Икона

Олсон Нил

Из задумчивости его вывела нарастающая скорость «меркьюри», опасная на таких поворотах. Он заметил напряжение Таки, постоянно поглядывавшего в зеркало заднего вида.

— Что? — спросил Фотис, оборачиваясь.

— Мотоцикл. Догоняет нас.

Теперь старик услышал звук мотора — глубокий, нараставший гул — и успел заметить мотоцикл, который исчез из зоны видимости на повороте. Потом дорога вытянулась, перейдя в столь редкий здесь прямой участок, и они внезапно оказались прямо у окна с той стороны, где сидел Фотис, — два человека в шлемах, прижавшиеся друг к другу на огромном мотоцикле. Тот, что сидел сзади, на что-то указывал.

Двери «меркьюри» были защищены стальными пластинами — за это стоило

поблагодарить Таки. Найти пуленепробиваемое стекло было сложно, а затемненные окна, наоборот, только привлекли бы внимание. Поэтому Фотиса было хорошо видно снаружи. Инстинкт подсказывал ему отодвинуться от окна в противоположную сторону, но его все равно было бы хорошо видно. Вместо этого Фотис, наоборот, придвинулся ближе к окну и сполз вниз, прижимаясь к двери.

Боковые стекла, насквозь прошитые выстрелами, взорвались одновременно. Машина яростно дергалась, когда Таки пригибался, уклоняясь от пуль. Дождь осколков посыпался на пальто и шляпу Фотиса. Крупный калибр, наверное, сорок пятый. Мотоцикл. Что это было? Группа «Семнадцатое ноября», политическое устранение? Это было вполне в их стиле, но Фотис находился далеко от Афин.

Мотоцикл вырвался вперед, чтобы не оказаться зажатым на повороте, и Фотис потерял его из виду. Он лишь представлял, как поворачивается пассажир мотоцикла, готовясь к очередному выстрелу. Он слышал, что Таки возится с бардачком, бормоча проклятия. По салону гулял ветер. Фотис был спокоен. Успеет испугаться, если жив останется, сейчас же нужно спокойствие.

— Таки! — Он пытался кричать как можно сильнее, но его скрюченное положение не позволяло расправиться легким. — Тормози! Пусть они разворачиваются и едут на нас. — У Таки была бы прекрасная позиция для стрельбы, и его прикрывала бы стальная дверь. Если, конечно, этому идиоту удастся открыть бардачок.

Ветер унес его слова, и Таки, наоборот, увеличил скорость. Он пытался догнать их, но это было неправильно. Фотис пытался снова сесть на сиденье; спереди доносились выстрелы. Один, два, три. Раздался треск, и лобовое стекло побелело от трещин. Голова Таки откинулась назад, капли крови брызнули в разные стороны.

Фотис схватился за подголовник переднего сиденья и, пока машина медленно сбрасывала скорость, протиснулся между передними сиденьями. Ничего не видя, он повернул руль вправо, к склону горы, подальше от стофутовой пропасти, на дне которой были разбросаны камни и ржавеющие остовы машин — результат небрежности их водителей. Надо выбирать меньшее из двух зол. Небольшой подъем замедлил движение машины, и она, съехав с дороги, нырнула в неглубокий кювет и, тут же из него вынырнув, уперлась в гору. По крыше забарабанила мелкие камни и осколки породы. Двигатель заглох.

Очнувшись, Фотис увидел над собой забрызганный кровью потолок машины. Его тело находилось под приборным щитком, ноги — на заднем сиденье. Он не помнил, как оказался в таком положении. Левая половина головы гудела, в ушах стоял звон, как после сильного удара. Левой руки он не чувствовал, но правая, похоже, действовала. Ноги двигались, но в них ощущалась боль — в ногах или, Господи помилуй, в бедрах. Собственно, это не имело значения, поскольку он был уверен, что через пару секунд его пристрелят. Огромное тело Таки лежало на руле; Фотис почувствовал запах крови и резкую вонь, которая исходит от сильно испуганного человека.

