Имаго
Шрифт:
– Что, много противников? – поинтересовался я.
Глаза его сердито блеснули.
– Меня много не пугает. Но я, в отличие от вас, склонен доверять вашему нравственному чувству!.. Вот такой я урод. Потому и прошу побывать со мной в одном месте. Вы мне поможете принять решение. То… или иное.
– А сейчас не скажете, куда и зачем?
– По дороге расскажу, – пообещал он.
Глава 7
Я хотел взять машину, но Лютовой предпочел такси. Потом проехали остановку троллейбусом,
Лютовой набрал код, металлическая дверь отворилась. Лифтом поднялись на седьмой этаж, Лютовой позвонил в обитую дорогой коричневой кожей дверь. Послышался топот, дверь открыли рывком. По ту сторону стояла роскошная женщина в халатике. От нее пахло свежестью. Хорошо промытые волосы блестели. На бровях сверкали жемчужинами капли воды.
– О, – сказала она, – вас двое? Что-то вы рано…
– Лучше раньше, чем никогда, – ответил Лютовой, он улыбался лучезарно. Я вошел вслед за ним, Лютовой закрыл дверь, вытащил пистолет и сказал тихо: – А теперь ни звука. Мы пришли грабить.
Женщина отшатнулась, полы халата распахнулись. Тело ее было белое, совершенно не тронутое солнечным загаром, нежное, совершенное, сочное. Чувствовалось, что и тренажеры тут пока не работали, малость полновата, но самое то, что обожают мужчины.
Лютовой проводил ее в комнату, она плюхнулась на диван. Ноги ее красиво легли одна на другую, а халат вовсе сполз с плеч. Крупная грудь, слегка размятая частой мужской хваткой, слегка опустилась под действием гравитации, но все равно оставалось эротичной и зазывающей.
– Так вы, – сказала она вопросительно, – не те клиенты, которые должны…
– Нет, – ответил Лютовой коротко. – Не те.
– Может быть, – сказала она вопросительно, – вы оттрахаете меня… на том и кончим?..
– Может быть, – согласился Лютовой, – но все-таки пограбим тоже.
Она вздохнула.
– Ну что ж… Легко пришло, легко уходит. Берите…
Я ничего не понимал, а Лютовой сказал задумчиво:
– Хотя, может быть, мы ничего не возьмем. Как думаешь, Орел?
Я понял, что это я Орел, кивнул.
– На фиг! У нас этого добра хватает.
Женщина оживилась.
– Так мне приступать?
Лютовой предостерегающе поднял пистолет.
– Погоди. Нам нужен твой нынешний клиент… Ага, вот и он!
В прихожей требовательно прозвенел звонок. Женщина насторожилась, приподнялась и застыла, глядя на пистолет в руке Лютового.
– Слушай сюда, – сказал Лютовой. – Твои сокровища нам не нужны. Мы пограбим только твоего клиента. Так что иди открывай двери… Чтоб ни звука, ни знака, поняла?
Она торопливо кивнула:
– Да-да, конечно!.. Он набит баксами под завязку.
– Еще и тебе отстегнем за помощь, – пообещал Лютовой.
Я отступил на кухню, слышал оттуда щелчок замка, незнакомый мужской голос, игривое контральто женщины, стук закрывшейся двери… затем резкий окрик Лютового. Я выскочил, в комнату из прихожей на деревянных ногах двигался низенький пухлый человек в малиновом пиджаке. У него тряслись щеки, Лютовой больно упер ему в спину ствол пистолета.
Увидев меня, совсем пал духом. То ли я выгляжу страшнее Лютового, то ли надеялся, что вдвоем с женщиной как-то сумеют выкрутиться. Лютовой ткнул пистолетом в сторону дивана.
– Вон туда, жлоб. Итак, кто ты и что ты?
– Я? – пролепетал человек в малиновом пиджаке. – Я Эдуард Джексон, менеджер компании…
Лютовой кивнул мне на этого Джексона.
– Это тот самый знаменитый Иван Семихвост, не слышал?
Джексон изменился в лице, зато я начал всматриваться в него очень внимательно. Год назад он был еще депутатом Госдумы. Не знаю, как ему удалось набрать голоса, слухи ходили самые грязные, но он сумел протолкнуть законопроект, что отныне каждый гражданин России, достигший шестнадцати лет, имеет право менять в паспорте имя, фамилию и национальность. Это подавалось как великое завоевание цивилизации, культуры, свободы волеизъявления. Огромная, дескать, победа над расизмом, шовинизмом и патриотизмом, первый шаг к человеку будущего…
После чего этот прохвост, сам став Эдуардом Джексоном, ушел из Думы, основал фирму и начал в массовом порядке «способствовать» превращению всяких иванов в джонов и джеков. Сам закон хоть и был принят, но был обвешан ограничениями: менять не чаще, чем один раз в пять лет, мол, это ж не хобби, кроме того, не должно быть судимостей или хвостов из психдиспансеров и прочих неприятных мест. Джексон сразу набрал юристов, что умеют открывать двери нужных госучреждений, фирма быстро увеличивается, доход растет, к Джексону уже очередь из лучших юристов: бескрайнее поле деятельности!
– Да, – сказал я медленно, – это уж колаб из колабов…
Джексон вздрогнул, побледнел, вжался в спинку дивана. Глаза его стали дикими, но в них все еще жила надежда, что мы – простые грабители.
– У меня есть баксы, – сказал он торопливо, – есть… Можем вместе съездить в банк, я получу…
Он даже сделал движение приподняться, Лютовой пошевелил пистолетом.
– Сиди.
– Как скажете, – сказал Джексон еще торопливее. – Вы можете запросить за меня выкуп, да… Не очень много, но все же…
Он коротко взглянул в сторону женщины, торопливо отвел глаза. Она сидела достаточно уверенная, слушала с интересом. Ей привычнее, чем ему: разборки, грубые громилы, что попутно и насилуют, лучше не спорить, а делать, как прикажут, это издержки профессии, зато зашибает больше, чем ее одноклассница, ставшая профессоршей.
Страх в его глазах все рос. Лицо Лютового неподвижно, но это спокойствие сродни невозмутимости айсберга, что прет через океан на встречу с роскошным «Титаником».
– Что скажете, коллега? – обратился он ко мне.