Иллюзия бессмертия

Снежная Александра

— Имеют. Одарины служат во всех более-менее крупных населенных пунктах и призваны следить за порядком. Но людям проще устроить самосуд, чем просить о помощи темных стражей.

Айт криво усмехнулся, отстраненно глядя вдаль.

— Почему? — удивилась Вайолет.

— Потому что люди обязательно в чем-нибудь да соврут. Такова их природа. А любая ложь развязывает одаринам руки. Нам нельзя лгать.

— И что вы делаете с теми, кто сказал вам неправду? — поежилась Вайолет, чувствуя, что не услышит от одарина ничего приятного.

— Ты видела, — не стал углубляться

в подробности мужчина. — Именно поэтому к нам не то что прикасаться — рядом стоять боятся. Мы бессмертные чудовища и кровожадные монстры, собирающие для Темной Матери человеческие души. Тебе все еще интересно, Фиалка? Хочешь услышать что-то еще?

Вайолет помолчала, а после тихо произнесла:

— Хочу.

Айт раздосадованно поджал губы, все гадая, что же ее интересует. Демоны тьмы знают, почему ему так хотелось влезть в голову Фиалки и прочитать ее мысли. Но он даже эмоций девушки не чувствовал. Это злило. Мешало сосредоточиться на главном.

— И часто тебе приходится?.. — Вайолет замялась, подыскивая относительно мягкую формулировку своего вопроса.

— Убивать? — жестко и бескомпромиссно озвучил вместо нее Айт. — Хочешь знать, скольких я убил? Десятки, сотни — не знаю, не считал… И я не испытываю ни стыда, ни сожаления по этому поводу.

Одарину казалось, что после его слов девушка должна отстать от него и больше не отходить от своих братьев и Урсулы, но она молча шла рядом, грустно глядя себе под ноги и о чем-то размышляя.

— Мне жаль, — внезапно подняла голову она, пронзительно всматриваясь в глаза Айта. — Мне жаль, что люди охотно подают руку и свободно говорят с подонками вроде Хиля, но видят монстров и чудовищ в умных и благородных мужчинах вроде тебя.

Айт поперхнулся собственным вздохом и потрясенно уставился на девушку.

Совершенно верно истолковав его замешательство, она улыбнулась:

— Между тьмой и злом нет знака равенства. Ты, кажется, так сказал? Я тебя услышала и поняла.

Зло — образ наших мыслей, а тьма — всего лишь обратная сторона света и души. Тьма сейчас скрывает мое смущение, и я ей благодарна за это. Иначе мне трудно было бы говорить. Я не считаю тебя монстром и чудовищем, потому что не вижу зла ни в твоих мыслях, ни в поступках. И я не боюсь прикасаться к тебе, потому что знаю — тот, кто способен прочитать во взгляде отчаянную мольбу о помощи, никогда не причинит намеренное зло.

Она приблизилась к Айту почти вплотную, робко потянулась к его руке и осторожно сжала пальцы мужчины, вкладывая в свой жест то, что не смела сказать словами.

Сколько раз Вайолет видела, как нежность маминой ладони меняет выражение лица папы, когда она легко и мягко прикасалась к его груди, плечу или щеке. Как тает суровость в глазах могучего рохра, замещаясь теплотой и любовью. Тысяча самых ласковых слов в одном взгляде…

Во взгляде одарина сейчас ширилась бездна, и Вайолет безрассудно падала в нее. Точно знала, что может разбиться, но ни о чем не жалела. Летела, как глупый мотылек на яркий свет.

— Крайне неосмотрительно с твоей стороны, Фиалка, думать обо мне так хорошо, — Айт нарочито

спокойно отошел в сторону, надеясь, что девушка не поняла и не почувствовала, что с ним происходит.

Ее руки и голос превращали его в озабоченного подростка. Хотелось резко притянуть Фиалку к себе за шею и жадно терзать ее яркие губы. Долго. Голодно. Пока они не распухнут от его поцелуев. В горсти ловить ее темные кудри, сжимать до побелевших костяшек и дуреть от отзывчивости женского тела.

В какой-то миг Айт осознал, что не будь здесь Урсулы и рохров, он именно так и сделал бы.

Тьма. Это надо как-то остановить.

— Я не романтический герой, девочка. Запомни — я придушу тебя точно так же, как того выродка в таверне, если это понадобится Темной Матери, — в голосе Айта звучали холод и сталь. По крайней мере, одарин надеялся, что еще способен производить впечатление жестокого циника. Потому что на самом деле Лесной Фиалке каким-то образом удалось незаметно прорасти в него, и он отчаянно пытался вырвать ее с корнем, пока она не прижилась навечно.

Айт ускорил шаг, не желая видеть обиду и разочарование в ее чистых глазах. Это было невыносимо и почему-то больно.

Впереди мелькнула огромная тень, и в моментальном рывке одарин успел волной магии отшвырнуть Вайолет на безопасное расстояние, одновременно выдернув из-за пояса кнут.

Хлыст со свистом рассек по дуге воздух и наотмашь ударил молниеносно атакующего из темноты монстра, отбросив его на несколько шагов назад.

— Урсула, щит. Это ильсинг, — выкрикнул Айт, раскручивая оружие для нового удара.

Деревянная клюка одэйи в мгновение ока превратился в магический посох с сияющим белым светом круглым навершием. С поверхности шара сорвалась яркая молния, ударилась в какую-то невидимую точку в воздухе, а затем стремительно расползлась вокруг нее прозрачным светящимся куполом, закрыв собою путников, как щитом.

Из раззявленной пасти чудовища вылетел темный сгусток и, встретив на своем пути неожиданную преграду, растекся по ней вязкими зелеными потеками.

Гневное: "Назад" застигло перекинувшихся рохров в прыжке. Конец плети одарина успел обвиться вокруг лапы нападающего на ильсинга Доммэ, и, дернув его на себя, Айт повалил злобно рычащего пса на землю.

Кина в кусты отбросила Урсула, при этом громогласно рявкнув:

— Лежать, идиот.

С глухим урчанием из-за полога темноты на свет, исходящий от щита, выползло жуткое чудовище, и Вайолет, уже поймавшая в ладони потоки стихий для нанесения удара, застыла, словно парализованная.

Такой ужас мог привидеться разве что в кошмарных снах, но двухголовый и четырехлапый монстр, упирающийся в землю крючковатыми наростами, что венчали изгибы его огромных перепончатых крыльев, был невероятно реален в своем желании сожрать так удачно заглянувших к нему на ужин путников.

— А-хр-р-р, — издал угрожающий звук ильсинг, подавшись всем туловищем вперед.

Головы чудовища, по-змеиному изогнувшись на длинных шеях, застыли в готовности к броску. В оскаленных пастях мелькнули ряды острых, загнутых внутрь зубов.