Игра

Пира Арип

– Сейчас бы чашку горячего чая…- размечталась я вслух и услышала насмешливое фырканье.

Резко спустив ноги на землю, я уставилась на стоявшую почти рядом со мной женщину лет тридцати, которая, склонив голову, наблюдала за мной с легкой улыбкой.

– Намасте! – сказала мне явно не индианка и мой рот самостоятельно приоткрылся от изумления при звуках родной речи.

– Намасте! – руки сами сложились в приветственный жест.

Женщина подошла ближе, и ее улыбка стала еще шире.

– Индианка. – утвердительно сказала она и, недолго думая, села около меня, пристраивая рядом какой-то прямоугольный планшет.

– Да. – Я улыбнулась в ответ.

– Меня зовут Тери.

Женщина вызывала улыбку своей непосредственностью и тем, что ни минуты не сидела спокойно. То поправляла челку, то касалась планшета, пытаясь устроить его удобнее, то бездумно царапала древесину скамейки, сама того не замечая.

– Кхуши, – вежливо представилась я, наблюдая за непоседой, которая уже сменила несколько положений своего тела, то откидываясь на спинку скамейки, то пересаживаясь ближе к краю.

– О! Какое красивое имя! Счастье, если я правильно помню? Не удивляйся моему знанию хинди, я до 10

лет жила в Мумбаи, а потом переехала в Италию, к родственникам отца. Они меня приняли в свою семью, после того, как его посадили в тюрьму за мошенничество, а мама бросила нас, когда мне было два года и я совсем ее не помню – тараторила она, лишь изредка запинаясь на некоторых словах, вываливая на меня кучу личной информации. – О! Не удивляйся моей болтливости, некоторые черты итальянцев я переняла очень быстро. – Она заметила мое удивление. – И к тому же так приятно поболтать на почти родном языке. Хотя вообще я англичанка, но не живу в Англии, приехала по делам. А ты? – Она резко перескочила на мою персону.

– Я живу в Дели, а в Лондон приехала с мужем, у него тут дела. – Невольно улыбаясь такой интересной новой знакомой, ответила я. – А я вот гуляю. Должна была встретиться с девушкой, которая показала бы мне Лондон, но опоздала, заглядевшись на эту красоту. – Я обвела рукой вокруг, охватывая и водную гладь озера, и свисающие над ней ветви деревьев, и пестрые клумбы с цветами.

– О! Я люблю навещать этот парк, когда бываю в Лондоне. Тут столько вдохновения. – Она вскочила со скамейки и почти бегом побежала к клумбе, сорвала небольшой цветок и вернулась ко мне. – Вот, посмотри. – Показывала она мне небольшую фиалку. – Такой насыщенный сине-фиолетовый цвет с размытыми переливами… – Она прикрыла глаза. – Многослойное… летящие отрезы ткани… чуть перекрывающие друг друга… – Внезапно она открыла планшет и полезла внутрь в поисках какой-то вещи. Спустя минуту различных восклицаний достав блокнот и карандаш, начала что-то рисовать резкими движениями. Заинтригованная, я взглянула через её плечо и увидела, как из-под коротких движений ее руки, черкавшей карандашом, проявляется силуэт девушки, на котором Тери уверенными движениями, накидывая ломаные линии, изображала что-то вроде платья. Она так увлеклась этим, сидела, замерев, двигая только рукой, и продолжала что-то бормотать себе под нос. С уважением глядя на почти законченный наряд, действительно как-то отражавший форму лепестков позабытого цветка, лежавшего рядом с ней на скамейке, я решила не мешать новой знакомой и встала, подойдя ближе к воде. Смотря на легкую рябь на озере, я, нет-нет, да оборачивалась на все так же замершую Тери, карандашом по бумаге воплощавшую свою фантазию. Она заинтриговала меня – порывистая, легкая, забавная. Чем-то напоминая мне меня, тогда, раньше. В ней не чувствовалось никакого внутреннего напряжения, дискомфорта. Возникало ощущение, что она на все сто процентов жила текущей секундой, теми чувствами, которые вызывало в ней мгновение. Задумавшись о том, как изменилась я сама за последний год, я пропустила момент, когда Тери закончила рисовать и подошла ко мне, как и я, глядя на темную воду.

– Пошли пить чай, – вырвал меня из задумчивости голос женщины.

– Что? – Я не сразу очнулась от своих не слишком радостных дум.

Я повзрослела за этот год, познав любовь. Взросление не прошло для меня безболезненно, мою жизнь с ног на голову перевернул ураган по имени Арнав Сингх Райзада. Я давно не управляла своей жизнью, влившись, подобно мелкой речушке, в бушующий океан, теряя себя, растворяясь, не чувствуя никакой опоры под ногами, никакого дна, и не видя берега, куда можно было пристать хоть ненадолго, отдохнув и осознав себя. С трудом отрываясь от своих мыслей, я почувствовала теплый и какой-то понимающий взгляд Тери.

