Игра
Шрифт:
Звонок телефона вырвал меня из дурмана, и я словно очнулся, проведя дрожащими ладонями по лицу, прежде чем ответить на вызов.
– Да что со мной такое? – удивленно смотрел я на заметно подрагивающие пальцы, кратко отдав испрашиваемое Вишалом согласие на перенос на пару часов запланированной на завтра рекламной акции из-за неизбежных в процессе подготовки задержек.
… неприятное тянущее предчувствие беды схлынуло также резко, как и появилось.
Кхуши.
Машина затормозила около ресторана, как я поняла по вывеске, выглянув в чуть запотевшее окно. На улице сгущался вечерний туман, ставший уже привычным для меня. Промозглый, он забирался в машину, холодя тело, оседая влажностью на лице, волосах, покрывая все, до чего мог дотянуться, своей пеленой. Я решительно нажала на кнопку, закрывая окно и крутнула регулятор подачи теплого воздуха, выставляя его близким к максимуму.
– Арнав? – вопросительно взглянула на него, когда он открыл дверь, собираясь выйти из машины.
– Я за заказом. – успокаивающе ответил он. – Проголодался. Ты не слышала, как я заказывал нам ужин?
Я смущенно пожала плечами. Действительно, я задумалась. Выбираясь из паутины чувственности, мысли
– Н-да, Кхуши. – сама себя пожурила я. – Расслабилась ты с шикарной жизнью. Не только не готовишь своему мужу, но даже не думаешь о том, что он может быть голодным.- Мысленно пообещав себе устроить завтра пир из любимых им блюд, я снова вернулась к прерванному было позвякиванию браслетом, дожидаясь Арнава.
… Дом встретил ощущением уюта. Горевшие теплым светом фонари подъездной дорожки радовали глаз, лишь слегка рассеивая тьму, но создавая уютные желтые расплывчатые, дрожащие облачка света. Я засмотрелась на похожие на какие-то фантастические одуванчики фонари, пропустив очередной разговор Арнава по телефону, оторвавшись от созерцания их мерцающей сущности, только когда Арнав открыл дверь, предлагая мне руку. Смущенно улыбнулась, в очередной раз за вечер извиняясь улыбкой за свою рассеянность, и замерла, поймав его горящий каким-то торжеством взгляд. Впрочем, он быстро скрыл его, чуть отодвинувшись от меня, и прикрыв глаза ресницами. Отпустил водителя, сообщив ему, во сколько прибыть завтра, и повел меня домой. Домой… как же я привыкла к этому дому, всей душой впитывая наслаждение от нашего с Арнавом уединения, закрытости от всех, пусть даже и любимых людей.
Арнав.
Чувство победы. Я всегда любил его, стремился к нему, наслаждаясь его ярким вкусом, становясь сильнее с каждой одержанной мной победой. И чем сложнее был вызов, тем усерднее я работал над тем, чтобы одержать верх. Над людьми ли, над ситуацией ли, над собой ли.
«Шьям покупает билеты на сегодняшний рейс до Дели». Краткий, но такой ожидаемый отчет детектива, вновь вызвал во мне это пьянящее ощущение.
