Игры сильнейших

Jane F.

– Куда? – настороженно спросила гриффиндорка.

– Просто пройдёмся, - также спокойно ответил ей слизеринец, пожав плечами. С пару минут девушка молчала, смотря на парня. Всё то время Малфой безмолвно ожидал её ответа, ничего не говоря и не делая.

– Можно, - таки выдохнула гриффиндорка. Кивнув ей в сторону дороги, парень дождался, пока Гермиона пойдёт в указанном им направлении, после чего отправился следом за ней. С несколько минут они шли молча, отчего девушке было неловко. Вздохнув, она всё же заговорила.
– Ты так и будешь молчать?!

– Могу спеть, но ты это вряд ли оценишь, - с усмешкой сказал Малфой.

– С чего вдруг? Я разбираюсь в музыке, - обиженно произнесла девушка.

–

С того, что у меня не лучший голос. Вот если бы спел Тео, это другое дело. У него есть к этому талант, - с улыбкой признался парень.

– А в чём талантлив ты? – неожиданно спросила гриффиндорка, с интересом посмотрев на парня.

– В игре на пианино, - признался Малфой.
– Мать с детства сама меня этому обучала. Её любимое развлечение.

– И твоё тоже, - сказала гриффиндорка очевидное.

– Да. У нас с ней много общих интересов. Она многое прививала с детства. Я её единственный ребёнок. Мать занималась моим воспитанием и обучением по максимуму, посвящая мне практически всё своё время, - рассказывал слизеринец, сорвав по пути ветку с дерева и став инстинктивно ломать её.

– А отец? Люциус занимался твоим воспитанием? – спросила девушка, заинтересовавшись идеей побольше узнать о семействе Малфоев.

– Да, но куда меньше. Он в основном нанимал мне в детстве огромное количество лучших Лондонских педагогов. Они то и дело занимались со мной. Для отца всегда было важно вырастить достойного наследника рода Малфоев, - рассказывал парень, невидящими глазами смотря на дорогу, но уже спустя миг он пришёл в себя.
– Однако ему этого сделать так и не удалось.

– Отчего же? – вновь посмотрев на парня, спросила Гермиона.

– Хотя бы с того, что я сплю с грязнокровкой, - кинув веточку в сторону и спрятав руки в карманы, прямо ответил ей на вопрос Драко.

– У многих чистокровных волшебников были любовницы из разных слоёв общества. Вряд ли это как-то отразится на твоей судьбе, ведь об этом знают лишь единицы. Женишься спустя пару лет на чистокровной аристократке и будешь жить как достойный представитель своего рода, - нехотя сказала девушка, хотя рассуждать о чистокровных волшебниках, столь предвзято относящихся к ей подобным, гриффиндорке не слишком и хотелось.

– Я не думаю о будущем. Оно туманно для меня. Живу лишь настоящим, - ответил ей на это парень.

– Тебя воспитывала в большинстве своём Нарцисса. Она, хотя местами и высокомерная женщина, в целом хорошая мать. Отчего ты пошёл иным путём? Свобода действий так повлияла на твой характер? – вдруг спросила девушка, которой уже давно была интересна природа поведений слизеринца.

– Не только ты и твои друзья многое пережили, Грейнджер, - спокойно ответил ей Драко.
– Я ещё и сын «правой руки» покойного Тёмного Лорда. Я и сам был Пожирателем. Мне многое пришлось повидать. Моим воспитанием несколько лет занималась и Белла, - при упоминании её имени Гермиона непроизвольно поёжилась, вспомнив ту безумную Пожирательницу, пытавшую её «Круциатусом» год назад.
– В ней не было ни материнских чувств, ни какой-то любви. Она была безумной, фанатично помешанной на идее истребления маглорождённых женщиной. Лишь к моей матери она питала какие-то остатки сестринской любви, - рассказывал Малфой, вновь уйдя в себя.

– Она ведь не всегда была такой? – задала очередной вопрос гриффиндорка, прикусив губу.

