Их было семеро…

Таманцев Андрей

— Значит, взрыв яхты — дело рук «конторы»?

— Нет. Он ушел из ФСБ около года назад.

— Куда?

— Неизвестно.

— Минутку! Год назад подал рапорт об увольнении из ФСБ и полковник Вологдин. И тоже ушел неизвестно куца.

— Я не спрашиваю, откуда вы это знаете, — заметил Губерман. — Потому что это прозвучит, как вопрос: кто вы?

— Нет, — возразил я. — Мы знаем это от вас. Вы сами сказали это Розовскому. В дубе, под которым вы разговаривали, стоит наш «жучок». Но сейчас это уже неважно. Что еще было год назад?

— Назаров

купил яхту. А еще… Нет, ничего не припоминаю…

Что-то крутилось у меня в голове. Что-то из всех этих дел. Но что — никак не мог ухватить. Причем мысль эта не сейчас у меня мелькнула. Раньше. Сейчас только повторилась. Когда? Где? Вспомнить бы, что я делал, когда она первый раз высветилась — тогда и саму мысль можно было вытащить. «Год назад…» Нет, не вспоминалось.

— Ладно, — сказал я. — Яхта пришла в Гамбург из Лондона. Александр Назаров уже был на ней?

— Да. Он прилетел в Лондон из Штатов в день отплытия. Он закончил аспирантуру в Гарварде и из Гамбурга должен был улететь в Москву.

— Розовский об этом знал?

— Конечно. Не мог не знать. Александр должен был стать президентом Центра независимых структурных исследований. Розовский как раз и занимался этим: снимал офис, закупал оборудование. А я вел переговоры с людьми, которые будут в этом центре работать. Политологи, экономисты, социологи.

— Таких центров в Москве десятки, — заметил я. — Зачем Назарову был нужен еще один? Дать сыну престижную должность?

— Десятки, — согласился Губерман. — Но все они ангажированы. Правительством или оппозицией. Назаров хотел иметь детальную и объективную информацию о положении в стране. Этим и должен был заниматься центр. Ну и понятно: должность президента такого центра вводила Александра во влиятельную политическую элиту.

— Вернемся к делу. Значит, в Гамбург Розовский прилетел из Москвы? Когда?

— За день до прибытия яхты. Двадцать пятого мая. Я оформлял им визы и заказывал билеты. И бронировал гостиницу в Гамбурге. «Хилтон», разумеется.

— Им?

— Да, ему и его жене.

— Он всегда берет в поездки жену? Губерман даже засмеялся.

— Никогда в жизни не брал. Он же редкостный бабник. А она — откровенная стерва. Я даже удивился, зачем он ее взял в этот раз.

— Почему он не остался на яхте после окончания приема?

— Как раз из-за нее. Она, видите ли, не переносит качки. И не может, естественно, ночевать на яхте, когда у них трехкомнатный «люкс» в «Хилтоне».

— Вы хорошо знаете Розовского?

— До сегодняшней ночи мне казалось — да.

— Гуляка? Игрок? Мот?

— Шикануть любит. Игрок? В меру. И уж точно не мот. Тут он, скорее, немец. Прежде чем расплатиться в ресторане, три раза проверит счет. Я не понимаю, Сергей, направления ваших вопросов.

— Это и хорошо, не будете контролировать ответы. Невольно, конечно. С кем вы разговаривали в Гамбурге?

— Со всеми, кто имел хоть малейшее отношение

к Назарову. От капитана яхты до музыкантов оперного театра, фотомоделей и официантов.

— Вы виделись с менеджером ресторана «Четыре времени года»?

— Я был у него с директором детективного агентства. Допрашивали его минут тридцать. Сделали даже ксерокопию счета за обслуживание приема.

— Какой был счет?

— Около двух тысяч марок. Розовский заплатил наличными. Долларами. Была суббота, банки закрыты, он не мог поменять доллары на марки.

— Счет был общий? Или с калькуляцией?

— И с очень подробной: какие напитки, сколько чего, закуски, обслуживание, транспорт.

— Было ли указано в счете, сколько официантов будут обслуживать прием?

— Да, конечно. Четверо.

— Мог ли Розовский не обратить на это внимание?

— Совершенно исключено. Менеджер вспомнил, что они даже специально обсуждали этот вопрос. И решили, что четверых вполне… — Губерман вдруг умолк и молчал не меньше минуты. Наконец произнес: — Господи Боже! Значит, по-вашему, он уже тогда… Он не мог не знать, что бармен — лишний!

— Не по-моему, Ефим, — поправил я. — А так оно и есть.

— Уже тогда! — повторил он. — А мне почему-то казалось, что он вошел в контакт с Вологдиным уже после взрыва яхты… А выходит… Не могу в это поверить! Вот, значит, от кого этот проклятый бармен узнал, когда яхта придет в Гамбург!

Я возразил:

— Не факт. Мог сообщить радист. Или кто-то из команды. Но скорее радист. В досье есть расшифровка прослушки разговоров на яхте. И последнего разговора Назарова с сыном — перед самым взрывом.

— Радист? — переспросил Губерман. — Но команда была сформирована еще год назад, при покупке яхты. И с тех пор не менялась. Значит, подготовка к взрыву началась уже тогда?

— Все сходится, — подтвердил Док. — Год назад ушел из ФСБ Вологдин. И тогда же — бармен.

— А цель? Цель-то какая? Просто так не взрывают яхты! И не готовятся к этому целый год!

— Что значит — какая цель? — вмешался Муха, с интересом, как и все ребята, прислушивавшийся к нашему разговору. — Убрать Назарова и наследника. Ужу ясно.

— Остаются другие наследники: жена, сестра, ее племянники. Их двое — мальчишки.

— Жена недееспособна, — напомнил я. — Может быть, Розовский хотел стать опекуном и сам управлять концерном Назарова?

— Ни в коем случае. Он — хороший исполнительный директор. И не более того. И сам об этом прекрасно знает. У него нет ни хватки, ни связей, ни влияния Назарова. Он развалил бы все дело за полгода. Назаров не раз предлагал передать ему часть фирм. Розовский отказывался. И очень решительно. Все свои деньги он вкладывал в концерн Назарова. Чтобы они крутились в общем деле. И имел от этого хороший и стабильный доход. Нет, никакой выгоды Розовскому от смерти Назарова быть не могло, — убежденно заключил Губерман.