Икона

Пешеходный Арбат раздражал Вальку Гомеля ещё в семинарские годы. Раздражал не столько шумом высокомерной толкучки-тусовки, сколько напоминанием о собственной стыдной юности, не то

хипповой, не то панковской. Удачливый в экзаменах, Валька без особого стресса поступил после школы на мехмат, два года спустя – в "консу", на вокал, но не окончил и её. Причём не доучился исключительно по собственным лености и гордыне, в чём давно нашёл силы сам себе признаться. И давно покаялся духовнику, а всё тяготился вспоминать. Не любил Валентин и себя тогдашнего: ведь и в семинарию подался отнюдь не по духовной надобности, даже не от стремления к спокойной сытной жизни, а исключительно из страха перед службой в армии.

Неуклюжий семинарист, длинный и тощий, близорукий длинноносый очкарик, за четверть века он преобразился в крепкого чернобородого мужчину. Даже заметное брюшко не портило мужественно-евангельской красоты отца Валентина. Не в ущерб солидности и благообразию моложавый, а не молодящийся, священник пользовался популярностью у прихожанок. Особенно у тех посетительниц храма, что вспоминают о церкви не чаще раза в месяц, по поводу откупной или просительной свечки. Отец

Валентин был наблюдателен, неглуп и язвительно остроумен временами. Сочетание недоудовлетворённой жажды жизни и страха перед возможной ответственностью подстёгивало его к почти искренней убеждённости в верности избранного пути. Умеренные душевные искания в сочетании с богатым баритоном, приятной внешностью и сообразительностью привлекли внимание начальства и в своё время помогли отцу Валентину не только остаться в столице, но и сделать некоторую карьеру. Не чрезмерную, но вполне достойную и отвечавшую его личным чаяниям.

А старым Арбатом отец Валентин раздражался по-прежнему и, по возможности, обходил стороной. Сейчас, волей служебной неизбежности оказавшись в толчее нелюбимой улицы, да ещё в полном облачении, священник испытывал изрядное душевное неудобство. Разумом-то отец Валентин понимал, что никого он здесь не интересует… Скажем, вот эти две праздные разукрашенные девчонки в чёрном, уже не столь юные и не слишком привлекательные, которые сейчас откровенно пялятся на импозантного священника… Через мгновение они забудут о его существовании ради созерцания прохожего кришнаита или мечтаний о заблудившемся белобрысом иностранце.

Конец ознакомительного фрагмента.