Иллюзии, или приключения Мессии, который Мессией быть не хотел
Шрифт:
Он сидел на траве и хохотал.
"Ты – блестящий ученик, знаешь?"
"Никакой я тебе не ученик! Вытащи меня отсюда".
"Сам вылазь".
Я перестал барахтаться. Я представлю землю твердой и смогу легко из нее вылезти. Я представил ее твердой и вылез… с ног до головы измазанный черной грязью.
"Ну, парень, и перемазался же ты!"
На его голубой рубашке и джинсах не было ни пылинки, ни пятнышка.
"А-а-а!" Я начал вытряхивать землю из волос и ушей. Наконец я бросил бумажник на траву, вошел
"Я знаю, есть и лучший способ чистки".
"Да, есть способ сделать это побыстрее".
"Уж пожалуйста не рассказывай мне о нем. Сиди там и хохочи, а я уж как-нибудь сам до него додумаюсь".
"О'кей".
В конце концов, громко хлюпая ботинками, я побрел к самолету, переоделся и развесил мокрую одежду сушиться на стяжках крыльев.
"Ричард, не забудь то, что ты сделал сегодня. Очень легко забыть те моменты, когда ты понимал мир, и потом решить, что это был просто сон или чудо. Ничто хорошее – не чудо, ничто прекрасное – не сон".
"Ты сам сказал, что мир – это сон, и он прекрасен, иногда. Закат. Облака. Небо".
"Нет. Их образ – это сон. Красота реальна. Ты чувствуешь разницу?"
Я кивнул, почти понимая его. Позже я украдкой глянул в "Справочник Мессии".
Мир – это твоя ученическая тетрадка, страницы, на которых ты решаешь задачки.
Он нереален, хоть ты и можешь выразить в нем реальность, если пожелаешь.
Ты также волен писать чепуху, или ложь, или вырывать страницы.
12
Истинный первородный грех заключается в ограничении Абсолюта. Не делай этого.
Был свежий теплый полдень, ливень ненадолго прекратился, и тротуары, по которым мы шагали из города к самолетам, были все еще мокрыми.
"Ты ведь можешь проходить сквозь стены, да, Дон?"
"Нет".
"Когда ты говоришь "нет", а я знаю, что на самом деле можешь, это означает, что тебе не нравится, как я сформулировал вопрос".
"Мы крайне наблюдательны", – сказал он.
"Все дело в "проходить" или в "стенах"?"
"Да, но не только. Твой вопрос предполагает, что я существую в одном ограниченном пространстве-времени и перемещаюсь в другое пространство-время. Сегодня у меня нет желания соглашаться с твоими ложными предположениями обо мне".
Я нахмурился. Он знал, о чем я спрашивал. Почему бы ему не ответить просто на мой вопрос и дать мне возможность узнать, как он это делает?
"Этим я пытаюсь помочь тебе поточнее формулировать свои мысли", – сказал он мягко.
"Ну ладно. Ты можешь сделать так, чтобы казалось, что ты можешь пройти сквозь стену. Так лучше?"
"Да, лучше. Но, если ты желаешь быть точным…"
"Не подсказывай мне. Я знаю, как сказать то, что я хочу. Вот мой вопрос. Каким образом ты можешь переместить иллюзию ограниченного чувства личности, выраженного в этом представлении пространственно-временного континиума, как твое "тело", через иллюзию материальной преграды под названием "стена"?"
"Прекрасно!" – одобрил он. "Когда ты правильно задаешь вопрос, он сам отвечает на себя, не так ли?"
"Нет. Этот вопрос не ответил сам на себя. Как ты проходишь сквозь стены?"
"РИЧАРД! Ты был почти у цели, а затем все испортил! Я не могу проходить сквозь стены… когда ты говоришь это, ты допускаешь существование вещей, которых я вовсе не допускаю, а если и я начну думать так же, как и ты, то ответ будет: я не могу".
"Но так сложно, Дон, выражать все очень точно. Разве ты не знаешь, что я хочу сказать?"
"И от того, что что-то очень сложно, ты не пытаешься это сделать? Научиться ходить вначале тоже было тяжело, но ты позанимался этим, и теперь, глядя на тебя, может показаться, что это вовсе нетрудно".
Я вздохнул. "Да. Ладно. Забудь об этом вопросе."
"Я о нем забуду. Но у меня есть вопрос к тебе, а ты можешь?" Он глянул на меня с таким видом, будто ему было на это совершенно наплевать.
"Итак, ты говоришь, что тело – это иллюзия, и стена – это иллюзия, но личность реальна, и ее нельзя остановить никакими иллюзиями".
"Не я это говорю. Это ты сам сказал".
"Но это так".
"Естественно", – подтвердил он.
"И как ты это делаешь?"
"Ричард, тебе не надо ничего делать. Ты представляешь, что это уже сделано, вот и все".
"Надо же, как все просто".
"Как научиться ходить. Потом ты начинаешь удивляться, что в этом было такого сложного".
"Дон, но проходить сквозь стены для меня сейчас совсем несложно; это просто невозможно".
"Ты, наверное, думаешь, что если повторишь "невозможно-невозможно-невозможно" тысячу раз, то все сложное для тебя вдруг станет простым?"
"Прости. Это возможно, и я сделаю это, когда придет время мне это сделать".
"Поглядите только на него, он ходит по воде, яко по суху, и опускает руки от того, что не проходит сквозь стены".
"Но то было просто, а это…"
"Утверждая, что ты чего-то не можешь, ты лишаешься всемогущества", – пропел он. "Не ты ли неделю назад плавал в земле?"
"Ну плавал".
"А разве стена, это не просто вертикальная земля? Разве тебе так уж важно, как расположена иллюзия? Горизонтальные иллюзии легко преодолеть, а вертикальные нет?"
"Мне кажется, я начинаю наконец понимать тебя, Дон".
Он посмотрел на меня и улыбнулся. "Как только ты поймешь меня, придет пора оставить тебя на время наедине с самим собой".