Императорские изгнанники

Скэрроу Саймон

– Этому придет конец. Сардиния – это римская провинция, каждый ее сантиметр, и мы не уйдем, пока враг не будет уничтожен. Тебе лучше привыкнуть к виду деревьев, центурион.

Некоторое время они ехали молча, прежде чем высокомерие Катона уступило место осторожности, и он отдал приказ.
– Пусть десять твоих людей отступят, чтобы прикрыть заднюю часть повозок.

–  Да, господин.

–  А еще двое могут выдвинуться вперед на пятьдесят шагов.

Массимилиан кивнул и на короткое время остановил лошадь, чтобы передать инструкции Катона.

В полдень они наткнулись на поляну на краю неглубокого ущелья, и Катон остановил колонну, чтобы отдохнуть.

Пока ауксилларии и погонщики мулов тихо переговаривались, он отошел на небольшое расстояние и поднялся на груду валунов, лежавших у дороги. С вершины он мог видеть невысокий гребень, примерно в восьми километрах от него, и его настроение поднялось, когда он увидел темный силуэт сторожевой башни, выглядывающий над деревьями на гребне. Это, должно быть, первый из форпостов, построенных Плацином, в дневном переходе от форта в Августисе. Он с удовлетворением рассчитал, что если не будет задержек, колонна доберется до заставы до наступления темноты. Он вынул пробку из фляги и быстро сделал глоток теплой воды. Поставив пробку на место и опуская флягу, он снова огляделся. Не считая далекой сторожевой башни, не было никаких признаков жизни.

Он слез с небольшой скалы и вернулся к спешившимся людям и повозкам, когда почувствовал какое-то движение справа. Он быстро повернулся, напрягая глаза. Все было по-прежнему. И все же он почувствовал ледяное покалывание в черепе, заставив себя спокойно развернуться назад к дороге. Это было всего лишь кратчайшее движение, но он был уверен, что это был человек, шпионивший за ними из глубины леса.

*************

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

– За нами наблюдают, - тихо сказал Катон, подходя к Массимилиану.
– Не реагируй, просто слушай. Я увидел кого-то слева от дороги, примерно в метрах пятнадцати среди деревьев.

Центурион продолжал смотреть на Катона, но его глаза обратились в указанную область.
– Сколько их, господин?

– Я увидел только одного. Могло быть больше.

– Что мы будем делать?

Катон быстро подумал. Они были ближе к заставе, чем к форту. Если человек, которого он видел, был одним из врагов, их могло быть больше, спрятанных среди деревьев, возможно, готовящих засаду. Или это может быть просто разведчик, следящий за колонной, прежде чем сообщить о ее присутствии своему лидеру. Если так, его можно будет взять в плен. Мысль о том, чтобы послать нескольких своих солдат в погоню в чащу леса за разбойником, знавшим эти земли гораздо лучше, чем римляне, наполнила Катона ужасом, и он отверг эту идею.

– Кто у тебя лучший человек?

– Господин?

– Мне нужен сильный человек, который может двигаться тихо.

Центурион взглянул на ауксиллариев, стоявших рядом с их лошадьми, и указал на стоящего в одиночестве худощавого человека.
– Лупий. Он был охотником до того, как присоединился к нам.

– Отлично. Я хочу, чтобы ты отправил его ко мне сейчас же. Мой план состоит в том, чтобы мы направились к форпосту. Нам нужно быть начеку. Скажи парням, чтобы они положили свои мешки с кормом и остальной инвентарь в повозки. Я хочу, чтобы они были свободны и готовы сражаться, если нам понадобится. И поручи по двое охранять каждую повозку. Дай им понять, что они несут ответственность за их безопасность. Остается шесть человек для прикрытия передней части колонны и четверо в задней части. Ты берешь на себя арьергард. Что бы ни случилось, мы должны попытаться спасти подводы и доставить их к заставе.

