Игры мажоров. Хочу играть в тебя
Шрифт:
И они оба смотрят на меня.
— Не сделал, — мотаю головой и краснею. Это я со Шведовым точно не готова обсуждать.
— Это хорошо, — с облегчением выдыхает отец, — тебе сначала доучиться надо.
Никита
— Мы пойдем, Ник, а то он уже капризничает, — Маша поднимает малыша на руки. Тот и правда куксится, морщит нос-кнопку.
Точно, как мы с отцом, когда нам что-то не нравится.
—
Выхожу во двор с коляской и на некоторое время зависаю, любуясь своей женой, нежно воркующей с ребенком.
— Смотри, какой котик! Как котик говорит? Мяу! Котик говорит мяу!
Улыбаюсь и подхожу ближе. Впервые проскальзывает мысль, что, может, у нас с ней тоже такой будет.
Потом, когда-нибудь. Пока что мы уделяем внимание исключительно процессу.
Макс уже совсем большой, корчит смешные рожицы. А Маша с ним на руках кажется сейчас особо хрупкой и уязвимой. Ей нелегко держать щекастого Максимку, и я спешу на помощь.
— Сажай его в коляску, Мышка, он тяжелый.
Но парень характером явно пошел в старшего брата. Цепляется за Машу и упорно отказывается ехать сам в коляске. Супит брови, хнычет и лезет обратно на мою жену.
Я сдаюсь первым.
— Давай я его понесу. Макс, пойдешь ко мне на ручки?
Мелкий засранец упрямо мотает головой и собирается заорать. Маша начинает уговаривать.
— Максик, иди к Никите. Он тебя посадит на плечи, будешь оттуда всех видеть.
Брательник ненадолго задумывается и все-таки позволяет себя взять.
— Ну ты и кабан! — подбрасываю его вверх. Он смеется, показывая несколько прорезавшихся зубов.
Усаживаю парня себе на плечи, крепко берусь за ножки.
— Держись за голову или за уши. За волосы просьба не хвататься.
Макс как специально ждал, мигом вцепляется в волосы, и Маша бросается выдирать у мелкого хулигана зажатые в кулачках пряди.
— Оставь, — говорю, — мне не больно.
— Он стал такой вредный, — качает она головой, — как мама с ним справляется?
— У тебя тоже неплохо получается, Мышка. Меня он вообще в виду имеет.
— Вы только познакомились, он еще не привык. А меня он с рождения знает, — возражает жена, одной рукой управляя коляской.
Мы с Машей гостим у родителей, сегодня отпустили их в ресторан с ночевкой в отеле. А сами нянчим Макса.
Нянчим, конечно, громко сказано. Братом больше занимается Маша, я так, на подхвате. Могу разве что посмешить и поиграть, вот как сейчас. Изображаю коня и подскакиваю на ходу, крепко держа малого за ноги.
Макс заливисто смеется, дергает за волосы. Маша наблюдает за нами со странным блеском в глазах.
— Что-то не так, Мышка? — ловлю ее за талию. — Я не похож на коня?
— Чистокровный скакун, — смеется она, высвобождаясь.
— Тогда что? — не отстаю я.
— Ты будешь хорошим отцом, Никита, — говорит она и отводит глаза. Я как с разгона
— Маша, посмотри на меня, — говорю, а у самого пересыхает в горле. Беру ее за подбородок и поворачиваю к себе. — Маш, мы что, уже?
«Он уже сделался. Так получилось, ну не на аборт же мне ее было отправлять», — всплывает в памяти наш разговор с отцом, и я холодею.
Но Маша удивленно качает головой.
— Нет. С чего ты взял, мы же предохраняемся!
— Точно?
— Да, Никит, я просто сказала, что ты будешь хорошим отцом. Потом когда-нибудь.
Облегченно выдыхаю, целую в макушку.
— Потом конечно буду. А сейчас нельзя. Тебе надо учиться, Шведов выебет мне весь мозг, если мы сейчас залетим.
Вечером помогаю Маше выкупать Максима, затем она его укладывает спать. Но это упертое создание явно чувствует, что мне не терпится остаться с женой вдвоем. Он долго не засыпает, Маша перепела ему, кажется, весь репертуар детских песен, который знала.
Приходится подключаться мне. Включаю ему свой плейлист, и парень вырубается почти мгновенно.
— Как ты так умудрился? — непонимающе хлопает глазами Мышка.
— У нас с ним просто одинаковый вкус, — объясняю и тяну ее в спальню, — во всем. И в музыке, и в женщинах. Ты ему тоже нравишься!
Я все еще не могу свыкнуться с мыслью, что она моя жена. Что я могу видеть ее, говорить с ней, когда захочу. Целовать, когда захочу. Брать, когда и где захочу.
Что я больше не просыпаюсь ночью, хватая ртом воздух и складываясь пополам от острой, сверлящей боли в груди. Оттого что ее нет рядом. Оттого что у меня вырвали кусок сердца. Оттого что я все проебал.
Я и сейчас во сне часто зову ее, хватаюсь за нее, чтобы убедиться — она мне не снится, она рядом, живая и податливая, откликающаяся на каждое движение, на звук моего голоса.
Что она меня простила, она со мной. Что я ее вернул и смог себя простить.
Потому что все-таки окончательно не проебал.
***
Маша
Мы с Никитой приехали за документами в университет. После Шведова полетели к родителям и пробыли у них две недели.
Я волновалась, как у них сложатся отношения с Максиком, но Никита быстро нашел с братом общий язык. Андрей буквально светился от счастья, когда смотрел, как его старший сын играет с малышом. Они много времени проводили вдвоем с Никитой — на целый день уезжали на машине, и мы с мамой держали кулаки за то, чтобы наши Топольские больше не ругались.
Но, кажется, мира между ними хотим не только мы.
Они слишком похожи, все трое Топольских, а когда приехал их дед, это вообще оказалось пугающим зрелищем. Григорий Макарович заметно оттаял, он больше не относится к маме враждебно. Мне показалось, что даже немного заискивающе. А мама всегда вела себя по отношению к родителям Андрея вежливо и ровно.