Игра
Шрифт:
– Арнав…
Я замер. Я слышал в её голосе слёзы. Почему, Кхуши? Ведь не тебе больно. Ведь не ты выдираешь из сердца часть себя. Почему?
Ещё шаг.
– Если ты сейчас уйдёшь, я тоже уйду… – Её голос сорвался на хриплый шепот.
Я знаю, Кхуши. Знаю, и поэтому…
Снова шаг.
Осталось открыть дверь. И закрыть её.
– И никогда не вернусь в Шантиван… – Тихий голос жены, с трудом выдавливающий слова, звучал громче грохочущего водопада, вбивая в меня осознание расставания.
Да. Именно за этим я делаю эти чёртовы шаги.
Сухой щелчок замка. Я замер на секунду, впитывая её присутствие в своей комнате, в своей жизни, в своём сердце. И закрыл дверь, торопливо сбегая по лестнице, вырываясь в царившую на дворе ночь.
Нет, я никуда не уеду, Кхуши. Не сегодня. Сегодня
– Чем было, Арнав? – шепнуло еле бьющееся сердце.
– Чем было? – прошептал я в пространство, рассматривая свои руки, судорожно вцепившиеся в руль автомобиля, в который я умудрился сесть, даже не заметив этого.
Но пространство – не ты, Кхуши.
И оно не ответило мне.
====== Глава 63. Радость и ещё одна радость. ======
Кхуши.
Странное оцепенение, овладевшее мной, помогло взять себя в руки. Где-то далеко, за стеной, которой оно огородило меня, рыдала душа, скатываясь в беспросветность. Я же на удивление спокойно встала с кровати и подошла к зеркалу. Сухие глаза выплёскивали в реальность боль, в которую погружаться мне было никак нельзя. Не сейчас. У меня будет время утонуть в ней с головой. У меня будет все время мира.
Рука легла на прохладную поверхность зеркала. Никаких мыслей в воцарившемся в голове безмолвии не было. Только знание того, что нужно делать. Так и не одёрнув полусорванное с тела сари, я отошла от зеркала, поставила на место перевернутый столик и подняла отлетевшую в угол сумку. Процесс сборов не занял много времени – я брала только своё. Так. Деньги… Я растеряно села на край кровати. У меня было немного наличности в кошельке, их мне хватит на проезд до Лакхнау, но мне нужно было вернуть Арнаву деньги за ноутбук, одежду и телефон. Значит, мне предстоит дождаться утра и заехать в банк, чтобы снять наличность со счёта. Первая связная мысль, появившаяся в голове, позвала с собой сотоварок, и теперь мельтешение в голове обрывков того, что нужно сделать, обрушилось приступом головной боли. Чуть качнувшись от накатившей слабости, я встала и достала из сумки зачем-то уложенный в неё комплект дорожной одежды. Принять душ, одеться, спуститься на кухню, заварить чай… Очнулась я только тогда, когда положила в высившуюся передо мной на большом блюде горку джалеби последний хрустящий завиток, преломлявший в капельках сиропа первый ворвавшийся на кухню солнечный луч. Ну, надо же… – удивлённо посмотрела я на дело своих рук. Как давно я не выплёскивала напряжение и боль в готовке своих любимых сладостей. Посмотрев на горку золотистого лакомства, я решительно достала контейнер и уложила большую часть с собой, оставив немного для хозяев дома. Повернулась к кружке с уже давно остывшим чаем и замерла – около неё стояло небольшое блюдо с меньшей горкой джалеби. Мне не надо было пробовать, чтобы понять, что я готовила и для Арнава. Грустно усмехнулась, благодаря Богиню за эмоциональную пустоту, всё ещё державшую меня в реальности. Залпом выпила давно остывший чай и, решительно вонзив зубы в одну из завитушек, подхватила контейнер и пошла в комнату – я вспомнила про банкоматы, где вполне можно снять деньги в любое время суток. Поставив сумку с собранными вещами у входа, я проверила одно из отделений кошелька, где я когда-то давно спрятала листочек с записанным долгом и, убедившись, что эта сумма мне вполне по карману, вышла из дома. Раннее утро радовало только одним – тишиной. Я почти дошла до будки охраны, когда глаза ослепил солнечный блик, отразившийся от замеченного краем глаза предмета. Я обернулась – зеркало, это всего лишь зеркало… на машине Арнава. Что?! Он же уехал… вчера. Негнущиеся ноги медленно сокращали расстояние, притягивая меня как магнитом к красавцу-джипу. Я наклонилась к водительскому окну, загораживая руками солнце, всмотрелась в салон. Откинув голову на подголовник кресла, и, вцепившись руками в руль, спал мой почти бывший муж. Я заторможено вглядывалась в напряжённую складку между бровей и застывшие
– Не сейчас, не сейчас, – бормотала я, оглядывая улицу в поисках хоть какого-нибудь якоря, чего-либо, способного переключить моё внимание на себя. И почти радостно вскрикнула, увидев буквально в паре шагов от себя дремавшего рикшу. Договорившись с сонным водителем, я поспешила выполнять пункт «а» своего плана. Боль, ворча, отступила к заданным мной границам, а я достала телефон и зашла в интернет, просматривая расписание автобусов до Лакхнау. Мне надо как можно скорей добраться до родного города… как можно скорей.