– Да, господин.
– Массимилиан коротко кивнул и прошелся среди солдат, тихо отдавая приказы. Ауксилларии погрузили в повозки мешки с кормом и седельные сумки. Центурион коротко поговорил с Лупием, тот поспешил к Катону и отсалютовал.

– Центурион сказал, что вы хотели видеть меня, господин.

– Я слышал, ты был охотником.

– Да, господин.

– Хорошим?

– Достаточно хорошим, - осторожно ответил помощник.

– Так почему же ты пошел в армию?

– Я хотел от жизни большего, чем просто выслеживание кабана, господин.

– Тогда тебе следовало бы присоединиться к легионам, а не к когорте гарнизона в имперском захолустье, таком как Сардиния.

– Но вид отсюда на море просто долбанно прекрасен, господин.

Катон тонко улыбнулся, прежде чем его лицо стало серьезным.
– Мне нужен хороший охотник. Кто-то наблюдает за нами. Это мог быть один человек. Могло быть и больше. Это то, что мне нужно, чтобы ты выяснил. Колонна скоро двинется дальше. Когда это произойдет, я хочу, чтобы ты подождал сзади, пока мы не выйдем с поляны, а затем проскользнешь в деревья слева от дороги. Узнай, кто за нами наблюдает. Если там только один человек, возьми его в плен и приведи ко мне. В противном случае сообщи мне, как только ты будешь уверен в их количестве.
– Он позволил Лупию переварить приказы, прежде чем продолжить.
– Можешь ли ты сделать это так, чтобы тебя не заметили?

– Я бы не стал хорошим охотником, если бы не мог, господин.

– Хорошо, тогда увидимся позже. Если враг нападет на нас первым, возвращайся в форт в Августисе и доложи о том, что произошло.

– Да, господин.

– Да хранят тебя боги, Лупий.

Ауксилларий ободряюще усмехнулся и присоединился к своим товарищам. Катон в последний раз оглядел поляну, прежде чем спокойно окликнуть своих людей.
– Пора снова заставить нашу колонну двигаться, ребята, а!?

Массимилиан приказал сесть по коням, и люди, сев в седло, повели своих лошадей к назначенным позициям, а пары всадников рассредоточились между повозками. Когда все было готово, Катон небрежно махнул рукой вперед и отправил шагом свою лошадь по тропинке. Всадники позади него, по двое в ряд, выступили вперед, а затем тяжелые деревянные колеса повозок с шумом загрохотали по обожженной земле. Шум копыт и колес казался почти оглушительным, заглушая любые звуки, которые могли исходить от деревьев, когда колонна покидала поляну. Катон оглянулся, чтобы убедиться, что Лупий все еще с ними, но он ничего не видел сквозь пелену пыли, поднимаемую ведущими лошадьми и повозками.

В течение следующего часа колонна продолжала свой путь. Ползучая скука первой части дня сменилась напряженной настороженностью, которая, казалось, растягивала каждое сердцебиение и дыхание. Напряженная атмосфера усугублялась тишиной воздуха вокруг них. Они ехали в основном под прямыми лучами солнца, в то время как насекомые кружили вокруг голов лошадей и мулов и изо всех сил старались раздражать вспотевших всадников в седлах. Глаза Катона постоянно осматривали дорогу впереди и деревья по обеим сторонам, пытаясь проникнуть в тени. В то же время его уши пытались уловить любой подозрительный звук, который мог быть слышен поверх шума, издаваемого лошадьми, мулами и повозками.

Напряжение действовало ему на нервы, и он осознавал опасность трюков, которые мог разыграть уставший разум. Время от времени он замечал движение среди деревьев, пок вдруг какая-то фигура не вылетела из-за деревьев на тропу всего в шести метрах перед ним. Он выхватил свой меч прежде, чем понял, что это кабан. Зверь ненадолго повернул к нему свою щетинистую голову, прежде чем броситься к деревьям на другой стороне тропы. Катон застенчиво спрятал оружие в ножны, его сердце колотилось. Ауксилларий позади него щелкнул языком.