Их позвал горизонт
Шрифт:
Важна, впрочем, не сама брошюрка. Важно то, что в июне 1899 года лейтенант Скотт случайно встретил на улице автора брошюры — Клементса Маркхема, президента Королевского географического общества.
28 января 1820 года таинственный Южный материк впервые открылся взорам людей. К берегам шестого континента подошли русские шлюпы "Восток" и "Мирный" под командованием Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена и Михаила Петровича Лазарева.
"16-го генваря достигли мы широты 69°23', где встретили матерый лед чрезвычайной высоты, и в прекрасный тогда вечер, смотря с салинга, простирался оный так далеко, как могло только достигать зрение", — писал Лазарев.
Что там за горизонтом?
Беллинсгаузен был уверен — ледовый материк, материк льда…
Пройдут годы, десятилетия. На картах в районе Южного полярного круга появятся пунктирные очертания берегов: Земля Эндерби, Земля Грейама, Земля Кемпа, Земля Сабрина — земли, которые видели с кораблей.
В 1840 году французскому мореплавателю Дюмону-Дюрвилю откроется Земля Адели. В 1841 году английский мореплаватель Джеймс Кларк Росс подойдет к гористой Земле Виктории, увидит среди вечных льдов огнедышащие вулканы Эребус и Террор. Год спустя его корабли достигнут рекордной широты 78°10', но здесь неодолимой преградой встанет на их пути Ледовый барьер Росса — отвесная ледяная стена, достигающая высоты 40 — 60 метров.
Что там, за ледяной стеной?
Только через 75 лет после открытия, 24 января 1895 года, норвежцы Карстен Борхгревинк и Ларс Кристенсен впервые высадились на берег Южного континента.
"Мы провели там несколько часов, — писал Борхгревинк. — Для научных изысканий времени не было, но я все же успел собрать некоторые образцы, установить наличие на почве растительности, а в прибрежной океанской воде — животной жизни: на глубине примерно одной сажени я обнаружил медузу. По моем возвращении… этот факт время от времени подвергался сомнению".
В том же 1895 году VI Международный географический конгресс примет резолюцию: "Изучение антарктических районов является важнейшей, но еще не выполненной географической задачей". А один из географов скажет: "Мы знаем больше о планете Марс, нежели об обширном районе нашей собственной планеты".
Роберт Скотт не проявлял никакого интереса к полярным странам. И в тот день, встретив на улице Клементса Маркхема, впервые услышал, что готовится экспедиция в Антарктику. Два дня спустя… он подал рапорт о своем желании возглавить ее. Год спустя был досрочно произведен в капитаны 2-го ранга, стал начальником экспедиции.
Почему именно он?
Маркхем впервые заметил Скотта еще в 1887 году. Тогда шлюпка мидшипмена Роберта Скотта выиграла учебную гонку — миля под парусами, миля на веслах, и "молодой джентльмен" был приглашен на обед к командиру эскадры.
"Ему было тогда восемнадцать лет, и на меня произвели большое впечатление его ум, познания и обаяние", — вспоминал позднее Маркхем.
Согласитесь, ни это случайное знакомство, ни короткая встреча, которая произошла девять лет спустя, отнюдь не объясняют, почему именно Роберт Скотт стал в глазах сэра Маркхема наиболее подходящей кандидатурой на пост начальника экспедиции.
Скотт действительно не имел ни малейшего полярного опыта. Но он был настойчив, целеустремлен, честолюбив, умел командовать людьми и умел подчиняться. Не вызывало сомнений — для успеха экспедиции он сделает все, что в его силах, в силах человека вообще.
Вот они на двух чашах весов: плюсы и минусы. Какая из чаш перевесит? Задним числом судить легко. Добилась экспедиция успеха — значит, выбор был правильным, начальник хорош. Потерпела поражение — плох начальник.
Что ж, можно сказать, Роберт Скотт оказался хорошим начальником. Проведя в Антарктиде две зимы, английская экспедиция вернулась на родину с триумфом. Двенадцать объемистых томов стали ее итогом — метеорологические, гидрологические, биологические, магнитные наблюдения, работы по физической географии, геологии Антарктиды. Англичане исследовали шельфовый ледник Росса, внутренние части Земли Виктории.
Скотт как начальник экспедиции заслужил общее уважение за решительность — когда необыкновенно рьяно пробивался на судне к берегу Антарктиды, за мягкость — во время зимовки и, наконец, за личное мужество.
Один из участников экспедиции писал: "Он далек от всякой формалистики и всегда стремится рассмотреть тот или иной вопрос со всех сторон. Никогда он не поступает несправедливо. Одно из самых больших его достоинств состоит в том, что он любит во всем определенность. Никаких нечетких и двусмысленных решений! Во всяком споре он сразу находит главное и всегда знает, чего хочет… Он внимателен ко всем и заботится о каждом, не упуская мелочей. Всегда готов выслушать другого… Я преклоняюсь перед ним…"
Когда "Дискавери" только подошел к берегам Антарктиды и участники экспедиции высадились на островке у подножия вулкана Террор, Скотт с двумя товарищами, карабкаясь по обледенелым скалам, взошел на вершину самого высокого из ближайших вулканических конусов лишь для того, чтобы отсюда, с высоты 1350 футов, окинуть взором поверхность шельфового ледника Росса. Чуть позже, когда "Дискгвери" достиг крайней южной точки, Скотт лично поднялся на привязном аэростате. Шельфовый ледник интересовал его как возможная дорога к полюсу. И тогда, весной 1902 года он сам возглавил санную партию.
После окончания экспедиции, оценивая личные заслуги Скотта, газета "Таймс" писала:
"Как моряк он вел "Дискавери" с величайшим умением и мужеством в самых трудных условиях; как исследователь он временами покидал судно и совершал походы, проявляя блистательную предприимчивость, терпение и выдержку, идя на риск, но без малейшей бесшабашности".
Но — газеты не писали об этом, писал сам Скотт — обнаружилась и полная несостоятельность предварительной подготовки экспедиции, в особенности снаряжения и оборудования санных партий.
"Мы были ужасающе невежественны: не знали, сколько брать с собой продовольствия и какое именно, как готовить на наших печах, как разбивать палатки и даже как одеваться. Снаряжение наше совершенно не было испытано, и в условиях всеобщего невежества особенно чувствовалось отсутствие системы во всем".
Вот где сказалось отсутствие полярного опыта у начальника экспедиции.
Еще перед началом экспедиции, в 1900 году, Скотт специально ездил в Норвегию, где консультировался с Фритьофом Нансеном. Потом посетил Германию, ознакомился с подготовкой антарктической экспедиции Эриха Дригальского.