заглянул к стажерам. Занозин что-то строчил на листе бумаги, сидя за столом.
— Ну как?
— ЧП на Бастионной пятнадцать, квартира двадцать три. Двадцать третьего мая около полуночи. Взрыв газа. Вся квартира выгорела, хозяин погиб.
— А кто был хозяин?
— Вересаев Николай Петрович, полковник штаба погранвойск. Он один там был прописан.
— Участковый был на месте?
— Нет, соседи после взрыва вызвали пожарную, чтобы пламя не перекинулось на соседние, квартиры. После того как огонь потушили и нашли труп, уже пожарные вызвали милицию. Участковый только опечатал квартиру на следующее утро, когда труп увезли. Он даже не заходил туда.