ИИ
Шрифт:
– Всем бы так бредить… А ты знаешь, что о создании искусственного разума люди мечтали еще в старину, – забыв обо всем ринулся в атаку Анатолий, – вот если взять, к примеру, даже русские народные сказки – Снегурочка, Колобок. Этих существ слепили простые крестьяне, бабка с дедкой, из чего попало, и пожалуйста, искусственный разум! А задумайся, что это было на самом деле?
– Ха-ха-ха! Сам ты колобок! Тоже мне, светило науки, это все органика к твоему сведению, живая материя!
Толик, спохватившись, что опаздывает, не стал больше спорить, а только добавил:
– Кстати, насчёт органики – она вся у тебя на плече.
– Ладно, сказочник, проваливай, мне заниматься надо, – ответил Чиж и посмотрел в зеркало, висевшее у шкафа. Увидев жирный след на футболке от пролетевшей птички, выругался:
– Твою мать… новая ж майка!
– Теперь мой черед смеяться! Где же твоя любовь к органике, кайфуй, натуралист! – язвительно заметил Анатолий.
Чиж сразу попытался оттереть голубиный помёт на футболке, поливая себя минералкой прямо из бутылки, которую он выхватил из рюкзака.
– Лучше иди, стирай, а то размажешь.
Анатолий посмотрел на лужу под Серегой и махнул рукой. Подхватив свою сумку, он воскликнул с порога:
– Ну всё, давай, я побежал. До вечера! И не трогай мой билет, я его с трудом достал, понял?
– Эй! Стой! Мой дружеский долг избавить тебя от заблуждений, – крикнул Чиж вдогонку.
– Да-да, я понял, – закрывая за собой дверь, пробурчал Толик.
– Вот возьму и вытру этим билетом голубиные какашки, – не унимался Серега, даже оставшись один.
Анатолий спустился на парковку, где стоял весь студенческий транспорт – от машин до самокатов, и, оседлав свой велосипед, направился в сторону работы, которая находилась в торговом центре неподалеку. К счастью или к несчастью, хорошая погода способствовала его передвижению.
А осень действительно была так хороша, что Толик на мгновение замер. Тепло, сухо и на небе ни облачка. Давно в Москве не было такой погоды – с лета зарядили дожди и ненастные дни шли один за другим. Кроны деревьев кое-где уже тронул благородный багрянец, и они придавали городу необычное торжественное величие. Анатолий невольно вспомнил известные строчки:
Клены выкрасили город
Колдовским каким-то цветом.
Это скоро, это скоро
Бабье лето, бабье лето.
Он, несмотря на молодость лет, любил тревожный голос Высоцкого и иногда, для настроения, наряду с последними новинками, ставил песни в его исполнении у себя на смартфоне.
И сейчас, забыв обо всем, и, как будто впервые взглянув на осенний наряд знакомых улиц, он по новому почувствовал силу этой, казалось бы, незамысловатой мелодии, она захватила и буквально растворила его в огромной и шумной Москве, сделав соучастником этой неведомой столичной жизни со всеми ее загадочными бульварами и мистическими прудами. Эта песня была не про «вчера» и не про «сегодня», она была про «всегда»:
Я давно уж не был дома,
Спутал ночи и рассветы.
Это омут, мама, омут -
Бабье лето, бабье лето.
Разве это не про него? Хотелось бросить все и завернуть куда-нибудь на Старый Арбат или на Таганку… но, увы, надо было двигать на работу.
На время каникул Толя устроился менеджером салона, в котором продавались элитные виниловые диски и видеофильмы. График его смен оказался вполне подходящим и, когда начались занятия, он смог совмещать и работу, и учебу. Надо же молодому организму как-то жить в мегаполисе!
Родителям он строго настрого запретил помогать себе деньгами, но когда приходил неожиданный перевод от мамы или в посылке от бабушки вместе с салом и яблоками он находил пару тысяч (как всегда кстати), то не укорял их, а скупо говорил «спасибо, не стоило».
Да, уклад в его родном городке был совсем иным, чем в Москве. Нет, конечно, ХХI век не оставил и шанса старой патриархальной жизни, безжалостно накрыв своей электронной паутиной кривые зеленые проулки. Теперь у хозяина каждой покосившейся от времени избушки был свой смартфон, банковская карта…
Но по праздникам все обязательно ходили в церковь, чистую воду, при наличии водопровода, всё еще брали из колодца, и, собираясь по праздникам за столом, непременно пели хором старые песни о главном. А бабушки, не ведая, что в столичных гипермаркетах не только сала и яблок, но и авокадо с манго завались, слали своим внукам, разбросанным по всей стране, продовольственные посылки в фанерных ящичках с дырочками.
А какому москвичу придет в голову посылать посылку с авокадо и манго в деревню?
Глава 2
Толик аккуратно встроился в интенсивный поток машин на проспекте и проехал квартал до следующего перекрестка по прямой. Здесь уже надо было сворачивать в «карман» и совсем немного проехать по тенистым тротуарам.
Пробираясь по узким дорожкам, он чуть не сбил пешехода, который внезапно возник прямо перед ним. Толя успел среагировать, и чуть не сделал сальто, уткнувшись в оградку. Но удержавшись каким-то чудом, он развернулся и, не глядя на виновника своих кульбитов, нажал на педали.
Мужчина преклонных лет в сером демисезонном пальто и соломенной панаме отступил на шаг назад, и, провожая взглядом лихого велосипедиста, гаркнул ему вслед:
– Курьеров развелось, мать тебя ети!
– Извините, – бросил Толя обернувшись, и добавил, скорее для себя, – смотреть надо, скажите спасибо, что я не на Камазе!
Толик, уже не слушая ответные тирады старикана, продолжил свой путь, все же стараясь быть внимательнее – кто еще может выскочить из-за угла.
Наконец добравшись до работы, он оставил велосипед внизу и поднялся на этаж, где располагался его магазин. На входе Анатолия уже сторожил его сменщик, который насчитал ему лишних тридцать минут в минус.