Игра законом
Шрифт:
– Работай, Карс, – гаркнул Панасько, – что-то товарищ разговорился больно…
На сердце бывшего детектива лежало непривычное чувство тревоги. Он никак не мог растолковать сам себе, что именно его волнует. Жестокость, которую предстоит встретить лицом к лицу? Страх, что он не справится? Волнение за то, что не выполнит свою миссию? Нет, ерунда. Ничего он не боится. Только на душе все равно неуютно. Камень взобрался на сердце. Предчувствие.
– Мое руководство не учло тот простой факт, что ты всё-таки человек, – захрипел темнокожий, – все люди умеют терпеть до поры до времени, а потом «плывут»…
Кулак охранника
– Будешь, вонючка, дергаться, – спокойно предупредил, переведя дух, злодей, – бабахну башкой на пол. Тихо сиди!
Потянуло сыростью и дунуло затхлым холодком – натуральный подвал. Затем затылок обожгло тупым ударом чего-то очень тяжелого, и Глеб потерял сознание.
За три дня надзиратели часто видели его печальным, но никогда унылым или пришедшим в отчаяние; часто он представлялся бедным, но никогда – униженным или жалким, преследуемым, но не устрашенным и побежденным.
В комнате без окон Глеб потерял представление о времени. Теперь он лежал на боку со связанными руками и ногами. Его лежбищем служим обычный бетонный пол – поверх пола был положен древний линялый ковёр в разводах. Временами, когда ноги или бедра предательски затекали, Жига делал рывок и выкручивался на другой бок. В помещении никого не было. Возможность двигаться была сильно ограниченной, но всё же оставалась. Энергетик сумел взобраться на диван.
Что может выжать Игрец из нынешней ситуации? Надо бы всё мысленно предположить. У него не возникло даже тени сомнения относительно действий темнокожего. Однако Панасько ненужных, невыгодных, основанных на эмоциях поступков совершить не позволит. В этом скрывается суть мировосприятия любого иерарха, тёмного в том числе. «Убивать они меня точно не будут, – думал Глеб. – Интересно, знает ли Игрец, что я без второй половинки, без пары, не смогу активировать их генератор излучений? Если знает, то не тронет Варвару с ребёнком. А если не знает? В первом случае он имеет сильную и, что очень важно, более выгодную позицию. Во втором случае он может безвозвратно потерять всё. Вопрос: «Ну и что?» Ответ: «Умом тут мне не разобраться. Попытка устранить возможное сопротивление с моей стороны вполне оправдана и объяснима. Но устранить сопротивление – не главная задача. Это можно было сделать, когда он был слабее и беспечнее. Вывод приходит только один: за себя волноваться не стоит, надо думать о Варваре, о сохранности книг, о побеге, одним словом».
После вчерашних трудов афровыходца у Глеба жаловалось все тело, болело между ребрами, хотя он не помнил, чтобы его били по телу, чаще в голову.
Бугай, видимо, рассмотрел через камеру движение в помещении и решил проверить ценный объект охраны.
– Вы этим ровным счётом ничего не добьётесь, – вместе с кровавыми пузырями вымолвили посиневшие губы, и Глеб встал. Потом решил присесть на корточки, чтобы не тратить и так покидающие его силы. Громила не унимался:
– Посмотрим сейчас… Я знаю таких как ты. Через час мать родную готов будешь продать…
– Глупец ты, парень, – спокойно произнёс моголинян, – я тут и нигде, меня тут нет, и я всюду. Боль чувствует наш мозг посредством нервных окончаний, а я ими умею управлять. Ты бьёшь и режешь кусок бессмысленного жира и мясных волокон. Неужели
– А ты хлебни со мной, чтоб не болело, – сказал доверенный Игреца, разливая в непривычно длинные рюмки коньяк или виски. При дневном свете напиток, наверное, казался янтарным, но свет каморки зажигал в нем бурые и малиновые огни.
– Так ведь тебе меня не остановить, если хлебну, это ж поток чистой энергии. Не боишься? – хитро улыбнулся Жига.
– Держи, русский, – протянул рюмку тёмный.
Моголинян понимал, как вредно иметь врагов. И понимал, что прежде, чем сопротивляться, будь то человек или ток природы, нужно хорошо удостовериться, обладаешь ли ты достаточной силой, иначе ты будешь раздавлен или сильно отброшен назад. У Глеба не было ни бессмысленных надежд, ни глупого страха, так как он знал, что, может, и ему ничего не стоит осмелиться. И ещё он помнил слова Стояна о том, что самое главное – правильно сформулировать задачу и цель. Если ты в голове держишь противостояние с врагом, то война твоя никогда не закончится, а если думать о конечной цели, она и начнёт материализовываться. Когда внимание переключится с борьбы на созидание, враги и неприятности отвалятся сами собой.
– Легко сказать, – подумал Глеб, – сейчас повоюю чуть-чуть, выберусь отсюда и обещаю тебе, дорогой Глеб Владимирович, вступить на путь созидания и сотворения. – Мысленно разговаривал сам с собой Энергетик. Пить не стал.
– Корчагин, ну что ты такой упрямый, – практически без акцента выдал темнокожий, видимо, в России жил с малых лет, – добро, зло, игрушки для взрослых, у тебя сейчас задница собственная горит. Прибить мне тебя наказали, если сегодня не согласишься…
– Ты не понимаешь ничего, Карс. Я тебя не боюсь. Конечна только смерть, жизнь же бессмертна. Вы, как всегда, людям преподнесли всё наоборот.
– Это только слова, перед прыжком на парашюте боится даже тот, кто вчера хотел покончить жизнь самоубийством… Ты не злись на меня, ничего личного, бизнес…
– Хорош бизнес. Ты думаешь, я злюсь на тебя, да я благодарен тебе за урок. Ты для меня всего лишь тренажёр. На то и щука в озере, чтобы карась не дремал, – вспомнил Жига слова профессора.
– Та-ак, – протянул афровыходец.
Теперь он начинал понимать. Очевидно, что парня напротив страхом не зацепить. Ситуация была для него непривычна. Не убивать же его на самом деле, голову оторвут, а за положительный результат сулили ох какой большой куш.
– Между богами света и тьмы, тепла и холода происходит вечная, нескончаемая борьба за владычество над миром, – вмешался Глеб в размышления охранника. – День несёт силу Света, Ночь это Мрак, надо же понимать, что не может быть постоянно день или ночь. Ваше время заканчивается, уже рассвет, Карс. Твои хозяева это знают, поэтому и зашевелились. Моя смерть ничего не изменит…
– Мысли, что-ли, читает? – пронеслось в голове у тёмного. Занятый своими раздумьями, он даже не заметил, что Глеб развязал руки. Главное своё оружие! И только спустя минуту вдруг понял, что его арестант спокойно потирает ладони, разминая затёкшие пальцы.
– Не рыпайся, Карс, я не очень люблю кровь, – глухо отозвался Энергетик.
Тёмный напряг всё тело. По сути, он был типичным пивным слизняком, хоть и здоровенным на вид.
– Тебе отсюда всё равно не вылезти, гадёныш, – заорал темнокожий и кинулся на Корчагина.