Игры рядом
Шрифт:
Я хотел что-то сказать, потом осекся, нерешительно потянулся к ней. Она рухнула, словно подкошенная, на миг дико меня перепугав, а потом вцепилась в мою куртку обеими руками, уткнувшись лицом мне в грудь. Я почувствовал, как она дрожит — и не просто дрожит, ее буквально колотило, словно в ознобе. Не в силах больше сдерживаться, я неловко схватил ее в охапку, прижал к себе. Она вцепилась в меня еще крепче, по-прежнему содрогаясь, и я услышал глухие, едва слышные рыдания.
— Не надо, — прошептал я, кладя руку ей на затылок. — Успокойся, хватит. Ну жив я, жив. Всё, успокойся.
Она
— Я тебя рисовал, — вдруг сорвалось с моих губ — не помню, когда и почему.
Над нашими головами назойливо звенели комары. Было темно, хоть глаз выколи. Не знаю, куда она меня затащила, но, похоже, на много ярдов вокруг не осталось ни души. А может, и на много миль. Мне так казалось. Одежду я к тому времени уже снял.
— Я тебя рисовал всё время, сначала лицо, потом тебя всю, голую. И это спасло мне жизнь. Понимаешь? Твое голое тело спасло мою жизнь.
Горячие влажные губы зажали мне рот.
К пещере мы пробирались воровато, словно подростки, забавлявшиеся на сеновале без родительского благословения. Лагерь погрузился в сон, костер возле нашей пещеры догорел — красноватые угли блекло тлели во мраке. Огни караульных костров казались светлячками в огромном котловане ночи.
У входа мы опять целовались, очень долго и жадно. Потом я легонько подтолкнул ее в темноту и тихо скользнул в пещеру.
Не успел я ступить внутрь, как стальная рука схватила меня за лодыжку. Я едва не заорал от неожиданности, но подавил крик, услышав невозмутимый голос Ларса:
— Проклятье, я уже начал волноваться. Чем вы там занимались?..
— Угадай с трех раз, — огрызнулся я.
— Гхм… понятно. Глупый вопрос, согласен, извиняюсь.
— Дай пройти… Чего ты вообще разлегся поперек входа?!
— На случай незваных гостей.
— Что?.. Каких гостей?
— Наивная душа. Саймек будет последним дураком, если не пришлет сегодня ночью кого-нибудь тебя прирезать. Ложись, я покараулю.
— Ларс!..
— Заткнись. Грея разбудишь. Если он не проспится как следует, будет завтра мучиться похмельем, заодно и нас замучит.
Я умолк, сраженный таким аргументом. Ларс, как всегда, просчитывает больше, чем я. Мне было бы трудно без него. Очень трудно.
Я уснул быстро. Мне снилась Флейм, не та, которую я только что обнимал, а ее двойник, явившийся мне в красной комнате в храме Безымянного Демона. Она танцевала, вскидывая руки над головой, и дразняще улыбалась, а я пытался схватить ее и не мог: пальцы проходили сквозь нее, как сквозь тени, несшие меня над своими головами. Джейкоб сидел в стороне и громко, нагло хохотал над моими безуспешными попытками. Я чувствовал отчаяние и злость, но не мог ни поймать ее, ни остановиться. А потом вдруг дверь слетела с петель, и вошла настоящая Флейм. Подошла к двойнику и ударила его по щеке. И ее пальцы не прошли сквозь иллюзорную плоть, а оставили на ней широкий алый след.
Ларс растолкал меня затемно. Грей, разбуженный минутой раньше, уже постанывал в стороне. Вид у Ларса был хмурый. Я подумал, что, вероятно, его опасения подтвердились, хотя я ничего не слышал,
И еще, по меньшей мере, двадцать человек. Большинство — уже верхом.
— Так, — переведя дыхание, сказал я. — Давайте, ребята, быстро. И тихо.
К тому времени, когда первые лучи солнца позолотили горизонт, мы были уже на расстоянии трех полетов стрелы от скал.
ГЛАВА 10
Завывания ветра снаружи, но это — снаружи. Внутри спокойно и сухо. Но это — снаружи. А в глубине — вой. В той глубине, которой не увидеть, не потрогать, которой не подставить лицо. Только — душу. Полную той же злости, того же негодования. Но — по иной причине. По обратной причине.
— Жнец бы его побрал! Я так и знал, что эти трое что-то замышляют! А ты знал? Почему ты мне не сказал?!
— Успокойся, Рич! Я ничего не знал. Они не слишком со мной откровенничают.
— Но ты же был в его отряде! В его гребаном отряде… Ты должен бы быть первым, кого он позовет назад!
— Не позвал. Ты доволен? Он никого не позовет. Ему нет нужды звать. Сами придут.
— Кто придет?! Это… это что… бунт?!
— Я сказал, успокойся, Эван тебе не враг.
— А ты, Роланд? Ты мне кто?
Кривая усмешка, судорога в уголке рта, желание ответить — ложь, необходимость ответить — правду. И невозможность, бессмысленность любого ответа.
— Вместе пойдем на Шерваля, Рич. Вместе.
Бессмысленность ответов. Бессмысленность попыток объяснить. Бессмысленность попыток найти смысл.
В первый день мы двигались быстро, потом сбавили темп. Особо торопиться было некуда — Ларс и Грей использовали время, проведенное в пути, чтобы полнее посвятить меня в курс дел. Многое придется восстанавливать, многое — менять, но я хотел оставить неизменным, лишь приспособиться к новым обстоятельствам.
Почти все ребята, откликнувшиеся на мой призыв, были лучниками или арбалетчиками, но кое-кто нуждался в обучении по обращению с самострельным оружием, которое я планировал оставить основным. Были среди пошедших за мной и несколько человек из моей старой команды. Они вели себя как побитые собаки, и я махнул на них рукой, отметив про себя, что не стоит поручать им ответственные задания. Никогда не доверял людям, так быстро меняющим свои убеждения на почти противоположные и обратно. Однако они могли весьма пригодиться, чтобы переучивать лучников или объяснять человеку, впервые взявшему в руки стрелковое оружие, как не пристрелить самого себя.
Время летело быстро, а дорога тянулась медленно. Мы шли обратно на восток, мимо Лемминувера (там нас должен был оставить Грей, чьей задачей номер один стало вернуть нам Паулину), а оттуда собирались свернуть к югу и двинуться прямиком в Восточные Леса. Ларс предрекал, что по дороге, которая должна была занять недели три, к нам присоединится еще не меньше дюжины рекрутов. Таким образом, мы рассчитывали вернуться с достаточно большим отрядом, чтобы немедленно возобновить партизанские действия.