Император поневоле (дилогия)

Гуков Александр Михайлович

– Прости Катя но, у меня в запасе всего лишь девять дней, после чего, я покину Санкт-Петербург, а за это время мне нужно многое успеть сделать.
– После минутного молчания, ответил Бобер, продолжая соображать, в чем смысл игры затеянной молодой девушкой.

– Когда в следующий раз собираешься посетить столицу?

– Не знаю, но скорей всего очень не скоро.
– Честно признался капитан, и совершенно неожиданно ощутил, как во внутреннем кармане его пиджака завибрировал коммуникатор, выданный ему американским разведчиком.

Попросив прощения у своей спутницы,

капитан достал его и, нажав кнопку соединения, произнес:

– Добрый день, Джордж.

– Привет Бобер, надо с тобой встретиться, есть дело.

– Я так понял, вы в Санкт-Петербурге?

– Да.

– Где и когда?

– Сегодня в полночь в 'Подвале образцового содержания'.

– Не понял, в каком еще подвале?!
– Не скрывая своего удивления, поинтересовался капитан, переведя свой взгляд на Екатерину, подающую ему какие-то знаки.

– Это небольшой кабак из разряда культовых, там собираются поклонники одной радиостанции, вот он и носит название 'Подвал образцового содержания'.

– Хорошо, в полночь, я там буду.

– До встречи.

Выключив коммуникатор, капитан, не обращая внимания на девушку своей мимикой демонстрирующую свое недовольство, задумался о причинах присутствия в этом городе американского разведчика, но какие либо выводы было делать преждевременно, поэтому молодой человек вновь перевел свой взгляд на Екатерину и поинтересовался:

– В какое время закончится спектакль в Мариинке?

– Примерно в десять часов вечера.

– В таком случае, по окончании постановки, я буду вынужден с тобой попрощаться, так как мне предстоит деловая встреча.

– Я слышала, кстати 'Подвал образцового содержания', давно хотела посетить, поэтому мы с тобой, это местечко посетим вместе.
– Категорично заявила девушка, строго посмотрев на чуть растерявшегося парня.

– Ладно, пусть будет так.

– Вот и хорошо, а теперь пойдем и прогуляемся на свежем воздухе, это полезно после сытного обеда.

Расплатившись за стол, Бобер вместе с Екатериной покинул кабинет и, спустившись в холл, столкнулся с сестрами Ворониными, покидающими заведение. Приветливо перекинувшись с ними парой слов, все вместе вышли на улицу и совершенно неожиданно натолкнулись на целую свору журналистов и папарацци, буквально оккупировавших весь квартал, прилегающий к 'Арт-буфету'. Ошалев от такого зрелища, молодой человек, непроизвольно бросил свой взор вверх и чуть не ахнул. Все крыши старинных зданий были усеяны телевизионной аппаратурой с направленными на них объективами, а в небе кружили многочисленные глайдеры, с которых велась прямая трансляция.

– Бедный Петя, похоже, ты серьезно влип в историю.
– Ласково проговорила Ольга, стоявшая совсем рядом с молодым человеком и, приветливо помахав ручкой любопытствующей журналистской публике, подхватила руку напряженного капитана. Краем глаза, заметив это, Екатерина, ревниво взяв другую руку и улыбнувшись, решительно пошла вперед. Сделав всего несколько шагов, послуживших неким сигналом, после которого на них кинулась большая толпа и в один миг окружила со всех сторон.

Изо всех своих

сил стараясь не выказывать своих истинных эмоций, Бобер, беря пример со своих опытных в этом деле спутниц, дружелюбно улыбнулся, глубоко в душе надеясь, что его улыбка не будет выглядеть фальшивой и, вслушался в сыплющиеся, как из рога изобилия многочисленные вопросы. Это оказалось на удивление крайне сложно, так как репортеры, словно с цепи сорвались и, перебивая друг друга, задавали свои вопросы. Такое рвение с их стороны вызывало страшный шум, в котором трудно было что-то толковое разобрать. Не выдержав бестолковой какофонии, Бобер резко поднял руку вверх и командным тоном на всю улицу рявкнул:

– А, ну всем молчать! Вы люди или дикие звери?! Ведите себя подобающим образом.

Непривыкшие ни к чему подобному, представители средств массовой информации замерли и у входа возле 'Арт-буфета' из окон которого, выглядывали любопытные лица посетителей и вперемешку с персоналом ресторана, возникла гнетущая тишина. Спустя пару минут, из окружающей толпы вышел мужчина и, слегка кашлянув в кулак, на удивление вежливо, высказал общее мнение репортеров:

– Мы, как представители СМИ согласно конституции имеем полное право на свободу слова, и ограничивать нас не надо!

– Это кто же вас ограничивает? Покажите мне его.
– Ответил капитан, демонстративно оглядываясь по сторонам.

– То есть как, кто?! Вы и ограничиваете.
– Несколько удивленно произнес журналист, указывая пальцем на молодого человека, продолжавшего поддерживать двух девушек, плотно прижавшись к нему.

– Я?!

– Конечно вы, не, я же всем затыкал рот!

– Интересно, вы, что же на самом деле считаете, что свобода слова и хамское поведение одно и, тоже?
– С нескрываемым удивлением поинтересовался Бобер, пристально глядя в глаза мужчины.

– Нет, но все же...

– Ну и хорошо, а то я, было, подумал о вашем дурном воспитании, не позволяющем одно отделить от другого, хотя быть может, вам глаза застилают деньги, обещанные за интервью?
– Перебил молодой человек и, оглядев притихших борзописцев, обратился к ним:

– Дамы и господа, если вы хотите получить наше интервью, будьте добры назначить ведущего и пусть он организует вас и, вот тогда по очереди вы будете задавать нам свои вопросы. Согласны?

Неуверенно посмотрев друг на друга, журналисты одобрительно загудели и, посовещавшись, назначили ведущим все того же мужчину, который вышел первым и заговорил с капитаном. С этого момента и началась упорядоченная пресс-конференция, вымотавшая Бобра куда больше, чем самый длительный марш-бросок, проходимый им Академии, результатом которой стало весьма благосклонное отношение журналистской братии к нему самому и к его спутницам, поглядывающим на него с немалым восхищением.

Спустя пару часов, завершив импровизированную пресс-конференцию и распрощавшись с журналистами, среди которых как ни странно затесалось довольно много зевак проживающих в окрестных домах, Бобер вызвал такси и, погрузившись в него, всей компанией направились на представление в Мариинку.