Игры сильнейших
Шрифт:
– Я не знаю, что у вас творится, но я не могу разрешить мисс Лестрейндж остаться здесь просто так. Я разрешу ей временно находиться здесь только в том случае, если её проверят веритасарумом, и выявится её абсолютная непричастность к происходящему сейчас в магическом мире, как и к происходившему прежде.
– Я могу… - тихо начала девушка, неуверенно смотря на гордую пожилую преподавательницу.
– Могу по травологии помогать профессору, или в колдомедицине, если нужно. Если… оставите, конечно.
– Посмотрим. А сейчас, - подняв вверх волшебную палочку и вновь заколдовав комнату на запрет трансгрессии, сказала Минерва МакГонагалл.
–
– Ты в порядке? – подойдя к провожавшей испуганным взглядом уходивших Гермионе Грейнджер, спросил её Невилл. В комнате же уже вовсю воцарился гул. Все обсуждали произошедшее.
– Нормально, - глубоко вздохнув и переведя взгляд на друга, кивнула гриффиндорка.
– Я никогда прежде не слышал о ней, - задумчиво произнёс Гарри, стоявший позади подруги.
– О ней никто и не должен был слышать, - вдруг услышали ребята голос Гойла, стоявшего возле камина и смотревшего на них.
– Её скрывали? – повернувшись, спросил Невилл, хотя ответ и так был очевиден.
– Да. Всю её жизнь, - холодно ответил бывший слизеринец.
– Зачем? – вдруг спросил Гарри Поттер, чуть наморщив лоб.
– Ты хоть представляешь, очкарик, что бы с ней сделали ваши пресвятые авроры, окажись девушка у них в руках. Беллатрису бы шантажировали, как и Рудольфуса. Поэтому всю свою жизнь Кассандра провела в Штатах, где никто, кроме самых близких родственников и доверенных, лиц не мог её разыскать, даже узнай о её существовании, - рассказал парень, после чего облокотился спиной о стену.
Невилл и Гарри начали активно обсуждать эту новость. Гермиона же молча просто стояла и смотрела на Гойла, пытаясь переварить услышанное. Точная копия некогда бывшей правой руки Тёмного Лорда, один в один похожая на мать, Беллатрису Лестрейндж, по Хогвартсу сейчас разгуливала Кассандра Лестрейндж, которую жаждали убить Пожиратели Смерти. Казалось, словно весь мир перевернулся вверх дном. Реальность пугала происходящим…
До конца дня Малфоя и Кассандры более не было видно. По школе же вмиг разнеслись новости, и уже на следующее утро все говорили о дочери Беллатрисы Лестрейндж, появившейся в буквальном смысле этого слова из воздуха. Особенно активно эту сенсационную новость обсуждали с утра на завтраке. Когда же Драко Малфой уже к концу трапезы появился в Большом Зале, многие стали пристально наблюдать за ним, шушукаясь, однако парню было на всех наплевать.
– Всё в порядке? – спросил слизеринца Блейз Забини.
– Да, - коротко ответил Малфой, после чего встретился взглядом с наблюдавшей за ним и сидевшей через два человека от Забини Гермионой Грейнджер. Сглотнув, девушка отвела взгляд. Слизеринец же, доев кусок бекона и выпив стакан сока, довольно быстро покинул зал.
– Интересно, осталась ли эта Кассандра в школе, - произнесла рыжеволосая красавица, подсевшая прежде к Гарри и Гермионе.
– Мне кажется, профессор Макгонагалл не захочет её оставлять, но кто знает. Если она не причастна к происходящему и находится в опасности, то, вполне возможно, что могут и оставить, однако подвергать опасности студентов директор не будет, - рассудил Поттер, вздохнув.
–
На лекциях Малфой присутствовал как и всегда. Большим вопросом для всех было, осталась ли Кассандра в школе или же что с ней стало, вот только слизеринцы молчали об этом, привычно разговаривая о своём. Многие же сгорали от любопытства. Находились и те, кто напрямую спрашивал у Малфоя, где его сестра, вот только парень ничего на это не отвечал, играя с наиболее любопытными наглецами в гляделки, что некоторых раздражало, а некоторых даже бесило, вызывая усмешку молодого аристократа.
В конце дня, в очередной раз сидя в библиотеке, гриффиндорка откинулась на спинку стула и потёрла руками виски. Создавалось ощущение, что ещё немного, и мозг просто вскипит. Из-за непогоды у девушки начались головные боли, хотя гриффиндорка и предполагала, что, скорее всего, как бы чудно это не было, да и странно в её возрасте, у неё просто повысилось давление. Решив больше не мучить себя и наведаться в Больничное Крыло, Гермиона встала, собрала свои вещи и покинула библиотеку. Подойдя спустя пару минут к лазарету, девушка распахнула дверь и вошла в помещение, но никого внутри не обнаружила. Решив заглянуть в личный кабинет медсестры, находившийся далее в конце зала, гриффиндорка уверенно направилась туда, но стоило ей открыть дверь и зайти в небольшой кабинет, как она резко остановилась, столкнувшись лицом к лицу с Кассандрой Лестрейндж.
– Я думала, это Драко, - закусив губу, ответила дочь Пожирательницы, после чего вернулась к столу, где варилось зелье.
– Где… Мадам Помфри? – собравшись с мыслями, спросила староста гриффиндора, стараясь держать себя в руках.
– Она отошла к директору. Минут через десять, может меньше, может чуть больше, вернётся, - спокойно ответила девушка, после чего вновь посмотрела на Гермиону. Такие же чёрные, как смоль, густые слегка кудрявые волосы, такая же высокая и стройная, красивая на лицо, с такими же тяжёлыми веками, как и мать. Разве что взгляд был другой. Не безумный, как у некогда страшной своими делами женщины, а более открытый. Было даже странно видеть такое на лице с первого взгляда ожившей и помолодевшей Беллатрисы. Даже нелепо.
– Профессор Макгонагалл оставила тебя? – решилась спросить гриффиндорка, присев на небольшую лавочку.
– Да. Вчера здесь побывал даже ваш министр. Проверили меня по всей строгости закона, но ничего не выявили. А Драко уговорил профессора Макгонагалл оставить меня здесь на некоторое время, - рассказав это, девушка усмехнулась, но в очередной раз даже этот её жест удивил Гермиону. Уже привыкнув к усмешке Малфоя, так часто появлявшейся на красивом лице, придавая ей самодовольство или жёсткость, на лице же Кассандры она была даже несколько светлой, придававшей лицу с столь тёмными чертами некую мягкость. Несмотря на внешность, все эти мимические жесты говорили лишь о том, что это был другой человек, словно бы противоположный тому, к образу которого все привыкли.
– Почему ты боишься меня? Что тебе сделала моя мать? – поинтересовалась проницательная дочь Пожирательницы.