– Не всегда. До заточения в Азкабан она была более живой, хотя и тогда фанатичкой. Она любила Кассандру. Мать рассказывала, что в определённый момент после рождения ребёнка Белла сильно изменилась. В ней проснулся материнский инстинкт, но её обязанности приближённой к Лорду Пожирательницы Смерти брали своё. Когда она вместе со свекровью отправила дочь в Америку, некоторое время она сходила с ума. Белле

было страшно за Кассандру, и она рвалась уехать к ним, но Рудольфус не позволил ей этого сделать. Уже спустя два года Белла снова стала прежней: жестокой и немного помешанной.

– Такой и осталась, - откомментировала его слова девушка.

– Не всегда. Однажды, когда я уже закончил шестой курс, летом я был около того озера с лебедями. Ты должна его помнить… - уточнил парень.

– Я поняла, о каком озере ты говоришь, - нехотя кивнула гриффиндорка.

– Так вот Белла после очередного разбоя пришла ко мне туда. В тот момент она была раздражённой. Она начала кричать. Ей захотелось выговориться, как всё её бесит, что она как всегда в стороне. Я не обращал на неё внимания, наблюдая за лебедями. Тут мой взгляд упал на кусты роз, растущие неподалёку. Подойдя к ним, я увидел одну полураспустившуюся красную розу. Тут Белла подошла ко мне, продолжая высказываться. Если честно, мне просто захотелось заткнуть её, - усмехнувшись, признался слизеринец, на что девушка засмеялась, не ожидав такого от Малфоя.
– Я сорвал ту розу и, встав с корточек, протянул её Беллатрисе. Она резко замолчала, замерев и даже как-то недоверчиво смотря на растение, но потом взяла цветок и хмыкнула, посмотрев на меня, но после всё же заулыбалась. Я её ни разу такой не видел. Она пыталась до последнего скрыть улыбку, но не могла. Что-то в душе её радовалось. С пару секунд ещё постояв рядом со мной, тётка ушла, а на следующий день, проходя мимо её комнаты, я увидел эту розу в вазе на столе.

– Забавно. Не представляю себе улыбающуюся Беллатрису Лестрейндж, - призналась девушка, засмеявшись, на что Драко лишь улыбнулся.

– Все мы чувствуем одинаково. Но одни больше ощущают света и любви в своей жизни, отчего и сами заряжаются положительными эмоциями, а позже дарят своё тепло другим, а другие вязнут в негативных эмоциях, вызываемых болью, страданиями, ненавистью и им подобным. Они погрязают в этих эмоциях, и со временем это становится привычным. Ты живёшь этим. Для одного это - дикость, а для другого - обыденность. Один ужаснётся, попав в такую атмосферу, а другому это будет родным. Ко всему можно привыкнуть, - сказал парень, отчего гриффиндорка замолчала, уйдя в свои мысли. Увидев, как Гермиона ушла в себя, слизеринец, отстав на пару шагов, взял в руку снега, скомкав из него снежок и, бесшумно приблизившись к девушке, засунул его ей в капюшон.

– Малфой! – воскликнула Гермиона, тут же ощутив жуткий холод от быстро начавшего таять комка снега у своей шеи. Резво достав его, девушка запустила снежок в Малфоя, попав тому прямо по щеке.

– Зря ты это сделала, - разозлённо произнёс парень, стоя на месте и убирая снег с лица.

– Как и ты! – в тон ему ответила гриффиндорка. Уже спустя секунду слизеринец кинулся за ней, отчего, визжа, девушка кинулась прочь, но Драко быстро догнал её, схватив за руки, поставив при этом подножку, и повалив в снег.
– Ах ты зараза такая! – закричала та, попытавшись подняться, но попытка вышла неудачной.

– Всего лишь зараза?! Ты меня обижаешь, - покачав головой, сказал Малфой, но гриффиндорка резко ударила его ногой под коленками, отчего парень упал прямо на неё.
– Знаешь, я, конечно, не против, но боюсь, секс в снегу отрицательно скажется на нашем здоровье.

– Ах, ты! – толкнув его и повалив парня на спину, смеясь, воскликнула девушка, тут же перебравшись к Малфою и став топить его в снегу, отчего слизеринец не выдержал и рассмеялся. Она резко остановилась, став рассматривать его лицо. Гриффиндорка впервые видела, как Драко просто смеётся и веселится. Не зло, не высокомерно, а просто смеётся. Замерев, девушка смотрела на него. Успокоившись, парень тоже некоторое время смотрел на гриффиндорку, лёжа под ней на снегу.