Шрифт:
В оформлении обложки использована иллюстрация спо лицензии CC0.
– Спаааать! Глууубже в соооон… Спать!!!
Он так орёт, что уснуть вообще вряд ли возможно…
Мой нынешний лучший друг (пока не знаю его имени… может быть – так и не узнаю никогда…) привязан к шарику-качалке с видом на обугленный космос. Я скорбно гляжу на лечащего пациента, а он снова орёт:
– В соооон!!! Глубже! В СООООн!!! Спааааать!!
Подспудно представляя, как очень одетая вдова монгольского дона плавает в яблочном вкусе посреди бассейна, этот истерик в красно-мятом халате психотерапевта суперзвёзд приближается к нам. В одной из его шести
Вот и она! Наша «огневая поддержка»: приятного вида девушка лет 170-ти (в этот раз одетая в костюм модельера)…
– На сегодня приём окончен!! – Орёт ещё громче мнимый «хирург».
И проваливается в подвесной потолок. Наша спасительница освобождает нас при помощи мятной жвачки и заклинания Древних Идиотов… Когда она целовала меня, сначала я подумал «Фицхуку будет трудновато…», а дальше чуть не подавился слюной.
Девушка (у неё светло-золотые волосы, не слишком похожие на водоросли) наконец от меня отлепилась – теперь лицо у неё мерзкое, но противное…
Мой теперешний лучший друг сказал, что звать его Фицхук. После чего заметил, будто я вполне могу начать говорить стихами…
Мы вчетвером выходим через больничные коридоры на свежий воздух.
Зимой было бы жарко. Но теперь здесь, похоже, летний вечер в самом начале весны. Я понимаю, что геометрия города прослежена чрезмерно подробно: прорисованы даже мельчайшие детали: линии внутренних органов самых дальних деревьев; пластик асфальта; силуэты теней вдоль стен зданий; криогенные шторы; наш новый спутник в шляпе и отутюженном костюме серо-зелёного ливня… Он показывает рукой Фицхука в сторону гор, темнеющих под лунным смотром. Мы сидим в придорожном кафе. Я траурно смотрюсь в отражение стёкол (в этот раз я красив плюс сильно небрит)… Фицхук играется с мобильником (постоянно плюёт в экран, наугад нажимая кнопки)… Наша бывшая красавица снова бесподобна: фиолетовый парик она расчётливо отдала новичку, забрав себе его кроличью шляпку… Курит круто (дым из сексуального ротика стекает по спирали, будто из чёрного дула ружья несуществующего калибра).
Новый участник говорит уже минут 13ть. Я ни слова не запоминаю.
Фицхук выходит из дверей, садится за барную стойку рядом с парнем в жёлтой рубашке. На пол валится несколько монет из моего стакана. «Жёлтый» парень хлопает Фицхука по плечу, идёт к нашему столику в дальнем центре зала. За моими окнами пылает Луна, будто лампочка под сводом.
Наша белобрысая уродина согласна заключить с «Жёлтым» парнем рисковое пари: тому, кто прикончит меня первым, нальют порцию за мой счёт.
Я хватаю с пола Беретту 93R и, уложив метким выстрелом в левое полушарие мозга нового участника (на нём, кстати, был синий парик), бегу из-под ураганного огня – Фицхук херачит автоматными очередями, сидя на высоченном стуле за барной стойкой. От резких звуков выстрелов лопаются бутылки у него за спиной. Я падаю под столик – парень в жёлтой рубашке куда-то исчез. Наша «огневая поддержка» (блондинистая красотка в шляпе и С. автоматом Хантера Томпсона наперевес, теперь до ужаса похожая на гангстера из фильма про «сухой закон») вовремя приходит мне на помощь, срезает моего бывшего лучшего друга короткой серией пуль: Фицхук валится на пол безобразным куском пережаренной свинины. Лампочка луны разбилась – я бегу по ночному городу, то и дело стреляя кому-то вдогонку.
