Игры с темным прошлым
Шрифт:
– Послушай, она могла влипнуть в какую-нибудь историю, угодить в лапы маньяка, зверя, ее могли задушить, застрелить, а мы с тобой ничего не делаем, ничего не предпринимаем, бездействуем! Скажи мне, ты точно знаешь, что она куда-то отправилась, что она уехала, улетела? Почему ты так решила, если тебе, как ты говоришь, ничего не известно? Или ты что-то скрываешь от меня? Если так – разорву на куски, поняла? Такими вещами не шутят!
– Нет ее рюкзака, куртки, документов, – нервно кивая головой в такт своим словам, отчитывалась Ольга.
– Чего дрожишь? Боишься? То-то же!
Чаплин схватил ее руку, стягивающую ворот, сжал и притянул Олю к себе, поцеловал в теплую сонную щеку.
– А ты как думала? Что я отстану? Ты теперь мне как мать родная. Где Машка, вот скажи мне?
– Не знаю. Я уже и сама начинаю волноваться. Столько дней прошло, а от нее ни весточки… Борща хочешь?
– Спрашиваешь… Твоим борщом возле Кремля пахнет. А уж в подъезде какой аромат – и говорить нечего. Я измаялся весь, видишь, какой неприбранный хожу, неухоженный и никому не нужный, голодный, наконец.
– Раздевайся.
– Сразу бы так.
Он разделся, прошел в комнату, рухнул в кресло и тяжело вздохнул.
– Ну должна же она вернуться, мать ее…
Он слышал, как Ольга звенела посудой на кухне. И эти звуки на время ослабили боль. Это были такие домашние, мирные звуки… Когда-нибудь он отблагодарит Ольгу за этот теплый дом, этот борщ, это немое понимание.
– Знаешь, Игорь, у меня в доме кто-то был… – Ольга застыла в дверях с половником в руках. Лицо ее было растерянным. – Вот видишь, журнал на столике… Это не мой журнал. Его здесь не было. Поверь мне, я не схожу с ума, здесь явно кто-то побывал…
– Машка, думаешь?
– Не знаю… Но я сегодня так испугалась… Даже хотела звонить тебе. У меня, как это ни странно, тоже в Москве никого…
– А родители?
– Они не в самой Москве, понимаешь? Да и мы как-то в последнее время мало общаемся. У матери с отцом сложные отношение, кажется, она живет с другим мужчиной… Отец не любит жаловаться, но, когда я приезжала к ним в последний раз, матери не было, да и вообще дом выглядел холостяцким… На плите был лохматый суп.
– Как это «лохматый»?
– Вода, вермишель и яйцо… Желтый лохматый суп. Такой отец всегда варил, когда мама уезжала в командировку или в Сочи…
– Но если бы Маша была в Москве, она бы позвонила мне, – сказал упрямо Чаплин. – Она не смогла бы вот так… долго… Я же знаю ее. Она уже давно простила меня, я это чувствую…
– Конечно, простила, – поддержала своего будущего зятя Ольга. – Но в квартире был кто-то посторонний. Я это чувствую. И мне страшно. Как хорошо, что ты пришел.
Она скрылась на кухне и вскоре позвала, усадила за стол, на котором стояла тарелка борща с густой сметаной…
– Черный хлеб или белый?
– Черный, запоминай, – он горько усмехнулся. – Не нравится мне все это: исчезновение Машки, посторонние в твоем доме… Я сегодня здесь останусь – тебя сторожить. Что мне Маша скажет, если с тобой что-нибудь случится?
– Оставайся, конечно. Я бы тебя никуда не отпустила. Таких страхов натерпелась, глядя на этот журнал…
– Значит, правильно, что я пришел? Ты уже не боишься меня?
– А когда я тебя боялась?
Но он не ответил, принялся жадно есть. Он наконец успокоился, нашел временное пристанище, где можно поесть и выспаться. Он не представлял себе, что было бы с ним, не окажись Ольги дома.
– Хочешь, я дам тебе ключи от ее квартиры, можешь пожить там, дождаться ее возвращения. Я уж так подумала: даже если Маша на тебя и разозлилась, она приедет домой, увидит тебя и, я думаю, простит… Она же любит тебя, я знаю.
– Твоими устами, Олечка, да мед пить… Давно такого борща не ел… В ресторанах тоже неплохо готовят, но все равно не по-домашнему. Да и устал я от ресторанной еды. Хочу, чтобы мне Машка борщ готовила. Или даже суп лохматый, мне все равно, главное, чтобы своими ручками нежными ставила тарелку на стол… Умираю, когда думаю об этом. Какой же я был идиот!!!
В дверь позвонили. Чаплин уставился на Ольгу, в глазах застыл вопрос.
– Не представляю… – начала оправдываться она по инерции, словно Чаплин был ее мужем, неожиданно вернувшимся из командировки.
– Хорошо еще, что я не успел надеть пижаму твоего мужа, – он попробовал пошутить. – Наверное, мне пришли морду бить? Ты мне сразу скажи, как я должен себя вести… Вообще-то я тоже неплохо дерусь. На моем счету…
– Да тише ты… У меня нет мужа, я же в разводе! Сиди спокойно.
Она как-то странно посмотрела на Чаплина и пошла открывать. Заглянула в глазок, но увидела черный, похожий на зрачок, кружок. Кто-то закрыл глазок пальцем. Господи, пронеслось в голове, какое счастье, что у меня Чаплин…
– Кто там?
– Открывай, – услышала она, и волосы на ее голове зашевелились. Она дрожащими руками распахнула дверь и приняла Машку, морозную, холодную, с широко распахнутыми глазами, в свои объятия.
– Оля, Олечка, как же я по тебе соскучилась… Я так тебя люблю, мне так тебя не хватало… Если бы ты только знала, что со мной случилось… Оля, обними меня, обними, чтобы я почувствовала, что это не сон, что я действительно добралась до тебя… Ведь, кроме тебя, у меня никого нет!
Ольга почувствовала горячие Машкины слезы на своей шее.
– Маша, успокойся… Мы хотели уже в милицию обращаться… Куда ты пропала? И что вообще происходит? Проходи… Только успокойся… – И прошептала на ухо, быстро, сбивчиво, понимая, что надо успеть сказать главное и не допустить, чтобы Машка предположила худшее: – У меня Чаплин, он места себе не находит… Он ищет тебя повсюду… Пришел за ключами от твоей квартиры, думает, что с тобой беда, хотел проверить, может…
Маша отстранилась от нее, замотала головой:
– Что ты сказала? Игорь? Здесь? У тебя? – Она говорила в полный голос.