Императорские изгнанники

Скэрроу Саймон

– А если нет?

– Тогда нам придется пробиваться к форпосту. Убедись, что парни готовы к этому.

– Да, господин.

Катон вернулся к своему коню и сел в седло, удивленный новым приливом энергии. Взяв поводья, он пустил лошадь галопом и двинулся по тропе. Добравшись до подножия холма, он увидел, что его склоны усеяны валунами и небольшими камнями, с комками сухой травы и низкорослыми кустарниками, покрывающими открытую местность. Он натянул поводья и направил своего скакуна вверх по склону, пробираясь к ровной поверхности на гребне, где он остановился и окинул взглядом окружающую местность. По его оценке, с вершины холма ему открывался вид на дорогу впереди, по крайней мере, на три с половиной километра. Кое-где она исчезала под пологом леса или в складках местности, прежде чем вылезти из леса к гребню, на

котором в полутора километрах от него был построен форпост. Со своей точки обзора Катон мог видеть участки земли, на которых росли деревца среди увядшего пепла и почерневших пней, оставленных лесными пожарами. Никого не было видно, и он позволил себе на мгновение надеяться, что колонна достигнет безопасного места до того, как отец Кальгарнона и его отряд догонят их. У подножия холма проезжали всадники и повозки, а погонщики мулов бежали рядом со своими упряжками, гнали их взмахами своих тонких хлыстов.

Катон крепче сжал поводья и собирался повернуть коня обратно вниз по склону, когда его внимание привлекло движение.
– Тихо, полегче.
– Он резко приподнялся и полуобернулся в седле, подняв руку, чтобы прикрыть глаза. Не более чем в полутора километрах от них из-за деревьев показалась группа людей, чтобы пересечь одну из расчищенных огнем опушек. Он сразу же спешился и повел свою лошадь за ближайший валун, чтобы не выдать свою позицию, наблюдая за врагом.

– Сорок … пятьдесят … - пробормотал он, оценивая их количество. – Шестьдесят…

Еще несколько человек вышло, прежде чем стали видны все силы. Шансы три к одному. Катон поморщился. Он оценил продвижение своих людей, а также направление и быстрые темпы марша противника и рассчитал, что, если они продолжат движение в том направлении, в котором они движутся сейчас, то они достигнут развилки тропы почти одновременно с колонной.

–  Хароновы ублюдки.

*************

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Катон приказал увеличить темп, как только он вернулся к колонне, и рассказал о том, что он видел, Массимилиану, пока они ехали рядом за последней повозкой.

–  Есть ли шанс избежать их, господин?

– Есть шанс, - ответил Катон.
– Но только если мы вырвемся достаточно далеко вперед них к тому времени, когда они достигнут дороги, так что они не смогут быть уверены, прошли мы эту точку или нет. Если бы я командовал их отрядом, я бы послал людей в обоих направлениях на разведку пути. Даже если они не заметят нас, довольно скоро станет очевидно, что мы их опередили. Тогда начнется непосредственно гонка к заставе. Мулы не смогут долго выдерживать такой темп. Когда они замедлятся, противник быстро настигнет нас. Вполне вероятно, что нам так или иначе придется драться.

– Хорошо, - удовлетворенно кивнул Массимилиан.
– Пришло время сразиться с этими ублюдками лицом к лицу.

– Я хочу, чтобы ты был впереди колонны, - решил Катон.
– Я возьму на себя командование здесь.

Центурион нахмурился и повернулся к своему командиру.
– Почему, господин?

Катон ненадолго подумал о том, чтобы посоветовать ему подчиняться приказам, но было необходимо, чтобы человек понял мысли Катона.

– Мне нужно, чтобы ты задавал темп и не давал расслабиться ни людям, ни мулам. Если произойдет контакт с противником, я возьму на себя командование арьергардом и задержу его как можно дольше. Если повезет, у вас будет достаточно времени, чтобы доставить повозки в безопасное место на заставу. Если начнется драка, во что бы то ни стало нельзя будет останавливаться. Держи повозки в движении и сражайся только с тем противником, который угрожает остановить тебя или замедлить. Это ясно?

– Да, господин, - нехотя ответил Массимилиан.

– Тогда ступай.

Когда центурион пустился галопом, Катон проверил свой гладий, чтобы убедиться, что он плавно скользит в ножнах, затем надежно закрепил шлем на голове и мягко покачнулся взад-вперед, упираясь в луки седла, чтобы убедиться, что они крепко держат его. Затем он призвал людей, которым было поручено охранять повозки, присоединиться к тылу колонны, чтобы у него были силы, достаточно большие, чтобы эффективно задерживать врага в случае начала боя. По отдельности всадников можно было легко победить, но даже небольшой отряд мог напугать и атаковать гораздо большую группу пехоты, особенно если они не были обучены бороться с кавалерией.

