Игры темных
Шрифт:
Длинные гудки почти заставили ее повесить трубку, но вдруг раздался щелчок, а затем тишина.
— Алло? — тихо произнесла Ника, уже не надеясь на ответ.
— Да? Кто это? — голос женщины показался ей до боли знакомым.
— Извините, я звоню из больницы, насчет Вероники Селезневой. В карте указан именно этот номер…
— Вам нестыдно? — неожиданно прервал ее громкий крик. — Забудьте этот номер и больше никогда не звоните. Мы и так отдали всё, что у нас было.
Дальше шли только короткие гудки.
Растерявшись, девушка
Взгляд ее упал на зашторенное окно. Слегка одернув ткань, девушка увидела запотевшее стекло с узором из мелких капель. На улице шел дождь. Больше всего на свете ей захотелось вдохнуть этот осенний воздух, почувствовать на себе нежную дрожь дождя, увидеть красно-желтые листья под ногами. Но окно не открывалось. Снаружи темнела кованная узорчатая решетка. Выхода не было.
Решив действовать до конца, Вероника подкралась к простой деревянной двери, ведущей прочь из этой комнаты. Она не собиралась возвращаться ни с чем. Прижимая к груди тонкую папку, она решительно толкнула створку.
Казалось, она попала в другой мир. Обуглившиеся стены, пустынный коридор с брошенными тут и там сломанными кроватями и инвалидными креслами. Этаж был необитаем. Лампочки горели через одну, освещая покинутые комнаты без дверей.
Это не могло быть настоящим. Может, она все еще спит? Или до сих пор находиться в коме, прикованная к своей кровати? Разве пациентов могли размещать в заброшенном больничном крыле, где нет ни единой живой души? Где врачи? Медсестры? Посетители? Ответом ей была тишина.
Ника зашагала вперед, хоть голос внутри нее просто кричал, убеждая вернуться. Но куда? Ее уже нельзя было удержать в той крохотной комнате. Ступая осторожно, чтобы не повредить ноги, она уходила все дальше от своего бокса на нижнем этаже. Наверняка это считалось подвалом.
Дверь справа выглядела новой. На ней висел значок уборной. Толкнув ее, Ника вошла внутрь. Первые мгновения яркий свет ослепил ее, заставив зажмуриться.
Она удивилась такому резкому контрасту с выгоревшим больничным коридором. Небольшое помещение было выложено голубым кафелем, всю стену перед рядом одинаковых раковин занимало большое зеркало.
Остановившись напротив него, девушка стала внимательно рассматривать себя, запоминая каждую черту. Все ее внимание сосредоточилось на белой повязке. Странно, что она не чувствовала боли или дискомфорта в горле. Ей даже не было трудно говорить.
Раньше, чем она смогла понять что делает, ее руки начали разматывать тонкий бинт, слой за слоем. Ненужной тряпкой он упал к ее ногам. Только она не увидела шрама. Но, повернув в голову в сторону, Ника заметила кровоподтек, огромный синяк под самим ухом. Он был все еще свежим, хоть края и начали светлеть. В центре виднелись две красные точки, размером чуть больше иглы от шприца. Какие уколы делают в шею?
Было ясно, что Алек солгал ей, что уже не удивляло ее. Но зачем ему это? Что они вкалывали ей?
Задрожав от неприятного предчувствия, она начала срывать повязку с запястья. Точно такой же кровоподтек показался из-под тонкого пластыря. Какие уколы могли оставлять такие синяки?
— Вот ты где, милая.
Голос Алека заставил Нику вздрогнуть и поднять взгляд к зеркалу, но в нем она до сих пор была одна. Неожиданно на ее плечо опустилась прохладная рука. Обернувшись, девушка встретилась глазами с парнем, лицо которого было почти рядом с ее.
— Что-то не так? — хитро улыбнулся он, блеснув белозубой улыбкой.
— Я… я просто… просто решила подняться, чтобы умыться.
Он покосился на край раковина, на который она по глупости положила свою больничную карту.
— Неужели? А, по-моему, ты что-то задумала.
Девушка отрицательно покачала головой, избегая его ледяного взгляда.
— Мне сказали, ты задержишься, и я решила немного пройтись. Хотела найти врача или медсестру, но их нигде нет.
— Отлично, думаю нам лучше вернуться в палату и дождаться их там. Они должны скоро подойти.
Его рука быстро перехватила папку, и он небрежно пролистал ее, словно видя впервые.
— Вспомнила что-то новое?
Алек не отпускал ее, оперев руки на раковину по обе стороны от нее. Ника старалась не показывать ему своего страха, но ноги предательски дрожали, грозясь в любую секунду подогнуться.
— Ничего.
— Не лги мне. Давай поговорим на чистоту. Не хочу, чтобы между нами остались недомолвки. Это может разрушить все то, что сейчас между нами.
— Ты мне лгал насчет аварии, — прошептала она, пряча взгляд.
— Да, — спокойно ответил он. — Что еще?
— В карте записан телефон. Это телефон моих родителей? Они живы?
— Ты звонила по нему? — в голосе Алека мелькнул едва уловимый страх.
— Да. Ответила какая-то женщина, но, услышав мое имя и фамилию, она тут же бросила трубку.
Парень кивнул, будто соглашаясь.
— Все можно исправить, — наконец заговорил он. — Вот только зачем ты сняла повязку?
Его рука поднялась к лицу девушки и прочертила теплую линию к шее, замерев на багряном синяке.
— Это не шрам, — тихо сказала она, встречаясь с его сапфировыми глазами.
— А что это?
— Не знаю. Я ничего не понимаю. Больница пуста. Почему здесь никого нет?
— Очень давно здесь был ужасный пожар, а крыло так и не восстановили. Знаешь, мне даже нравится твой страх. Ты сразу стала такой живой: на щеках заиграл румянец, в глазах — блеск. Мне этого так не хватало, — Алек зло ухмыльнулся, обнажив зубы. С ужасом Ника наблюдала за тонкими острыми клыками, которые были значительно длиннее, чем у обычного человека. — Пожалуй, нам стоит вернуться в палату, а там, я постараюсь тебе все объяснить.