Их общий секрет
Шрифт:
Мягкий плеск волн по песку был колыбельной, а солнечный свет на воде принес покой в ее разум. Она подавила наворачивающиеся слезы.
Ей было больно от того, что Гермиона была уверена: Драко думает, что знает, чего хочет, но она знала лучше.
Грейнджер не была настолько наивна.
Большую часть жизни с Малфоем обращались жестоко, его отец и Астория причиняли ему боль и изолировали его, и сейчас он просто тянулся к первому человеку, который показал ему тепло и любовь.
У него не было возможности понять, чего он хочет от серьезных отношений.
Как
Утопая в размышлениях, она задремала под пальмами на их частном пляже.
***
Спустя время, солнце начало клониться к горизонту, и тихий шорох ткани и шарканье босых ног по земле разбудили ее. Драко подошел и сел рядом с ней. Словно под гипнозом, Грейнджер была захвачена силой его взгляда, ее веки почти закрылись, и она подалась к нему, почти касаясь его губ. Его рука легла на ее ребра, и Гермиона почувствовала, как дыхание Малфоя щекочет ее кожу.
Звук громкого щебетания птицы напугал ее и заставил отступить, и в этот момент она задалась вопросом: какого черта она делает, подталкивая себя к еще большему будущему горю. Драко значил для нее очень много — невыразимо много, — и ей нравились те интимные моменты, который они разделили на двоих, но, продолжая в том же духе, ей угрожала опасность втянуться во что-то гораздо более глубокое; из чего она не была уверена, что у нее хватит сил вытащить себя. В тот момент, когда все это закончится с его стороны.
Гермиона решилась. Это необходимо было сделать, и, помня о принятом решении, она уклонилась от его прикосновения.
— Драко, я… — Грейнджер отстранилась, когда он снова потянулся к ней. — Я думаю, нам нужно остановиться.
— Остановиться? — Драко всматривался в ее глаза.
— Хватит… быть физически вместе. Друг с другом. — Краснота покрыла ее щеки.
— Нам не нужно трахаться, ты это пытаешься сказать? — Малфой требовал, чтобы она была с ним ясна. — Я думал, ты все-таки получила удовольствие от процесса.
— Мы… это… оно… пожалуй, было безупречным. Но нам не нужно… — Гермиона прочистила горло, — как я уже сказала, я думаю, что будет лучше, если мы не будем путаться, превращая наши отношения во что-то, чем они не являются.
— Не являются? — спросил Драко, в его глазах появился опасный блеск. — Ты слышала, что я сказал ранее, или ты намеренно тупишь?
Грейнджер понизила голос и взглянула ему в глаза:
— У нас нет настоящих отношений, Малфой.
— Нет. Конечно. Это не настоящий брак, не так ли?
— Точно. Мы оба знаем, что это просто показуха. Пожалуйста, не усложняй это слишком сильно.
— Не усложнять?! — Драко оттолкнулся.
— Прекрати. Мы оба знаем, что ты через многое прошел, и понятно, что ты чувствуешь близость к тому, кто был рядом, когда тебе была нужна поддержка. Я думаю, Малфой, тебе следует поразмыслить над вероятностью того, что ты спутал нашу дружбу с чем-то другим.
— С чем-то вроде настоящего брака? — Драко надавил, а затем тяжело сглотнул, глядя на свои руки.
По выражению его лица она могла сказать, что он яростно подавляет свои эмоции.
Гермиона робко кивнула, хотя Малфой этого и не увидел.
— Нам бы не хотелось запутаться, не так ли? Разве мы могли бы, да? Ведь мы всего лишь заботимся друг о друге. Проводим вместе каждую минуту бодрствования, поддерживая в болезни и здравии. Мы готовим друг другу завтрак, обед и ужин. Мы делимся секретами, о которых никому больше не рассказываем; скучаем, когда второго нет, и хотим трахаться, когда второй рядом. — Он говорил без передышки, на одном дыхании. — Ты всего лишь выбрала меня быть своим первым мужчиной, согласилась стать моей женой и матерью моих наследников. Я всего лишь потерял ради тебя руку, хочу тебя, дорожу тобой! И, знаешь, я думаю, в этот момент будет уместно сказать, что — хоть немного, — но я люблю тебя. Так как же наш брак может быть чем-то иным, как не притворством, да?!
Малфой, наконец, замолчал, перейдя в конце на шепот, а затем поднял взгляд на потрясенные, широко раскрытые глаза Гермионы.
Ее рот открывался и закрывался; выражение лица было растерянным, нахмуренным.
Драко остановился. Будто из него вынули батарейки.
Ветер шелестел в ветвях пальмовой рощи рядом с пляжем.
Небо на горизонте окрасилось в персиковый, розовый и золотой цвета, а бледно-голубой цвет стал темным, когда тень сумерек выползла из-за горизонта.
Грейнджер растерянно наблюдала, как он смотрит на закат и пропускает теплый песок между пальцами здоровой руки, прижав культю к груди.
— Я не буду извиняться за то, что люблю тебя, — твердо сказал Драко, глядя вдаль. — Мне не нужно, чтобы ты что-то говорила, я ничего не ожидаю, Гермиона. Но ты должна перестать говорить мне, что мои чувства недействительны. Всю мою жизнь мне говорили подобное: сперва отец, потом Астория. И теперь ты делаешь тоже самое.
Она подвинулась и села рядом с ним.
— Они не недействительны, — осторожно сказала Грейнджер, — но мне трудно принять, что они реальны.
— Я не хочу ставить тебя в неловкое положение, рассказывая, что я чувствую. Я просто пытаюсь быть честным, — выдавил Малфой, и на этот раз, когда он посмотрел на нее — с такой страстью, любовью, обидой и болью, — Гермиона физически почувствовала, как ее мир перевернулся; и она впервые подумала, что то, что чувствовал Драко, могло было быть реальным. И, что ее настойчивый отказ причинял ему настоящую боль; разрывал его мир на части.
— Неужели мысль о том, что кто-то хочет быть с тобой, такая уж странная? Или дело именно во мне? Из-за того, что я недостаточно мужественный? Или из-за моей руки? Потому что, Гермиона, все то время, что мы провели вместе, заставляло меня думать, что ты другая. И ты дала мне возможность почувствовать себя по-другому. Ты сделала меня таким, каким я являюсь, только когда ты рядом. Это не фальшь, Грейнджер, и будь я проклят, если мне понадобится твое разрешение, так же как мне нужно было ее!