Империя смерти
Шрифт:
С чрезвычайной помпой был принят закон «О запрещении евреям вывешивать флаг со свастикой». Разумеется, он играл чисто символическую роль. Зато чудовищные практические последствия имел так называемый «запрет на браки», категорически не разрешавший браки между: 1) арийцами и евреями, 2) между «евреями на одну четверть» и евреями, 3) между «евреями на одну четверть» и «евреями на одну четверть». В «запрете» специально оговаривалось, что немец может жениться на немке, если она была до этого замужем за евреем и разошлась с ним или овдовела. Знаменательное разъяснение: стало быть, еврей не навек «осквернял» арийскую кровь. Чистое средневековье!
Но этого еще мало: запрещались и внебрачные связи между арийцами и неарийцами.
Казалось бы, после «запрета на браки» и фактического запрета на работу пора было поставить точку, но как бы не так: законы и указы о «расе и крови» на всем протяжении господства нацистов продолжали сыпаться как из рога изобилия. Ведь «биологически-расовое сознание», сиречь расовую истерию, надо было все время подогревать.
Неарийцам запретили посещать концерты, доклады, театральные спектакли.
Запрещено им было также работать на частных предприятиях, торговать вразнос, на рынках, на ярмарках… А с января 1939 г, — и заниматься ремеслом.
В 1938 г. был издан специальный указ, согласно которому «евреи должны были иметь только еврейские имена и фамилии».
С 1939 г. «неарийцев» начали выгонять из домов и квартир, в 1940 г. их еще «уплотнили», поскольку «смешанные» дома стали столь же нежелательны, как и «смешанные» браки.
И наконец, все это венчал «указ о желтой звезде». В нем было три пункта. В последнем говорилось, что евреям запрещено покидать свои дома, даже нацепив желтую звезду, но не имея при себе специального разрешения местных властей на выход. А переезд из одного населенного пункта в другой и вовсе запрещался.
Итак, с неарийцами внутри Германии было покончено. Оставалось «немного»: всего-навсего — физически уничтожить их. «Теоретическая» база для этого была подведена. Остальное было вопросом скорее техническим, как утверждали на судах все военные преступники.
Но расовые «преступления» внутри рейха на сем вовсе не прекратились. Соответствующие органы все время выискивали новых «врагов». 70 млн — население Германии — надо было держать в напряжении ежедневно, ежечасно до самого конца. То и дело появлялись нежелательные прабабушки и прадедушки, доносы строчились, заводились досье, люди лихорадочно мчались за выписками из церковных книг, умоляли «экспертов» обмерить и «описать» их, заседали суды, — словом, громоздкая бессмысленная машина, запущенная в ход «расовыми ведомствами», функционировала.
Среди множества документов, которые приводят Зейдлер и Ретт, приведем письмо некоего верноподданного Гитлера, который, испугавшись насмерть, пишет в 1944 г.: «При сборе документов для выяснения родословной я узнал страшный, до сих пор совершенно не известный ни мне, ни моим родителям факт: половина моих предков (со стороны отца) были евреями.
Согласно Нюрнбергским законам, моя кровь считается немецкой, так что как чиновника это меня не затрагивает. Но как быть с членством в НСДАП и НСКК [58] … и как будет обстоять дело
58
Нацистский моторизованный корпус.
Думается, что этот документ не нуждается в комментариях. Даже в ту пору, когда Германия уже стояла на пороге катастрофы, подданные «великогерманского рейха» пуще всего боялись, что их кровь окажется не стерильно «чистой».
Однако выяснение «расовой чистоты» самих немцев было лишь прологом — с самого начала не оставлял сомнения тот факт, что расовая теория была создана для агрессивных войн, для достижения мирового господства арийской расы. Уничтожение еврейского населения в Германии, а потом в чудовищных размерах на оккупированных немецким вермахтом и специальными отрядами СС территориях являлось началом переселения, перетасовки целых народов и их поголовного истребления — массовых казней или «убийства с помощью работы».
Глубоко не правы те западные историки, которые пытаются свести расовое безумие нацистов к антисемитизму в его, так сказать, крайних проявлениях. Расовая теория была идеологическим и политическим орудием гитлеровцев и их хозяев, наиболее оголтелых, агрессивных кругов германского империализма, проводивших политику агрессивных войн.
«Чистота» расы эти круги вообще не интересовала — они прекрасно сотрудничали с японскими милитаристами. Не говоря уж об итальянских фашистах.
Известно, что «Дранг нах Остен», поход на Восток, испокон веков был мечтой германских военных, промышленников, банкиров. Гитлер, Гиммлер и «расовые» специалисты вложили в их руки мощное идеологическое оружие. А молодчики Гиммлера, Гейдриха, Шелленберга, Кальтенбруннера отработали практику уничтожения миллионов людей, создали корпус профессиональных убийц в лице эсэсовцев.
Все это будет подробно изложено гитлеровцами в пресловутом «плане Ост».
Впрочем, предоставим слово «самому» Гиммлеру. В своих секретных, да и не только секретных, речах он довольно ясно и недвусмысленно изложил программу истребления славянства. Коротко перескажем «план-максимум» рейхсфюрера СС, подкрепив несколькими выдержками из его речей. «План-максимум» заключался в том, чтобы создать на Востоке — «от Познани до Урала» и от Прибалтики до Кавказа многомиллионный чисто «арийский» вал. А для этого, во-первых, надо было «очистить» соответствующую территорию от коренного, «неполноценного» населения, то есть от народов, проживавших на этих землях. Предварительно, разумеется, объявив славянские народы собранием «недочеловеков». Большую часть «недочеловеков» — миллионы — уничтожить по рецептам Освенцима, Майданека и т. д. А другую часть (это уже во-вторых) превратить в рабов, в илотов для германской промышленности и сельского хозяйства.
Вот что говорил Гиммлер в речи перед гаулейтерами и другими функционерами НСДАП 29 февраля 1940 г.: «К победе меча надо добавить победу крови, крови нашего качества». «Раньше делали так: …учили население (оккупированное. — Авт.) немецкому языку, брали в армию, превращали в немецких солдат, онемечивали, быть может, давали немецкие имена…» Теперь проблему надо решить раз и навсегда, именно теперь, то есть при жизни фюрера. И далее: «Я очень сурово решал проблему (польскую. — Авт.). Меня упрекали в том, что решал ее «не по-германски». Непокорных, польскую интеллигенцию необходимо было удалить». «Отвратительно и ужасно для каждого немца видеть это (казни. — Авт.). Мы делали это, сжав зубы». «Сразу же мы переселяем огромные массы».