Играя в любовь
Шрифт:
Никчемный раб бренди, он пропьет их, как пропил собственные мозги. Ему невдомек, что для кого-то деньги – это способ вырваться на свободу и начать новую жизнь.
– Я готов предоставить в распоряжение мадам не только руки, но и кое-что поинтереснее, – подал голос Распутник и хохотнул, чрезвычайно довольный собой и своей пошлой остротой. – Берите, не пожалеете.
Джейн повернулась к виконту и смерила его задумчивым взглядом.
– Признаться, меня куда больше интересует наш банкир. Он так искусно сдавал карты!
– Я, э-э-э, хм, – сбивчиво начал Шерингбрук и, пару раз кашлянув, ни с того ни с сего предложил: – А давайте-ка снимем маски.
Он опустил голову и принялся развязывать узел на затылке.
Пора. Сейчас или никогда. Джейн взмахнула рукой и как будто случайно задела колоду. Карты рассыпались по столу. Туз… второй… надо срочно найти еще три и во всеуслышание объявить, что виконт – шулер.
– Ах, что я натворила! – хихикнула она жеманно. – Простите великодушно, сейчас я исправлю свою оплошность.
Некоторые карты легли «рубашкой» вверх. Джейн потянулась, чтобы перевернуть их, но цепкие пальцы виконта сомкнулись у нее на запястье, и он произнес с натянутой усмешкой:
– Не беспокойтесь, мадам. Если вам так не терпится продолжить игру, проще будет распечатать новую колоду.
Виконт кивком подозвал стоявшего неподалеку лакея в несвежей ливрее. Тот подошел, смахнул на поднос карты и удалился. Десять секунд – и все кончено. Джейн с тоской взглянула на зеленое сукно опустевшего стола. Прощай, проклятый пятый туз. Прощай, единственная надежда избавиться от чудовищного долга, который она никогда не сможет оплатить.
Уничтожив улики, Шерингбрук заметно повеселел и широко улыбнулся.
– Мадам, мы сняли маски. Прошу вас, присоединяйтесь. Такого восхитительного противника, как вы, надо знать в лицо.
Джейн подняла глаза.
Четверо мужчин сидели вокруг стола и смотрели на нее: Делец – с холодным любопытством, Пьяница – с интересом, Распутник – с нетерпением, а виконт – с подозрением.
Ничего не поделаешь, придется открыть лицо. Впрочем, какая разница? Они все равно не узнают, кто она. Откуда им знать? Слава богу, имя у нее на лбу не написано, а больше неоткуда.
Джейн небрежно сдвинула маску на макушку и поправила крупные тяжелые серьги.
Шерингбрук задумчиво прищурился, как будто что-то вспомнил.
– Как же я раньше не заметил? Это драгоценности Хавьера. Знаменитые бирманские рубины цвета голубиной крови. Неужели вы…
– Мне казалось, Хавьер не из тех, кто раздает фамильные драгоценности направо и налево, – вмешался Делец.
– Хавьер? – насмешливо фыркнул Распутник. – До женитьбы он только и делал, что раздавал фамильные драгоценности. Причем исключительно налево.
Сомнительная шутка вызвала бурное веселье у всех, кроме Джейн.
Ей и раньше было не до смеха, а теперь и подавно. Драгоценности кузена привлекли слишком большое внимание, и это грозило
Черт бы побрал проклятые бирманские рубины и Хавьера вместе с ними! Послушал бы дражайший кузен, как о нем тут злословят. Ну и ладно! Это даже справедливо. В конце концов, кто вынудил ее прийти сюда? Все из-за него. Ему, видите ли, кажется, что она безответственная. Он, видите ли, решил, что ей нельзя доверить самостоятельно распоряжаться деньгами.
Возможно, ему не кажется. Возможно, он совершенно прав. Возможно, она поразмыслит об этом – когда-нибудь потом. А сейчас пойдет ва-банк.
– Джентльмены, – произнесла Джейн и мысленно попросила прощения у своей подруги Луизы, леди Хавьер. – Лорд Хавьер – мой супруг.
Раз имя Хавьера выплыло наружу, почему бы им не воспользоваться? Пусть принимают ее за графиню, так безопаснее. Конечно, обман может раскрыться, но это вряд ли. Луиза вращается в высшем свете, а представители высшего света не жалуют Шерингбрука. К нему ездит не то чтобы всякий сброд, но уж точно не сливки общества.
Джейн посмотрела на виконта.
Он слегка нахмурился:
– Я недавно общался с графом. По-моему, он говорил, что у его жены темные волосы и карие глаза.
Джейн от души порадовалась своей невнятной внешности. Какими считать волосы песочного цвета – светлыми или темными? Как хочешь, так и назови. А глаза цвета осенней травы могут сойти и за карие, и за зеленые, и за ореховые.
– Как видите, так оно и есть! – Она обезоруживающе улыбнулась. – А чтобы окончательно развеять ваши сомнения, рискну сообщить, что у моего супруга имеется жуткого вида шрам на внутренней стороне правого бедра.
Правду говорить легко и приятно. Шрам действительно имелся. Лет десять назад Хавьер взялся учить Джейн фехтованию. Она оказалась способной ученицей и пропорола ему ногу. Сам виноват – надо было как следует защищаться.
Мужчины переглянулись, пожали плечами и придвинулись к столу. Шерингбрук взял новую колоду. Они поверили ей и готовы играть дальше. Джейн приосанилась и гордо вскинула подбородок. Положение обязывает. Графиня – это вам не какая-то там Джейн Тиндалл.
Чья-то рука легла на ее плечо.
– Джейн?
Она зажмурилась.
Немыслимо. У нее почти нет знакомых в Лондоне, те, что есть, почти никогда не бывают у Шерингбрука. Тем не менее кто-то из них сегодня оказался в этом доме и вошел в карточный салон именно тогда, когда она сняла маску. Просто фатальное невезение.
Затянутая в перчатку рука усилила давление.
– Джейн, как странно видеть вас здесь.
Ей пришлось закусить губу, чтобы не вскрикнуть. Она узнала этот голос и легкий акцент уроженца Южной Англии.