Я открыл дверь дома, пропуская Кхуши вперед, и как только она вошла, опустил на пол коробку с ужином, обхватывая ее за талию и прижимая к себе. Адреналин в крови зашкаливал, так и не притихнувшее желание стало еще сильнее после полученной новости, и я на ощупь, в царившей в доме полной темноте, нашел ее губы, впиваясь жадным поцелуем, сразу, страстно, глубоко врываясь в приоткрывшийся от изумления рот языком. Она успела только ахнуть, когда я прижал ее к стене, резко сдергивая с бедер свободно сидящую на них юбку. Но тут же ответила, так же – жарко, страстно, бездумно, обнимая меня за плечи, скользя попутно сминающими свитер руками по спине. Поцелуй длился, доводя до исступления меня, ее. Я вжимался в нее всем телом, а она податливо отзывалась, каждым его изгибом идеально совпадая со мной. Через силу прервал поцелуй, чуть оттолкнул ее от себя, стягивая с нее свитер, позволяя ей раздеть себя, помогая ее дрожащим от желания рукам. Снова поцелуй, еще желаннее, чем прежний, с прерывистыми вдохами. Мутнеющее сознание, обостренные темнотой чувства. Руки наслаждаются мягкостью тела, нежностью кожи, непроизвольно становясь ненасытнее, грубее с каждой убегающей секундой. Ее стон – мое имя. Теряю реальность, жадно, почти грубо входя в нее, замирая от блаженства, ловя ее ощущения… да, все правильно, мы оба этого хотим. Так, сейчас, здесь. Плавится, вздрагивает под руками ее тело от неистовости, торопливой жажде ласк. Целую, и тут же по очереди почти до боли прикусываю давно затвердевшие соски ее груди. Почти… инстинктивно чувствуя грань, после которой ее наслаждение отступит перед болью, не заходя за нее. Ловлю ее вскрик губами, впитываю ее возбуждение, схожу с ума от ее запаха. Ее ногти, впивающиеся в мою поясницу, посылают острые импульсы по всему телу, усиливая возбуждение, ускоряя темп. Ее горячее дыхание обжигает мои плечи, когда она, приглушая крик удовольствия, впивается в них зубами. Еще толчок бедрами, еще глубже, еще резче, еще сильнее, до предела, чувствуя, как она напрягается в ожидании подступающего оргазма, застывает на мгновение, и медленно обмякает в моих руках, в очередной раз простонав мое имя, цепляясь за меня, чтобы удержаться на ногах. Ее стон – мое имя… как безумие, как сумасшествие… как последний элемент, и я меняюсь с ней местами, прислоняясь к стене, прижимая к себе, проникая в нее последний раз, ловлю взрыв наслаждения, изливаясь в податливое тело своей любимой.
… Тишина и темнота для мужчины и женщины никогда не были такими сладкими, наполненными любовью, ее вкусом, запахом, создав из двух половинок неразрушимое, вечное, единое…
====== Глава 39. Объяснение. ======
Кхуши.
Вечер тянулся как сладкая патока, обволакивая душу ощущением чистого спокойствия и радости детства. После внезапного порыва Арнава, встряхнувшего все мое существо, наполнившего меня сладкой энергией, продленным послевкусием, мы все-таки перебрались в каминную, привычно обустраивая совместными усилиями ужин на полу. Когда камин был разожжен, блюда сервированы, а в чайнике настаивался вкусный чай, мы устроились на ковре, перебрасываясь легкими, ничего не значащими фразами. Арнав ужинал, а я просто грела в руках кружку с чаем, наслаждаясь таким домашним зрелищем, уютом созданного мирка. Когда Арнав насытился, отставляя поднос с едой в сторону, я устроилась, как всегда, в кольце его рук, глядя на пляшущий огонь. Разговор сменялся длительными паузами, тишиной, комфортной, близкой. Темы рождались сами и сами уходили, простые, незатейливые. Мы разговорились о детстве, о том, раннем, когда боль от потери родителей не сделала из меня боящуюся темноты сироту. Мы с Арнавом были разными с детства, разными и оставались. Его высокомерие по отношению к низшему классу не сдавало своих позиций, но пока – сегодня, сейчас – это не имело значения. Потому что те воспоминания радости и счастья, смеха и веселья, которыми делились мы, не зависели от количества денег или статуса семьи. Они просто были, рождаясь из той любви, которой окружали нас наши родители, из их заботы, ласки, нежности. Я осознавала, что мне очень повезло с родителями,
Арнав нехотя, неуверенно, но тоже начал делиться в ответ воспоминаниями. Чувствовалось, как сложно ему говорить, подбирать слова. Он как будто с трудом открыл старый ржавый замок на сундуке с событиями детства, и сейчас неуверенно перебирает их, встряхивает, избавляя от налета лет, расправляя складки, с удивлением вглядывается в оказавшееся таким красивым или светлым, нежным или теплым, легким или радостным – воспоминание. И я, с тихой благодарностью за это доверие, всматривалась в то, что он показывал мне – мамин сад с розами, ее любовь и прививаемое ему бережное отношение к цветам; первые драки с мальчишками, полученные синяки, слезы и спокойное напутствие отца о том, что мужчины не плачут; сюрпризы на дни рождения, придумываемые Анджали, и воплощаемые их родителями, – все, из чего состояло детское безоблачное счастье.
А потом была долгая расслабляющая ванна с лавандовой пеной, мягкие нежные ласки, сменявшиеся обжигающими – любовными, и снова плавно переходящими, как в калейдоскопе, возвращающем картинки, – в спокойные и расслабленные, наполненные негой.
