Иллюзия греха
Шрифт:
— Вот, реши эту задачу тремя разными способами.
— Ты же хотел поговорить, — робко заметила девушка.
— Перехотел, — отрезал он. — Нам надо заниматься, а не разговаривать.
На ее огромные миндалевидные глаза навернулись слезы, губы задрожали, но Наташа ничего не сказала, только молча взяла раскрытую книгу и принялась за решение задачи. Мирон почувствовал себя подонком. Зачем он ее обижает? Она и без того уже жизнью обижена. Того и гляди, расплачется. Но нельзя же объяснять ей то, о чем ему сказал Василий. Комната-то прослушивается. А если записку написать? Он потянулся было за ручкой и бумагой, но вовремя остановился. Комната прослушивается, а вполне возможно, и: просматривается. Даже наверняка.
— Устала? — холодно спросил Мирон. Она отрицательно покачала головой и прикусила губу.
— Тогда почему так плохо работаешь? Твои решения не выдерживают никакой критики, они абсолютно дубовые. Ты выбираешь самый длинный путь к ответу, хотя можно было найти решение раза в три короче и изящнее.
Наташа опустила голову, и, к своему ужасу, Мирон увидел, как на лежащий на ее коленях задачник закапали слезы.
— Успокойся и возьми себя в руки, — сказал он чуть мягче, но все равно достаточно строго, — а после обеда продолжим.
Обедал Мирон, как и завтракал, в своей комнате, хотя теперь ему это уже не нравилось. Ведь наверняка же есть помещение, столовая, например, или кухня, где обедают все эти охранники и обслуга, почему бы ему не присоединиться к ним? Все веселее было бы. Надо при первой же возможности поговорить об этом с Василием. Настроение было испорчено вконец. Тот факт, что комната Наташи прослушивалась, говорил сам за себя: здесь никому не доверяют и вообще творят что-то незаконное. Каким образом отец связан с этими людьми? Что между ними общего? Военный, офицер — и какие-то сомнительные деятели, пытающиеся продать интеллект неизлечимо больной девочки. Бред какой-то. Девочку жалко до сердечной боли. Но жизнь, однако же, дороже, с этим не поспоришь. А в том, что Василий его, Мирона, пришибет как кутенка, сомневаться не приходится, достаточно было видеть его глаза, когда он произносил свои малоприятные обещания насчет крайних мер. Получается, что отец у этого Василия на побегушках, раз сам Василий не боится угрожать Мирону.
После обеда он снова пошел к Наташе, теперь уже без сопровождения. Охранник видел его и только глазами проводил. На этот раз результаты девочка показывала из рук вон плохие, и Мирон даже начал сомневаться, не примерещились ли ему те блестящие решения, которые так восхитили его вчера и сегодня утром.
— Что с тобой? — заботливо спросил он. — Ты плохо себя чувствуешь? Может, закончим на сегодня?
Он видел, что девушка с трудом сдерживается, чтобы не заплакать.
«Да черт с ними со всеми! — с внезапным озлоблением подумал Мирон. Не могу я девочку изводить. Она-то чем виновата?»
Он подошел к ней поближе и ласково погладил по голове. Волосы у Наташи были жесткими и давно не мытыми.
— Ну что ж ты так расстраиваешься, — негромко сказал Мирон. — Не надо, Наташенька. Ты же умница, у тебя все получается, просто ты не можешь собраться. Ты удивительная девочка, я бы никогда не поверил, что можно по одним только учебникам, без помощи педагогов, начать разбираться в высшей математике, да еще так здорово, как ты. Ты настоящий вундеркинд, а когда я тебя ругаю, то это не означает, что ты глупая. Это означает только, что ты не стараешься. Ну-ка подними головку и посмотри на меня.
Наташа покорно подняла голову, и Мирон утонул в ее огромных светлых глазах.
