Игра
Шрифт:
Бретт подает голос:
– Они специально разделяют указания. Чтобы убедиться, что мы работаем вместе, и не дать никому уйти. Чтобы мы полагались друг на друга. Попробуем прочитать по порядку, начиная с первого игрока.
Мэгги вздыхает.
– Выходите в.
– Шесть. Идите, – продолжает Бретт.
– Пока не доберетесь до шести, – бубнит Сара.
– Черных полос шоссе.
– И ждите там. – Линда смотрит на другой конец стола. – Конверт. Кто-нибудь, откройте его.
– Ты согласна быть добровольцем? – спрашивает Бретт.
Мэгги убирает телефон в карман.
– Я открою. Дай сюда.
– Осторожно! –
– Что бы там ни было, – говорит Бретт, – не уверен, что хочу это видеть.
Мэгги внимательно рассматривает лицевую сторону, где напечатана сегодняшняя дата и в графе «кому» – «Игра, частная встреча». Кончиком пальца она осторожно надавливает на конверт, чувствуя внутри пузырьковую пленку и что-то еще.
– Что-то твердое, – сообщает она.
Когда переворачивает конверт и просовывает большой палец под печать, перед глазами проносятся картинки отрезанных пальцев рук и ног, и ей приходится напомнить себе, что, по словам официантки, конверт прислали еще неделю назад. В нем не может быть частей тела Джексона.
Она вываливает содержимое на стол.
Это ключ. Ключ от машины. Устаревшая модель, простой пластиковый шестиугольник и металлический стержень.
– Отлично, – констатирует она. – У нас есть ключ. И что теперь?
– Мы подождем до шести, – решает Ной. – А потом найдем, к чему подходит это ключ. Мы сделаем это вместе. Мы вместе справимся. Согласны?
Все сидящие за столом потягивают свои напитки.
Но никто ни на что не подписывается.
40
Второй игрок
Если это и есть знаменитые английские вересковые пустоши, то они и в самом деле такие же холодные, пустынные и унылые, как заставляла Бретта верить популярная культура. Он и подумать не мог, что такое огромное пространство может казаться настолько изолированным, как бы парадоксально это ни звучало.
Если раньше, когда он только приземлился в Англии, стояла безветренная погода, то теперь началась настоящая метель. Бретт порадовался, что в Нью-Йорке было холодно настолько, что он уехал в пальто. Только Мэгги, которая с суровыми зимами Миннесоты должна быть знакома не понаслышке, приехала без верхней одежды. Она была одета в джинсы и толстовку, которые до начала прогулки выглядели абсолютно новыми, хоть и дешевыми. Несколько раз он подумывал отдать ей свое пальто, но так и не решился. Он чувствует, что до конца ночи ему понадобятся все оставшиеся силы.
Несмотря на мороз, Мэгги идет впереди, по направлению, которое указывает компас в телефоне. Остальные светят телефонными фонариками себе под ноги, а у Линды есть настоящий фонарь, маленький, но мощный. Такие используют полицейские. Специально ли она готовилась или всегда носит его с собой, никто не спрашивает.
Они не разговаривают; слишком холодно и дует сильный ветер, а сама пустошь, усыпанная камнями и заросшая кустарником, полна и других опасностей, так что можно легко сломать лодыжку, а на подъемах и спусках трудно дышать. Всякий раз, когда они поднимаются достаточно высоко, Бретт видит поток фар, движущихся по невидимым дорогам в отдалении, но в основном он не поднимает глаз. Иногда встречаются заросли деревьев, и Мэгги натыкается на одни из таких. Сара,
Ему кажется, он и сейчас слышит, как она тяжело пыхтит и хрипит, но, конечно, это только у него в голове. При таком ветре ему повезет, если он услышит встречный грузовик.
Они идут уже больше получаса, сражаясь с темнотой и гололедом, и за это время она несколько раз просила их остановиться из-за боли в коленях и ногах. Бретта начинает это злить. Пусть бы она попробовала поговорить с Крейгом о боли в ногах.
Крейг. Еще одна ложь, которую могут разоблачить в любой момент из-за одного-единственного входящего сообщения. Никому из этих людей Бретт никогда не говорил, что является отцом. Он не говорил, что борется за похищенного ребенка. Они сами предположили это, а он не стал их поправлять. Проблема, конечно, в том, что чем дольше он будет это скрывать, тем сильнее они могут разозлиться, когда правда выплывет наружу. Если правда выплывет наружу.
Станут ли эти матери рисковать собственными детьми ради спасения сорокалетнего парня, который даже на постоянном месте работы удержаться не в состоянии? Конечно, нет. Они в мгновение ока ополчатся на Бретта за то, что он с самого начала обманул их. Однако все это не умаляет ценности жизни Крейга. Бретт не знает, что значит быть родителем, но он знает, что такое долг и преданность. Почему Крейг должен рисковать больше, чем остальные? Может, этим женщинам стоило повнимательнее следить за своими детьми?
Кроме того, у Бретта создалось впечатление, что не один он держит туз в рукаве. Возможно, Мэгги слишком молода для того, чтобы иметь восьмилетнего сына, но Бретт не думает, что она лжет. Если это так, то у нее отлично получается. С другой стороны, французский паренек тоже не особо похож на отца. В действительности он ничего не сказал о человеке, которого ищет. Не заслуживает ли и он наказания?
В глубине души Бретт понимает, что эти мысли несправедливы, почти психопатичны и наверняка являются результатом какого-то особого компенсаторного механизма, который придумал его мозг, чтобы помочь дистанцироваться от других. И все же он почему-то рад, что среди всей группы он самый физически крепкий. В противном случае он беспокоился бы гораздо сильнее. Не потому, что он что-то замышляет. Просто отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки, и кто знает, что они могут попытаться сделать.
Группа преодолела за время своего пути пару заборов из натянутой проволоки, и сейчас они приближались еще к одному, выхваченному из темноты светом телефонов. Он оказался сразу за полосой деревьев, преграждая им дорогу, и был сделан из двух рядов железных швеллеров.
Мэгги, идущая впереди, проворно перелезает через них, следом лезет Ной, за ними Бретт перекидывает ноги через металл и приземляется на твердую почву по другую стороны ограды.
Мэгги идет вперед, не отрывая взгляда от светящегося компаса.