Колонна продолжала идти по дороге, мулы протестующе ржали, пока возницы заставляли их ехать, щелкая хлыстами по крупу любого зверя, которое пыталось замедлить ход. Какофония ржания мулов, грохота колес, цоканья и фырканья лошадей наверняка выдавали их присутствие задолго до того, как враг заметил их. К счастью, деревья вокруг них росли достаточно густо, чтобы скрыть пыль, поднимавшуюся, пока колонна двигалась по дороге.

Когда они приблизились к точке, где Катон предположил, что оба отряда могут столкнуться, его взгляд остановился на лесной полосе слева от них. Насколько он мог видеть, там не наблюдалось движения. Дорога продолжалась несколько сотен шагов, прежде чем подняться на возвышенность на расстоянии более чем в полтора километра, где лес уступал место разбросанным валунам и низкорослым кустарникам рядом с руинами одной из древних башен острова. Если бы они смогли добраться туда, у них было бы преимущество в виде более открытой местности для борьбы с врагом, и они были бы намного ближе к безопасности форпоста на вершине хребта за ним. На мгновение его внимание привлекла фигура Кальгарнона, раскачивающегося на груде инструментов в задней части фургона, в который его погрузили. Юноша скривился от своего дискомфорта, но Катон не мог больше думать о боли своего пленника, в то время как каждый шаг между колонной и их преследователями мог иметь значение между жизнью и смертью.

Колонна с грохотом обогнула поворот дороги, и Катон помахал всадникам сзади, направляя свою лошадь на обочину дороги и оглядываясь назад, откуда они шли. Пыль оседала вслед за ними, и несколько мгновений спустя не было никаких признаков того, что они прошли этот путь незадолго до этого. Враг еще не появился в поле зрения, и он почувствовал прилив надежды, когда развернул лошадь и помчался, чтобы догнать остальных.

Когда он приблизился к солдатам арьергарда, раздался крик тревоги, и мгновенная надежда быстро превратилась в ужасающую тревогу. Он приказал расчистить дорогу впереди, и его люди направили лошадей в сторону дороги, чтобы уступить ему место. Он увидел, как фигура мальчика поднялась в задней части фургона, на его лодыжках и запястьях болтались истрепанные концы пут, которые он сумел перерезать одним из инструментов, лежавших в повозке. Кальгарнон схватил кирку и швырнул ее в ближайшего всадника, ударив лошадь по лбу, так что она испуганно заржала и вскочила на дыбы, вынудив Катона дернуть поводья, чтобы избежать столкновения.

Кальгарнон проворно спрыгнул с кузова фургона, погонщик мула не заметил драмы, разворачивающейся за его спиной.

– Остановите его!
– крикнул Катон.
– Мальчик убегает!

Ближайший из ауксиллариев вырвал свой длинный меч из ножен и пришпорил лошадь вперед, а юноша побежал к деревьям. Кальгарнон пригнулся и перевернулся, когда всадник навис над ним, и лезвие яростно сверкнуло вниз. Острие попало ему в плечо, разорвав тунику и оставив неглубокий порез на плоти над лопаткой. Он издал резкий крик боли, продолжая на четвереньках пробираться в тень под самыми низкими сучьями молодого дуба. Всадник, ранивший его, разочарованно выругался, перекинул ногу через седло и соскочил на землю, чтобы закончить работу. Кальгарнон уже встал на ноги и бежал между деревьями, а спешенный всадник помчался за ним, уклоняясь и ныряя под ветки. Катон видел, что было уже слишком поздно. Мальчик знал местность лучше своего преследователя и вскоре безнадежно обогнал его. Все, что могло случиться, это то, что солдат беспомощно заплутал бы в чаще до тех пор, пока враг не нашел и не прикончил его.

– Оставь его!
– крикнул Катон, возвращаясь к повозке.
– Садись на свою лошадь!

Солдат остановился, резко наклонился, чтобы подобрать камень, и без толку швырнул его в удаляющуюся фигуру, а затем присоединился к своим товарищам. Заглянув в повозку, Катон заметил лезвие пилы, торчащее из лежавших там инструментов, и молча проклял Лупия за то, что тот не поместил мальчика в более безопасное положение. Он повернулся к человеку, лошадь которого была сбита киркой.

– Иди вперед и скажи Массимилиану, что мальчик сбежал, и мы можем ожидать, что враг придет за нами раньше, чем я надеялся. С этого момента мы не останавливаемся, не смотря ни на что.