Моя белокурая помощница неотступно преследует меня – я именно за ней и бегу: пули бьют в деревья, то в стены домов… Сложно прицелиться в такой темноте. Посреди пустого переулка стоит тот самый парень в жёлтой рубашке и рассказывает что-то страшное моей блондинистой уродке…
Я обессилено падаю на колени, пистолет чернеет в безвольной руке.
В её глазах сгорают звёзды… «Жёлтый» парень щёлкает выстрелом в мой обугленный череп – Я просыпаюсь…
На улице будто бы лето. За окном – вообще ничего. Централь пустоты…
У него зудящее ощущение, что мозг не его (наверное, пересажен от другого человека… пока он был под наркозом)… Ему почти всё время кажется, что бессонница никогда не уйдёт. И он (наконец-то!) не сможет спать вечно…
День проходит мгновенно – опять клонит в сон и нет сил удержаться…
– Проснись, парень…
– В сон? Зачем ты говоришь с ним?
Чьи это голоса? Я открываю глаза. Первый голос – мужчина лет 50ти (седая щетина, облысевшая голова, очки и белый халат)…
– Не надо было его будить.
Второй голос, приятный и нежный – рассерженная девушка примерно моего возраста (светловолосая, голубые глаза, очаровательный носик, красивые губы… очень привлекательная особа).
– Не думай, будто ты проснулся, – строго сообщает она. – Ты спишь…
– Я вообще ни о чём не думаю… – потерев заспанные глаза, я сел на койке, снова посмотрел на врачей. – Кто вы?
Они переглянулись. Мужчина усмехнулся, словно глупой шутке.
– Это доктор Гаусэн, а меня зовут Гликерия… для тебя просто Лика, конечно… Кто мы – абсолютно не важно. Главное – кто ты…
Доктор протянул мне какие-то документы. На первой же странице я увидел собственное фото. Снимок был чуть ли не с трупа…
– Ты наш единственный «пациент». Все специалисты по онейрологии в этом здании трудятся над одним проектом… скажем так – экспериментального свойства… и ты в нём: самый настоящий доброволец, – доктор Гаусэн забрал измятые документы из моих рук, бережно сложил их на столе. – У меня ещё новый отчёт… Лика, прогуляйтесь с ним… Снова…
Девушка вымученно улыбнулась и вывела меня из кабинета.
Больничный коридор был пуст. За окнами блестели фонари, едва освещая смутно знакомую местность. Город, где я жил раньше. Больничный двор напоминал мне улицу из детства. Я смотрел сквозь стёкла, с тревогой чувствуя, что ночь следит за мной…
– Вспомнили что-нибудь?
Лика (Гликерия) присела рядом на подоконник.
– Ничего конкретного, – потерев ладонью правую сторону головы, внимательно смотрю в её красивые глаза. – Сколько я здесь уже? Несколько лет? Месяц? Три недели?
Она виновато склонила голову: Мы не знаем сами… Весь экспертный центр, лаборатории, толпы учёных, эксперименты, отчёты – всё пришло позже. Вы были здесь до нас… с самого начала… Сами наблюдения длятся уже 8 месяцев кряду… – она с восхищением посмотрела на меня. – Вы, откровенно говоря, просто супер чудо! Я рассказываю Вам это далеко не в первый раз, но до сих пор сама не совсем верю во всё происходящее…
Красавица Лика не сводила с меня взгляда. Когда я проснулся, она ведь была со мной на «ты» (и вообще держалась как-то по-хамски), а теперь словно студентка, влюблённая в своего престарелого преподавателя латыни…
– Чем же я такой… особенный?
Её испытующий взгляд. Лика говорит: Вы оживший труп… В прямом смысле… Новый Лазарь… Ходячий покойник… Наши шефы получили непосредственные указания правительства – организовать здесь исследовательский центр… просто Вас никуда нельзя вывозить из этого здания – почему-то сразу начинается повторный некроз тканей, мозг опять «отмирает», а допускать Вашей смерти дважды – мы не имеем права…