— Ты не только умница, — продолжал он, — но и красавица. А красавицы не должны плакать, потому что от этого портятся глазки и кожа. Не будешь?
Слабая улыбка тронула ее губы.
— Ты правда считаешь меня красавицей?
— Правда. Ты очень красивая.
— А почему ты больше не хочешь со мной разговаривать?
Мирон смутился. Что он мог ей ответить? Что Василий подслушал их утренний разговор и запретил ему вести с ней беседы, не относящиеся к математике?
— Я очень хочу с тобой поговорить, но мы должны заниматься, много заниматься. Очень много. Ты ведь слышала, что сказал Василий Игнатьевич? Если ты произведешь хорошее впечатление, у тебя будет интересная и высокооплачиваемая работа, и ты сможешь помочь своей старшей сестре содержать младших детей и мать. Поэтому это на сегодняшний день самое главное, а все остальное можно и нужно оставить на потом. Согласна?
— А потом, когда все решится, ты будешь со мной разговаривать?
— Конечно.
— Мирон...
— Да?
— А если я не понравлюсь им? Если они не захотят дать мне работу? Что тогда будет?
— Я не знаю. Наверное, тебя отправят обратно домой.
— Ты уверен?
— Конечно, уверен. Как же может быть иначе? Наверняка отправят.
Он совершенно не был в этом уверен. Более того, он был уверен в обратном. Сказочки о работодателе, который хочет, чтобы у него работал талантливый математик, хороши для семнадцатилетней девочки, которая много лет живет в отрыве от реального мира и по степени доверчивости и простоты не уступает десятилетнему ребенку. Для него, Мирона, эта туфта не годится. Здесь что-то другое. Но вот что? Что они задумали? Зачем похитили эту несчастную девочку? И главное: что будет, если она не оправдает надежд? Какая участь ее ждет? Погрузившись в свои мысли, он не услышал, как за его спиной открылась дверь, и вздрогнул от неожиданности, когда прямо над ухом раздался голос Василия.
— Перерыв, дети мои. Наташа, возьми вот этот листок и пиши на нем то, что я тебе продиктую.
Мирон увидел, что Василий протянул ей стандартный бланк телеграммы.
— Сверху пиши свой домашний адрес, подробно, сначала индекс, потом город, улицу и так далее. Терехиной Ирине Леонидовне. Теперь текст. Пишешь без знаков препинания, где нужно ставить точку — я скажу. Ирочка милая прости меня я очень его люблю тчк Я хотела тебя предупредить зпт что уезжаю с ним зпт но не успела тчк Не волнуйся за меня зпт обо мне заботятся тчк Целую тебя Олю Павлика. Строчкой ниже ставишь подпись Наташа. Теперь внизу пишешь обратный адрес: Мурманск, улица Полярная, дом двадцать, корпус три, квартира девять. Терехина Н. Л.
Наташа удивленно подняла глаза на Василия.
— Мы что, в Мурманске?
— Разумеется, нет, — раздраженно ответил тот. — Не задавай глупых вопросов, будь добра. Твоя сестра получит эту телеграмму и перестанет беспокоиться о тебе. Решит, что ты сбежала с возлюбленным. Зато потом, когда ты начнешь присылать ей деньги, она перестанет сердиться на тебя за то, что ты уехала, никого не предупредив. И все само собой уладится.
Мирон с тоской видел, что Наташа верит Василию. Он нагло врет ей в глаза, а она верит. Господи, она же еще совсем ребенок! Маленький книжно-телевизионный человечек, который знает жизнь только по любовным романам, она всему поверит, если это не сильно отличается от художественного вымысла. А Василий, подлец, этим пользуется. И сказать ей ничего нельзя — услышат. Надо все-таки попробовать прояснить вопрос, есть ли в комнате скрытая телекамера. Может быть, можно написать Наташе записку? Хотя зачем? Зачем рисковать и нарываться на неприятности? Ради чего, собственно? Своя шкура дороже.