Странно, но пока ничего не случилось. Прошла целая минута, прежде чем он услышал шум приближающейся машины. Может быть, случайно проезжавший мимо автомобиль спугнул убийц? Обычно этим подонкам не так уж много платили, чтобы они убивали еще и случайных свидетелей. Затем он вспомнил про «пежо». Голоса приближались, громкие и нервные. Фотис почти физически ощутил их волнение. Несмотря на поздний час, в любую минуту кто-нибудь мог проехать мимо. Неспортивно было

с его стороны заехать на скалу и тем самым усложнить им работу. Они встали вокруг «меркьюри» так, словно боялись, что машина их укусит. Они ничего не могли увидеть сквозь покрытые трещинами окна, а подобраться к пассажирской двери им мешала скала. Фотис дотянулся до бардачка и нажал на крышку. Выскочивший оттуда девятимиллиметровый пистолет ударил его по голове. Выругавшись, Фотис схватил оружие и почувствовал бегущую по жилам волну адреналина, разбуженную надеждой. Еще несколько мгновений назад он был готов сдаться. А что в этом удивительного? Почему он должен так яростно сражаться за эту жалкую, висящую на волоске жизнь? Но сейчас вопрос так уже не стоял. Его левая рука была зажата, поэтому он не мог проверить, заряжен ли пистолет; придется полагаться на удачу.

Кто-то потянул за ручку водительской двери и наполовину приоткрыл ее. Фотис не мог всего видеть, но чувствовал, что этот человек ощупывал тело Таки, одновременно поглядывая на его распростертую на полу фигуру.

— Мертвый? — спросил голос где-то рядом.

— Почти, — ответил другой голос, помоложе, прозвучавший из глубины салона. Голос был напряженным, видимо, его обладатель с трудом сдерживал волнение: наверняка никогда не видел пулевого ранения в голову. — И что теперь мы ему скажем?

— А второй?

— Я не вижу, он на полу. Здесь везде кровь. Боже мой, какой кошмар!

— Вытащи водителя. — Человек постарше уже находился на расстоянии вытянутой руки.

— Его заклинило.

— Отойди-ка, я сам сделаю. Заходи сзади и перелезь через сиденье.

Теперь человек постарше пытался вытащить грузное тело Таки, а молодой — открыть заднюю дверь. Фотис повернулся и понял, что снова чувствует левую руку. Как раз в тот момент, когда тело Таки вытащили на дорогу, а молодой открыл заднюю дверь, Фотис успел взобраться на заднее сиденье. Точно, водитель «пежо». Теперь он увидел Фотиса, скрючившегося в необычной позе. Змей согнулся над пистолетом, делая вид, будто обеими руками держится за ребра, и издал жалобный стон, правда, лишь наполовину притворный.

— Он жив! — закричал молодой, наклоняясь между сиденьями.

Ближе. Вот сейчас. Фотис изо всех сил стукнул молодого пистолетом, нанеся ему зубодробительный удар в нижнюю челюсть. Тот, дернувшись, упал на заднее сиденье, а Фотис переключился на водительскую дверь.

Старший, черноусый, с глубоко сидящими глазами, в темном костюме, потянулся за пазуху пиджака.

— Не сметь! — приказал Фотис, наведя на него девятимиллиметровый ствол. Если бы они попытались сразу же его убить, он застрелил бы обоих тотчас же. Это могли быть представители спецслужб, люди Андреаса — да кто угодно. Этот урод слишком долго вытаскивал из заплечной кобуры свою пушку сорок пятого калибра и прицеливался. Фотис выстрелил дважды и в третий раз, когда тот уже упал. Все выстрелы попали в цель. Их звук оказался не таким оглушительным, как он ожидал. Хорошая штука: свободный курок, почти никакой отдачи. Он не стрелял много лет, ему казалось, что это уже не для него. Усатый тяжело скатился в кювет и затих. Машина наполнилась запахом кордита.

Фотис переключил внимание на водителя. Тот сидел на заднем сиденье, одной рукой держась за окровавленный подбородок, а другую выставив перед собой, как щит. Он торопливо заговорил:

— Подождите, это ошибка. Мы пытались их остановить.

— Кто вас послал?

— Я работаю на него, — махнул он рукой в сторону усатого.

Откинувшись на мягкую кожу, Фотис протянул руку между сидений и приставил пистолет к колену парня. Тот вздрогнул и отодвинул колено.

— Не дергайся, — спокойно сказал Фотис. — Сначала одно колено, потом другое, а потом я тебя убью. Я даже вопросов задавать не буду, поэтому отвечай на этот. Кто вас послал?