Их было семеро (Солдаты удачи - 1)
Шрифт:
– - Убедились?
– - спросил резидент.
– - Затребуй дополнительные данные. На мониторе появилась надпись на английском: "В допуске отказано".
– - Набери шифр.
– - Я его не знаю.
– - Послушай, Леон! Ты, похоже, решил, что уже выкрутился из этой ситуации. Нет, не выкрутился. И не выкрутишься, если еще хоть раз попытаешься вильнуть передо мной задом!
– - Но я не знаю шифра, клянусь! У меня есть дополнительные данные на Губермана. Но я получил их из другого места.
– -
– - Из ФСБ. От моего старого друга, он каждый год приезжает ко мне в отпуск. Они в файлах моего никосийского терминала.
– - Вызывай.
На мониторе замелькали таблицы. Наконец, появился файл "ГУБ". И текст: "Негласный сотрудник КГБ. Завербован в августе 1987 г. В 1988 г. прошел спецподготовку в центре "Альфа". Присвоено звание младший лейтенант КГБ. В 1990 г.
– - лейтенант КГБ. В 1994 г.
– - ст. лейтенант ФСБ".
Вон оно как.
– - Запроси центральную базу данных: Пастухов Сергей Сергеевич.
На экране появилось: "Данных нет".
– - Перегудов Иван Георгиевич. "Данных нет".
– - Ухов Николай Иванович. "Данных нет".
– - Назаров Аркадий Назарович. "В допуске отказано". Резидент объяснил:
– - Это означает, что объект либо негласный сотрудник, либо находится в оперативной разработке.
– - Розовский Борис Семенович. "В допуске отказано".
– - Ельцин Борис Николаевич. "В допуске отказано".
– - Можешь выключить. Последний вопрос, Леон. Отнесись к нему очень серьезно. Тебе было приказано обеспечивать мне и Вологдину информационную поддержку. А ты лезешь во все дырки. Зачем?
– - Я хотел продать эту информацию Назарову.
– - Почему же не продал?
– - Я не могу встретиться с ним один на один. Все его контакты контролирует Розовский.
– - Чем тебе мешает Розовский?
Резидент помедлил с ответом. На его смуглом бабьем лице со вздыбленными черными усами отражалась напряженная работа мысли.
– - Вы поймете. Сами. Чуть позже, -- проговорил он.
– - Если позволите, у меня два вопроса. Вы сказали, что вас чуть не перестреляли на вилле "Креон". Вы случайно проговорились? Или?..
– - Или, -- подтвердил я.
– - Значит ли это, что вы хотите, чтобы я сообщил об этом в Москву?
– - Значит.
Трубач обеспокоенно взглянул на меня.
– - Пусть знают, -- сказал я.
– - От меня потребуют доказательств. Я вытащил из кармана паспорт Вологдина и передал резиденту.
– - Перешли в Москву. Есть у тебя канал?
– - В экстренных случаях могу воспользоваться дипломатической почтой. У меня есть выход на посольство.
– - Вот и воспользуйся.
Он раскрыл паспорт, некоторое время удивленно рассматривал сквозную дыру в ржаво-красном обводе, потом вдруг побледнел так, что лицо его из смуглого превратилось в серое.
– - Доказательство?
– -
– - Да... да!.. Боже милостивый! Конечно, да!..
– - У тебя был еще вопрос, -- напомнил я.
– - Был... Извините... Скажите, Серж, я могу рассчитывать, что обо всем этом -- обо всем, что здесь произошло, -- не станет известно в Москве?
Я пожал плечами:
– - Это будет зависеть от того, насколько откровенным ты был с нами. И если выяснится, что не очень...
– - Я буду с вами откровенным. Совершенно откровенным. Вы спасли мне жизнь. Поверьте, я умею быть благодарным. Я дам вам информацию, за которую вам заплатят очень большие деньги.
– - Кто?
– - Назаров. Если вы сумеете встретиться с ним наедине.
Резидент подошел к простенку между окнами, вынул из плетеного кашпо горшок с какими-то незнакомыми мне крупными розовыми цветами, приподнял цветы за стебли и извлек из-под земляного кома завернутую в полиэтилен коробочку с аудиокассетой.
– - Возьмите. Прослушайте до самого конца. Запись не очень чистая, но все поймете.
– - Вы не очень похожи на человека, который легко отказывается от больших денег, -- заметил я, разглядывая кассету и пряча ее в карман.
Резидент взглянул на меня глазами быка, которого тащат на бойню.
– - А на человека, который сам сует голову в петлю, я похож?
– - негромко спросил он.
– - Нам пора, -- напомнил Трубач.
– - Очухаются эти, начнут шуметь.
– - Сейчас идем. Вот что, Леон. Завтра же уезжайте в Никосию. И носа сюда не показывайте. А еще лучше -- ложитесь в больницу. На какую-нибудь операцию. Вам аппендицит вырезали?
– - Вырезали.
– - Ну, пусть еще раз вырежут. Или что-нибудь другое. Вам нужно начисто выйти из игры. На неделю примерно. Это для вас будет самое лучшее. И кончайте с привычкой хранить оперативные данные на бумажках.
– - Я просто не успел ее сжечь.
– - Это "просто" могло вам дорого обойтись. Не провожайте нас, мы сами найдем дорогу.
– - Ну что, вроде неплохо вышло, -- заметил Трубач, когда мы спускались по лестнице.
– - Даже лучше, чем ожидали.
Я согласился:
– - Намного лучше.
Мы пересекли дворик и обомлели: фургончика не было.
II
"...Меня слышит... Всем, кто меня слышит... Пастух, Боцман, Док... всем, кто слышит... Я Муха, выйти на прием не могу... Фургон идет вверх к трассе Ларнака -- Лимасол, Артист и Боцман в фургоне... Всем, кто слышит. Я Муха... на связи... Держусь за запаску, сильно трясет, выйти на прием не могу, руки заняты... Подъезжаем к трассе... Всем, кто меня слышит... Угонщик один... Вышли на трассу, свернули налево, к Лимасолу... скорость около сорока... Я Муха. Всем, кто меня слышит..."