Икона
Шрифт:
— Я пришел сам, меня никто не посылал. — Андреас перешел на английский. — Просто хотел проведать тебя.
— Я жив… — Голос Николаса был чуть громче шепота.
— Да. Мой внук поспособствовал этому. — Николас продолжал безучастно смотреть на Андреаса. — Мэтью. В тот день он пришел проведать своего крестного, но вместо него обнаружил тебя, истекающего кровью на полу. Он прижимал полотенце к ране, пока не приехала «скорая помощь». Тебе что, никто об этом не рассказал?
—
— И тебя никто не навещал? Никто со дня операции Фотиса к тебе не приходил?
— Филипп, управляющий рестораном. Только он.
— Это он принес цветы?
— Нет, — еле заметно улыбнулся Николас. — Это моя подружка.
— Хорошо. Я рад, что ты не один.
— Она сейчас работает, но скоро придет.
— Я долго не задержусь.
Николас откашлялся и снова попытался повернуться. Было заметно, что он все еще испытывает боль.
— Я ничего не знал о Мэтью, о том, что это он помог мне. Я очень ему благодарен.
— У него неприятности. У Мэтью. Неприятности с полицией. Они считают, что он может быть причастен к ограблению.
— Его арестовали?
— Нет. У них нет оснований для его задержания. Но поскольку Фотис исчез, они могут разозлиться и обвинить кого-то другого.
— Не понимаю. Они ведь уже арестовали Антона и Карова. Мне моя девушка сказала. Зачем им кто-то еще?
— Да ладно, Ники, мы оба с тобой знаем, что на самом деле это было не просто ограбление. И полиция об этом знает. Фотис договорился об этом с Каровым. Они все были в курсе: Антон, Каров, Драгумис. Все, кроме тебя. Тебя оставили для пули.
Лицо Николаса исказилось. Правой рукой он сгреб простыни в кулак.
— Все, да? А может, и ваш внук тоже? И вы?
Андреас невозмутимо кивнул.
— Я не осуждаю тебя за то, что ты подозреваешь меня. Тебе прекрасно известно, что у нас с Фотисом имеются некоторые разногласия. Может быть, ты считаешь, что у меня есть какой-то план, что я что-то задумал. Но ты наверняка знаешь, что Мэтью здесь ни при чем.
— Я ничего не знаю. Как я могу знать что-то, лежа здесь?
— Ты знаешь, кто в тебя стрелял?
— Они были в масках. Я не видел их лиц.
— Превосходно! — Андреас саркастически рассмеялся. — Они хотели тебя убить, а ты хранишь их секреты. Тебя ведь этому учили, да? Хранить тайну. Ты хороший солдат, Ники. Так они о тебе и скажут, когда ты умрешь. Он был хорошим солдатом, полезным орудием. Он умел хранить тайну.
— Идите к черту!
— Ну что ж, хорошо, что есть женщина, которая будет скорбеть по тебе.
— А вам-то, какое до всего этого дело?
—
— А-а, ну да. Ваш внук все время был с Драгумисом, они говорили об иконе. Так что, возможно, полицейские правы. Может, я им так и скажу.
Андреас наклонился вперед и заставил себя говорить спокойно:
— Фотис использовал парня. Как использовал тебя, как много раз использовал меня. Это его обычная манера. И тебе это известно. Пора уже прекратить защищать его, подумай лучше о себе. Они все тебя предали. Ты остался один — если, конечно, ты не доверишься мне, хоть немного.
— Вы считаете меня дураком? Но я действительно думаю о себе. Я вовсе не собираюсь их защищать, я просто хочу остаться в живых, вот и все.
— Но твое молчание тебя не защитит. Ты ведь ничего плохого не сделал, а они все равно хотели тебя убить. А теперь их нет. Драгумис скрывается. Каров в тюрьме, и его нечего опасаться.
— Кто-нибудь придет на его место. Вы не знаете, как все происходит там, где я живу. Если я дам показания против кого-нибудь из них, мне не простят.
— Не уверен, что ты прав. Каров согласился сотрудничать со следствием, поэтому показаний против него не потребуется. И не думаю, что кто-нибудь осудит тебя, если ты дашь показания против Антона — ведь это он в тебя стрелял. Ну да ладно. Я ведь не прошу тебя давать показания против кого-то.
— Тогда что же?
— Очень просто. Мне нужно знать, что было в голове у Фотиса, когда ты провожал его в аэропорт в то утро. Меня интересует все, что ты можешь рассказать. Видишь, это совершенно безопасный вопрос.
— Даже сам разговор с вами может быть опасным.
— Ну что ж, об этом уже слишком поздно говорить. Ведь это ты вез его в аэропорт, так?
— Да. Я постоянно возил его. Антон плохо водит.
— Рано утром?
— Еще не рассвело. Вылет был в семь тридцать, так что мы выехали в четыре. Я говорил об этом полицейским.
— Я не работаю в полиции, Ники. А почему так рано? В это время до аэропорта Кеннеди двадцать минут езды.
— Он любит приезжать заранее.
— У него было много багажа? Что-то крупное?
— Нет, только небольшая сумка и чемодан.
Андреас помолчал, внимательно посмотрев в лицо парню, потом отвел глаза.
— Почему так рано?
— Я же сказал вам.
— Вы еще куда-то заезжали. До аэропорта вы где-то останавливались.
Русский занервничал. Ему нелегко было врать, поэтому оставалось либо что-то утаивать, либо говорить правду, чего ему явно не хотелось.
— Сначала мы поехали в город. На Манхэттен.