Вечер давно сменился ночью, а мы все никак не могли расстаться друг с другом, перейти в мир снов, уже лежа в нашей кровати, нет-нет, но касались друг друга взглядом, телом, словом, словно впитывая, вбирая каждую секунду, проведенную вместе, растворяя ставшее ненужным «я», заменяя на такое родное и честное «мы».
…только ближе к утру потребности тел взяли верх над желаниями душ, и мы уснули, разом, вместе, проваливаясь в глубокий сон без сновидений.
Арнав.
Я проспал. За окном был тусклый пасмурный день, но я отчетливо ощущал, что время близится к обеду. Удивленно хмыкнул, как-то равнодушно думая о сорвавшемся совещании. Впрочем, оно было плановым, рабочим, и я вполне мог перенести его на завтра, без ущерба для работы. А вот рекламная акция ждать не могла, но была перенесена Вишалом на вечер, поэтому я не переживал, впервые за долгое время позволив себе нежиться в кровати. Кухши спала, привычно уткнувшись мне носом в плечо, сложив на меня руку и ногу, взяв в своеобразный плен. Я с теплотой вглядывался в спокойное лицо, наслаждаясь ее потребностью во мне, желанием быть как можно ближе, даже во сне. Уютное тиканье часов напомнило о том, что время продолжает свой ход, пробуждая во мне жажду деятельности. Я осторожно, стараясь не разбудить жену, выбрался из кровати, подложив ей вместо себя подушку.
Душ, костюм, кофе, тосты, сок. Ноутбук, документы, телефон. Все по заведенному порядку. Водитель исправно ждал меня у входа, натирая чистой тряпкой и без того сияющие окна автомобиля. Я с удовольствием наполнил легкие прохладным влажным воздухом, насыщенным кислородом, проясняя до конца еще немного мутноватое из-за утреннего сна сознание.
Телефон пропиликал, информируя о входящем письме. Я сел в машину и неторопливо прочитал отчет детектива. Шьям уже совершил пересадку. Через несколько часов самолет приземлится в Дели. Аман как всегда сработал безупречно. Я крутил телефон в руке, вспоминая отданный Аману приказ. У всех есть болевые точки, у всех есть, что терять. Шьям – не исключение. Он адвокат, приписанный к адвокатской конторе, у которой есть глава. Я дал задание Аману в кратчайшие сроки найти выход на этого человека и предложить сделку. Он получает от нас очень щедрое предложение в виде разрешения сопровождения части юридических сделок, а взамен должен немедленно прервать командировку моего зятя в Лондон. При этом пригрозив отзывом лицензии в случае отказа. Получить же ее было крайне сложно, а восстановить отозванную – из разряда фантастики. Повод я оставил на усмотрение руководителя филиала – срочное обжалование дела, которое он вел, или еще что-то в этом роде. Шьям не мог позволить себе рисковать потерей лицензии, что он и доказал, срочно приобретя билеты до Дели с пересадкой в Дубае, даже не дожидаясь прямого рейса. Я чувствовал, как губы складываются в жесткую ухмылку. Почему я раньше не применял ипостась АСРа для зятя? Очевидно, ответ именно в этом. Несмотря на его предательство, я продолжал воспринимать его как мужа Анджали, как зятя семьи Райзада, не подключая к контролю его действий и их ограничению имеющиеся у меня ресурсы. Крутнув в руках телефон, я снова набрал номер Амана и поручил расширить данное детективному агентству задание. Мне нужен отчет о каждом прожитом Шьямом дне в течение последнего года. Я должен выяснить сам, что связывает его с Кхуши. И должен был сделать это с самого начала, не ведясь на его речи об их страстной взаимной любви. Я уже не верил в этот бред, но объяснений и оправдания поступка Кхуши все же не мог найти. В душе по-прежнему ворочался зверь, раздирая когтями ненависти и боли душу, при воспоминании о том, что я видел на террасе, в день свадьбы брата, в день своей свадьбы. Сжав руку в кулак, я закрыл глаза, выравнивая дыхание, успокаивая пульс.
Если картинка не складывается, а она не складывается – значит, я владею не всей информацией. Я взял временной интервал в год, чуть с запасом от того времени, как Кхуши переехала в Дели. Агентству понадобится не меньше месяца на сбор информации, но это того стоило. Ради нас с Кхуши я должен был выяснить все прежде, чем идти на такой шаг, как откровенный разговор с ней. Разговор о нашем будущем.
Машина плавно затормозила у офиса, и я переключился с личного на рабочий лад, настраиваясь на плодотворный день.