– Ты говорила, что хочешь чай, а я знаю неподалеку прекрасную чайную. – Она положила руку мне на локоть, словно пытаясь передать мне немного своего тепла. – Бог не посылает случайные встречи. Раз ты мне сегодня встретилась, и так получилось, что я знаю хинди и услышала твое желание, мы должны его воплотить. Идем?

Я улыбнулась и ответила:

– Богиня. Вы правы, Богиня никогда ничего не делает просто так. Так где эта прекрасная чайная? – Я лукаво взглянула на нее. Расхохотавшись, она махнула рукой в непонятном направлении и повела навстречу изменениям моей судьбы, хотя я и предположить не могла, каким.

Арнав.

Я сидел за рабочим столом, погруженный в изучение смет, контрактов, деловых предложений, с трудом заставляя себя концентрироваться на работе. Мысли вновь и снова возвращались ко вчерашнему вечеру. Такому теплому и спокойному, такому расслабляющему, желанному, какими я хотел бы видеть все вечера своей жизни. Когда Кхуши напрыгалась с игрушкой, напоминая мне в этот момент маленькую девочку, и поцеловала меня, вмиг превратившись в безумно желанную женщину, она, отстранившись от меня, заявила, что проголодалась и пойдет готовить. Я еле успел поймать за руку собравшееся бежать на кухню чудо, объяснив, что заказал еду и скоро ее привезут. Кхуши забавно недоуменно хлопнула глазками, и решительно отправила меня в душ, сунув в руки полотенце и халат, пообещав, что встретит курьера. Через полчаса мы аппетитно ужинали, устроившись прямо на полу у горящего камина. Кхуши все накрыла именно там, создавая неповторимый уют и комфорт больше своим присутствием и хорошим настроением. Похоже, ковер у камина становится «нашим» местом. Даже поужинав, мне не хотелось уходить от него, да и моей жене, похоже, тоже. Поэтому, устроив не сопротивляющуюся девушку в своих объятиях, я прислонился спиной к стенке дивана, ласково скользя рукой по ее волосам, и расслабленно смотрел на огонь. Мы молчали, наслаждаясь близостью друг друга и воцарившимся миром. Ее руки перебирали мои пальцы, чуть поглаживая, завершая мою картину счастья. Разговор завязался сам собой, неспешный, ленивый. Я рассказывал ей о периоде своей учебы в Гарварде, объясняя, почему выбрал именно эту специальность, веселя ее историями из жизни студентов, которых было у меня немного, потому что я взахлеб учился, осознавая, насколько это важно для меня и моей сестры, уже тогда планируя создание собственной

империи. Сестра должна была жить не просто в достатке, она должна была жить в роскоши. Я не мог вернуть ей наших родителей, не мог повернуть время вспять и сделать так, чтобы ее свадьба все-таки состоялась – ведь парень искренне любил ее, но не смог переубедить родителей в силу своего слишком мягкого характера. Я мог лишь заботиться о ней, надеясь всегда видеть на ее лице улыбку, и старательно грыз гранит науки, поглощенный этим почти полностью. Почти – потому что все-таки я был парнем, и краешек сумасшедшей студенческой жизни я захватил. О нем и рассказывал Кхуши, старательно избегая тем касательно имевших место сумасбродств с девушками, которые, впрочем, так и не смогли занять никакого места в моем сердце, как ни старались. А заняла его она, забрала себе, через все преграды, которые я, как заправский мазохист, выстраивал перед ней. Преграды в виде ненависти, боли, оскорблений, унижений. Сколько раз я отталкивал ее? Сколько раз закрывал глаза на очевидное – она дорога мне, нужна как воздух, любима мной? Себя не спас, а ее потерял. А ведь она могла бы полюбить меня, если бы я не был таким кретином. Может именно из-за моих злых слов она и потянулась к Шьяму? Он всегда умел красиво говорить, упаковывая свои чувства в изящные словесные кружева. Наверняка в противовес моим оскорблениям он говорил ей комплименты, моей оставляющей синяки на руках и предплечьях хватке он мог завоевывать ее бережностью прикосновений к тоненьким пальчикам, нежным щечкам, моему разрушению – свою заботу… Усилием воли я вышвырнул эти мысли из головы и тогда, и сейчас. Это оказалось на удивление несложно. Шьям остался как будто не там, в Индии, куда мы рано или поздно вернемся, а где-то в прошлой жизни, в не существовавшей жизни. Я вздохнул и крепче прижал к себе любимую девушку. Я хочу ее любви, я нуждаюсь в ее любви, в доверчиво прислоненной ко мне спине, в нежности рук, в ее возможно неосознаваемой ею самой заботе обо мне, которой она меня одаривала, в ее смехе, радости, искренности. Смогу ли я жить без нее, когда закончится, как она думает, срок нашего контракта? Когда я дал ей на подпись контракт, Кхуши находилась в абсолютном раздрае чувств и не прочитала ни один из его пунктов. А суть была в том, что я оставил пустой графу, где должен был быть прописан срок, на который заключен этот брак. Я не знал тогда, почему поступил так. В конце концов, я в любой момент мог вписать в него желаемую дату. Возможно, поэтому. Я не отдал Кхуши ее экземпляр договора, и они оба хранились в моем сейфе, давая мне неограниченное право на время пребывания девушки в качестве моей жены. Захочет ли она остаться? Смогу ли отпустить ее? Вряд ли. Некрасивая мысль оформилась сама собой: «На крайний случай, поменяю противозачаточные таблетки, которые они принимает, на безвредные витамины. А когда она забеременеет, у нее не останется выбора, как стать моей женой навсегда». Моей. Я не признавался в этом самому себе, но я очень хотел детей. С ее солнечной улыбкой, влюбленными в мир глазами, ну и моим мозгом – тут я усмехнулся. Одной сумасшедшей в нашей семье более чем достаточно. Прикоснувшись губами к ее волосам, я закрыл глаза, тихонько баюкая в руках свое счастье.

