Игрок
Шрифт:
Но мечты о спокойном, полном взаимных колкостей деньке, весьма утопичны, и прямо с поличным — на мытье рук — нас ловит Павла Юрьевна.
— Отложите операцию. Пять минут назад в центре города обрушилось здание.
— И что? — интересуется Капранов. — Пока всех раскопают… А мы тут быстренько, ты, главное, отвернись.
Павла задыхается от возмущения, а я старательно держу покер-фейс. Тесное соседство с Капрановым и не такому научит…
— Мне нужны все свободные руки!
— О нет, родная, тебе нужны хирурги, которые будут оперировать. Знаешь, что там творится? Мозговые кровотечения, переломы шейных отделов, вытекания серого вещества через нос… Они ждут не дождутся, когда их привезут и уронят прямо в мои услужливо подставленные ладони.
— Ладно, ты останешься, но Елисеева…
— Павла! Она же умирает! — патетично восклицает Капранов.
— И еще две сотни пострадавших! — рявкает наш главврач.
— Да пусть штопает больных, поливая слезами открытые раны друзей по несчастью.
— Живо увозите отсюда пациента, выпишите всех, кого можно, и позвоните в банк крови.
С этими словами она уходит, а Капранов таращится ей вслед, недоверчиво открыв рот. Думаю, я выгляжу так же… Мельцаева правда оставила нас в покое? Серьезно? Честно? Такое точно бывает?
ГЛАВА 3 — Орел. Человек, по имени Счастливчик
Терпеливо, как щебень бьют,
Терпеливо, как смерти ждут,
Терпеливо, как вести зреют,
Терпеливо, как месть лелеют —
Буду ждать тебя (пальцы в жгут —
Так Монархини ждет наложник)
Терпеливо, как рифмы ждут,
Терпеливо, как руки гложут.
Буду ждать тебя (в землю — взгляд,
Зубы в губы. Столбняк. Булыжник).
Терпеливо, как негу длят,
Терпеливо, как бисер нижут.
Скрип полозьев, ответный скрип
Двери: рокот ветров таёжных.
Высочайший пришел рескрипт:
— Смена царства и въезд вельможе.
И домой:
В неземной —
Да мой.
М. Цветаева
Кирилл
Вокруг меня толпа людей, и все кричат, спорят, доказывают собственную правоту. Только без толку. Когда же они поймут, что отталкиваться от человеческого фактора в моем деле невозможно, и перестанут тратить столько времени на ерунду? Или причина в том, что нас с пеленок учат совершенствоваться в ораторском искусстве? Что ж, умение говорить — несомненный плюс, вот только когда за красивыми речами совершенно ничего не стоит, они — пустая балаболика, не стоящая выеденного яйца.
Отрываю взгляд от очередного отчета и беззастенчиво смотрю на лежащий рядом мобильник. Горячий спор уже два часа как длится. Что они пытаются доказать, если нам друг от друга нужны только цифры? Им — деньги, мне — успешные исходы. Они не смогли подтвердить заявленный процент выживаемости, я не могу продолжить финансирование. Все. Вопрос закрыт. Выпустить на рынок более дорогой продукт, который качественно уступает существующим и проверенным аналогам? А толку? Прибыль — это чудесно, но не такой же ценой! На сделку со своей совестью идти не собираюсь.
Они ничего не теряют. Я их финансовый ангел (частное лицо, которое производит инвестирование на безвозмездной основе, и получает прибыль только в случае успеха предприятия). Да, полагал, что проект того стоит, но не выгорело. Лучший вариант — разойтись по-хорошему. Так о чем вообще спорить? Бросаю документы на стол и вижу, как несколько человек вздрагивают.
— Итак, — перекрикиваю стоящий в конференц-зале гвалт. — В указанные сроки план реализован не был. Дальнейшее финансирование работ считаю бессмысленным. За сим вопрос закрыт.
Однако, это было бы слишком просто. Они не могут сдаться без новой попытки.
— Нам нужно всего лишь время! Проведены огромные работы, и мы почти у цели. Расхождение всего лишь пять процентов… — бросается ко мне самый словоохотливый из собравшихся.
Он, кстати, даже не специалист, просто стратегически выгодный персонаж. Щуплый мужчина, около пятидесяти, в очках в роговой оправе, совсем не красавец, но доверие вызывает одним лишь своим видом. Судя по последней информации, его наняли недавно, причем, подозреваю, ради сегодняшнего выступления. Умеет убеждать, жестикулирует безупречно, но о препарате почти не говорит. Маркетолог, судя по всему, притом плохо разбирающийся в фармакологии. К счастью, меня с детства учили не поддаваться на пустые провокации и отличать пять процентов товара на рынке от пяти процентов в области здравоохранения, поэтому, стряхнув с ушей всю навешанную лапшу, перехожу к сухим фактам:
— В прошлый раз мы пошли на уступки в виде двух процентов. А сейчас должны сдать позиции уже на пять? Помилуйте, именно такую вероятность постоперационных осложнений мы имеем уже сейчас. Больше скажу, вы просите меня вложить деньги в разработку дорогостоящего препарата, качество которого не соответствует заявленным в проекте требованиям.
— Нет, вы неправильно поняли! Мы все еще дорабатываем продукт. Вы же видели прогноз…
— Нет, я видел другое. В попытке ликвидировать опасные побочные действия препарата, вы не просто не смогли удержать прошлый скромный результат, но опустили планку еще ниже. Простите, дальнейшие исследования считаю крайне спорно обоснованными и в дискуссии смысла не вижу. Однако, желаю удачи в будущих разработках. Приятного дня.
И пока оппоненты не успели оправиться от шока и броситься грудью на абордаж, выскакиваю из зала в надежде, что преследовать в коридорах посчитают ниже своего достоинства. Нехорошо подставлять оставшихся там моих людей, но, если останусь с ними, — переливать из пустого в порожнее будут в десять раз дольше.
В лифте на меня с интересом посматривают. Еще бы, заметки о семье Харитоновых печатаются достаточно часто, чтобы узнавали в лицо. Наконец двери открываются на первом этаже, и, сопровождаемый звучащими отовсюду пожеланиями приятного дня, я направляюсь к выходу. Залезаю в машину, тянусь за телефоном, чтобы сообщить отцу об исходе встречи, и только тогда обнаруживаю, что оставил его на столе в конференц-зале. Слишком спешил скрыться от маркетолога. Черт! Перспектива вернуться в место с жаждущими денег и крови акулами, заставляет поежиться.