Я остановилась перед небольшим зданием, казавшимся таким большим, когда я была маленькой. Пелена отстранённости начала оседать на дно души, растворяясь, и пропуская наружу запертые чувства. Те, что важнее любви женщины к мужчине, те, что живут дольше всего на свете. Любовь к родителям. Слёзы выступили на глазах, не предвещая плача. Знаменуя скорбь. Тихо, молчаливо выпуская наружу боль, воскрешая память. Дом казался хранилищем счастливых событий, и хоть внешне я видела красивое здание, но перед глазами стояло раскрашенное всеми красками радуги детское счастье. Я достала ключи, которые, тихо звякнув, привлекли моё внимание к брелоку. Вскинутые к вискам руки прохладой коснувшегося щеки металла ключей остановили приступ готовой расцвести цветком истерики боли. Руки дрожали, но я смогла вставить ключ в замочную скважину. Один замок отперт, за ним второй. Чуть помедлив, я вдохнула поглубже и, набравшись решимости, вошла домой.
Арнав.
Чёрт и ещё раз чёрт! Я вспомнил, что Анджали просила меня зайти к ней. С силой хлопнув дверцей машины и отдав строгие указания охране никого не выпускать из Шантивана, я поднялся к сестре. Осторожно приоткрыл дверь, без стука, чтобы не разбудить, если она уже уснула.
– Привет, – грустно улыбнулась сестра. Слабый свет ночника освещал лежащее на коленях вязание. Судя по яркому розовому цвету и получавшемуся кружеву, Анджали готовила очередной наряд для Тришны.
– Привет. – Я сел рядом с сестрой на кровать, перехватывая и осторожно сжимая её опустившуюся на мою щёку руку. – Ты почему не спишь, поздно уже?
– Ты так задержался на работе, Чоте? – неодобрительно покачала головой Анджали, слишком внимательно вглядываясь в меня.
– Дела, сестра, – поспешно отвёл я глаза, не желая показывать бушевавшие внутри меня эмоции, и перевёл тему, – Как малышка?
– Хорошо, изо всех сил лупит маму целыми днями. Врач говорит, что развивается без проблем, так что готовься, дядюшка, – с охотой поддалась на простую уловку Анджали. Но, немного помолчав, поглаживая живот, задала неожиданный вопрос:
– Арнав, что у вас происходит с Кхуши?
Сил сочинять ложь не было, а говорить правду не было возможности. Я молчал, отведя взгляд, внимательно разглядывая кружевное нечто, лежащее на коленях сестры.
– Арнав…
– Сестра… – перебил я её, кое-как приглушив клубящийся внутри сгусток боли и тоски, – всё в порядке. У нас всё хорошо. Да, хотел тебе сказать, что Кхуши решила съездить в Лакхнау, в родительский дом. Я ей его купил. В смысле, дом родных родителей, – бестолково пояснил я сказанное. Но сестра всегда могла видеть больше, чем я показывал.
– Как ты? – неожиданные, сочувственные слова едва не прорвали моё с трудом держащееся самообладание. Кхуши была слишком близко, слишком рядом. И всё во мне требовало успокоить сестру и пойти туда, в нашу комнату, к ней. Сказать, что всё ложь, что никогда не отпущу. Порвать этот чёртов контракт. Уничтожить Шьяма, сделав так, что он никогда больше не появится вблизи моей семьи. Я мог сделать всё это. Но не мог сделать одного – заменить в её сердце собой любимого человека. К чёрту всё.
– Я в порядке, – сухо отрезал я, взяв себя в руки. Но тут же смягчил тон, – не переживай ты за меня, сестра.