…С трудом вынырнув из воспоминаний, я вновь заставил себя погрузиться в работу.

Кхуши.

Моя новая знакомая привела меня не в чайную, а в замечательный ресторанчик Кью Гарден, находившийся недалеко от входа в Ботанические сады. Я успела проголодаться, о чем громко заявил мой желудок и Тери, услышав его бурчание, со смешком предложила плотно перекусить. С ней было очень легко. Вопреки своему обычному поведению, я больше молчала и слушала, чем говорила. Она поднимала интересные мне темы, высказывая неординарные и смелые для меня суждения. Рассказала о своем муже, который сейчас находился дома, в Италии, с двумя девочками-погодками шести и семи лет. А в путешествиях она, как сказала Тери, набирается вдохновения для своей новой коллекции. Удивительно, но она оказалась дизайнером. Владелицей собственного дома моды. Ее рассказ о том, как десять лет назад она начинала с нуля свое дело, вызвал во мне глубокое уважение. С ее слов все выходило легко и просто, но я была уверена, что ей пришлось несладко на пути к успеху. Ее выдавали глаза, порой мрачневшие, порой грустившие при упоминании этапов становления ее бизнеса. Я жадно впитывала подробности ее жизни, удивляясь силе духа этой молодой женщины, которая, кроме достигнутого и удерживаемого успеха на профессиональном поприще, была любящей женой и мамой двух дочек.

По ее совету я заказала суп с луком и сыром, который подали вместе с вкуснейшими сырными же сухариками, и яблочный крамбл. Большой чайник чая и поданное к нему по моей просьбе молоко завершили вкусную и сытную трапезу, служившую лишь сопровождением нашей длительной беседы с удивительной Тери. Заказав еще один чайник чая и ягодный трайфл, она поведала, что сейчас пытается заниматься оформлением каталога своей новой коллекции. Ее любимый автор, занимающийся обычно этой работой, а по совместительству лучшая подруга, только родила очаровательного мальчишку, и эту коллекцию ей предстояло оформлять самой. Меня заинтересовала идея, которая заключалась в том, что каждое творение Тери должно было сопровождаться подходящей по духу фотографией цветов и соединительным описанием, раскрывающим фантазию автора, воплощенную в итоговом шедевре. Тери, ничуть не стесняясь, вывалила огромную кипу фотографий на стол и проект своего каталога, на каждой странице которого было прикреплено пока что фото созданных ею нарядов. Я листала каталог и благоговела перед красотой и изящностью того, что было представлено. Я совсем не разбиралась в моде, но каждый из этих нарядов хотелось рассматривать, как произведение искусства, о чем я без обиняков и заявила своей почти подруге.

Тери внимательно посмотрела на меня и вдруг спросила:

– Счастье, как долго ты будешь в Лондоне? Она называла меня английским словом Хэпинес – счастье. Я ответила, что не меньше месяца. И тогда Тери сделала мне предложение, от которого перехватило дыхание, и затрепетала от предвкушения душа. Спустя полчаса я, прижимая к груди обеими руками планшет Тери, обменявшись с ней координатами, направлялась домой. С моего лица не сходила счастливая улыбка. Мне дали шанс, и я не хотела упускать его. – Спасибо, Богиня, – шепнула я подруге. – За то, что ты со мной.