Игра в ящик

1.

Я припарковался у студии и достал сигарету – обычный ритуал всех приходящих на работу. Спешить пока некуда. Было ясное весеннее утро, в такое утро хочется пускать дым колечками, смотреть сквозь белесые завитки на еще не закопченную зелень, любоваться девичьими ножками и думать о том, что жизнь не такая уж и плохая штука. Хочется думать, что все, что ты не решил вчера, сегодня обязательно решится.

На крыльце курили Юра – молодой криминальный корреспондент и оператор Серега. Кофр с камерой и штатив лежали

у ног. Я неспешно подошел к съемочной группе.

– Что, уже кого-то убили?

– Нет пока, – Юра почесал рукой щетину на подбородке. Недавно она вошла в моду у молодых оперов. В нашем деле важно быть похожим на тех, с кем работаешь. – Едем на суд по отморозкам. А давай замутим реалити-шоу “Тюрьма”. Поставим камеры в изоляторе и будем транслировать.

– Ха, хорошая идея. Боюсь, правда, не разрешат. Да и с одним бы шоу разобраться…

– Кстати, Антон, ты там в реалити-то нам оставь симпатичных журналисток. И поглупее желательно, вмешался Серега.

– У нас не я, у нас зрители решают.

– А ты подкрути чего-нибудь.

– Не, парни, это не по правилам. Кстати, это не за вами машина приехала? Давайте уж езжайте. Нехорошо на суд опаздывать.

– Я воль, май дженерал! – Юра подхватил штатив и бросился к подъехавшей десятке. – Эй, смотрите, это что за гей-мобиль?

Я присмотрелся к машине и улыбнулся. Голубой ВАЗ спереди был разукрашен красными цветочками, а руль обтянут розовым плюшем. Из-за руля смущенно улыбался водитель. Обычно он ездил на черном “Дэу".

– Машина на сервисе, я у жены взял. Загружайтесь.

– Ой-йо! Смотрите, что здесь, – Серега прыгнул на переднее сиденье и извлек откуда-то большую тряпичную куклу с огромными глазами и нарисованными ресницами. – Это наша боевая подруга! Антон не хочет нам продавать в сексуальное рабство красивых журналисток. Будем удовлетворять себя тем, что есть.

Оператор разместил куклу у себя на коленях и, прикрыв глаза, принялся подкидывать ее вверх, изображая соитие. Троица в машине захохотала. Я картинно захлопал в ладоши и показал на часы. Не переставая смеяться, водитель дал задний ход, окатил бордюр струей сизого дыма и умчал группу на съемки. Пора и мне на работу.

До второго этажа, где расположен офис телекомпании, ровно тридцать две ступеньки. Как-то в плохом настроении сосчитал. Ровно столько же, сколько мне лет. Большинство журналистов и операторов почти мои ровесники, и мы общаемся примерно как тинейджеры за банкой пива. Ничего зазорного, все знают, что в любой момент каждого из них я могу лишить премии или уволить. “Ты хороший человек, это работа, ничего личного… Может, покурим?” – скажу я в таком случае. Костюмы, галстуки и надутые щеки сегодня не в моде. А войдут, так недолго и переодеться.

Проходная. В заднем кармане брюк карта доступа. Доставать ее лень. Я приподнимаюсь на цыпочки и дотягиваюсь ягодицами до считывающего устройства. Устройство приветливо пищит.

Коридор. Пробуждающиеся лица. Одни спешат по коридору с чашкой кофе из автомата, другие торопятся на съемки, кто-то идет из эфира или с монтажа,

кто-то на перекур. С некоторыми я здороваюсь за руку, другим бросаю короткое “привет”, третьим просто киваю, а кого-то просто отмечаю взглядом. Телеканал делится на две примерно равные половины: тех, кто здесь работает и тех, кто здесь живет. Одной семьей, сросшейся, притершейся друг к другу настолько, что даже романы здесь редкость, почти инцест.

Кабинет. Щелчок по кнопке пуска, и тоже к автомату. Компьютер грузится ровно столько, сколько занимает ритуал общения с капризной кофе-машиной. Пара кликов, новостная лента “Яндекса”, первый глоток, и – день начался. Сегодня новости интересуют меня меньше всего. Проскроллив страницы три, я открыл дверь в ньюс-рум.

– А Люба у нас где?

– Не подошла еще, – ответил кто-то из журналистов.

– Как придет, сразу ко мне.

Люба появилась где-то через час, но я не обратил внимания на опоздание. Сейчас ей несладко.

Шла третья неделя реалити-шоу “Карьера”. Победитель должен был получить работу в отделе новостей нашего телеканала. Шестнадцать участников, отобранных на кастинге из сотни претендентов, сражались за симпатии зрителей. Проект вел я, а Люба делала всю основную работу – снимала сюжеты о кандидатах и одновременно была их консультантом и наставницей.

– Садись. Нам надо решить, кого выберут зрители.

– А может зрители как-нибудь сами разберутся?

Люба опустилась на стул. Стул был ниже моего кресла, и на гостей я всегда смотрел чуть свысока. Помогает в разговоре, к тому же весной и летом очень удобно заглядывать в женские декольте. Сейчас этого удовольствия я был лишен. Люба предпочитает водолазки, джинсы и ботинки на платформе размером с нефтяную. Почти не пользуется косметикой, часто говорит то, что думает и слегка вскидывает голову, когда ей что-то не нравится. Пару лет назад закончила филфак и до сих пор не избавилась от юношеского идеализма.

– Нет. Мы не можем рисковать. Они опять проголосуют за каких-нибудь гоблинов. Тебе же хуже будет.

– Почему-то я знала, что этим все кончится.

Люба выдавила подобие саркастичной улыбки. Сарказм – оружие слабых. Командир всегда прав.

По воскресеньям из четырех участников шоу жители нашего города выбирали одного. Мы обещали, что не будем влиять на результат. Но в прошлый раз они отдали свои смс блондинке с пышной грудью, выкинув из шоу моего любимчика – очкарика, помешанного на политике и футболе. Сейчас у меня было два фаворита.

– Ладно, давай решим: Сергеев или Злобина.

– Это уж вам решать. А меня увольте.

– Зачем же я? Пусть решит судьба.

Я отыскал в кошельке рублёвую монету.

– Ну вот. Орел, само собой, мальчик. Решка, значит, девочка.

Щелчок большого пальца, монетка закрутилась в воздухе. Я успел подумать, что именно так, наверно, и решается наша судьба. Чья-то прихоть, красивый жест, случайный выбор между здравым смыслом и желанием – и вот ты уже лежишь в канаве или на пляже карибского курорта.