Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан
Шрифт:
С аннексией страны Пэй Ляна, Топа завершили завоевание всех остальных тюрко-монгольских княжеств, созданных в Северном Китае. [144] Теперь оставались только: великое царство Топа, тюркского происхождения, Вэй, как называли его на китайский манер, и китайская национальная империя на юге, где Нанкин напоминает нам Византию. Известно, что Римский мир был поделен в VIII в. между франками, которые подчинили себе запад, разрушив другие варварские государства, и византийской империей, которая оставалась владыкой Востока.
[144]За исключением царства Нан Янь в Шаттоне, остатков государства моюнов, которое было аннексировано в 410 г. южной китайской империей.
Настолько впечатляющими были победы, одержанные над народами Центральной Азии, что отныне Северный Китай назывался именем Топа, которую также называли в качестве примера сами византийцы: табгач или табгхатч, на тюркском, тамгхаджи на арабском, таугаст на средневековом греческом языках. [145]
Объединив
[145]Pelliot, Toung pao, 1912, 792.
Топа Тао был самой выдающейся личностью, выходцем из этой энергичной тюркской династии, защищавший с таким героизмом древнюю китайскую цивилизацию от себе подобных сородичей, которые продолжали вести кочевой образ жизни. Будучи исключительно храбрым, он сумел навязать жуан-жуанам полезный террор, так, что те не пренебрегали нападениями на границы страны, которой правили китайские династии, уже потерявши былую силу. Таким образом, он положил конец бесконечным вторжениям, подобно Кло-вису в "Толбиаке", осуществившему то же самое для Галлии. Глубоко впитавший в себя китайскую культуру, он, тем не менее не растворился в этой среде и не оторвался от тюркских корней. Вот поэтому он отказался покинуть свои стоянки в Пингчэнге вблизи Та-тонга на северном краю Шаньси, у степных просторов и не переехал в исторические столицы древнего Китая – Лоян и Чанъань, покоренные его армией. Он сохранил варварский и вместе с тем, благоразумный обычай тюрко-монголов, по которому до того, как будет приведен на трон властитель Топа, его мать должна быть умерщвлена, чтобы избежать амбиций, притязаний, злобы вдовствующей дамы. Напрасно напоминать, что с подобным мышлением он проявил к буддизму глубокую неприязнь, в которой сошлись его чувства воина варвара с даоистской враждебностью его окружения. В 438 г. он распорядился провести секуляризацию буддистских монахов, а в 446 г. он дал указание, настоящий эдикт по преследованию последних.
Это гонение, впрочем, прекратилось при его внуке топа Сиюне, который пришел ему на смену после дворцового переворота (452-465). Об этом правлении свидетельствуют весьма значительные скульптуры, найденные в буддистских пещерах Юканга неподалеку от Татонга, датированные между 414 и 520 гг., которые обеспечили известность искусству династии Вэй. [146]
Рвение религиозного чувства, которое их вдохновило, отразило греко – буддийское влияние, перенесенное Гандхаром до караванных путей Тарима, придают этим творениям такой мистицизм, что в них можно обнаружить прообраз романо-готической скульптуры. Без сомнения, даже чисто китайские династии, возможно, были перегружены национальными предрассудками и элементами конфуцианского классицизма, что подтолкнуло поддаться безмерно влиянию мистических уроков Индии: буддистская скульптура современных имперских династий в Нанкине, и даже в Лэанге, далека от того, чтобы ее отличало такое рвение. Именно варварам топа, этим франкам Дальнего Востока принадлежит привилегия того, что Юнкан, а затем Лонг-мэн создали нечто подобное нашему Шартру и нашему Реймсу, и это, возможно, одно из неожиданных последствий завоевания древнего Китая кочевниками степей. А что еще бросается в глаза: Великие нашествия V в. на Западе, во время, когда общество, созданное варварами, оказалось христианизированным, способствовало, после стольких веков обскурантизма, расцвету средневековой эпохи. Великие нашествия IV в. на Дальнем Востоке еще раньше дали аналогичный результат, так как уже в течение одного века Китай династии Вэй был подвержен в достаточной степени влиянию буддистской религии, о чем говорят великолепные скульптуры Юканга и Лонгмуна.
[146]См. Demieville, L inscription de Yun-kang, BEFEO, 1925,3-4,449.
Еще в течение некоторого времени китаизация и принятие буддизма топа не погасили в них тюркского пыла. При царствовании топа Сиюня (452-464), племена топа захватили оазис Хами (456) и совершили нападение на жуан-жуаней в Гоби (458). Со своей стороны, действительно, жуан-жуаны заняли Турфан, лишили трона династию Тукю, и поставили у власти вассальную родовую династию (460). При топа Хоне (465-471) топа захватили у национальной китайской империи Юга в 466 г. – Пэнгчэнг (Синчау в Гань-су), в 467 г. – бассейн Хуайхо, в 469 г. – Шаньдун. В 470 г. топа покарали туюхуанов, орду, восходящую к сяньби, т.е. к монголам, проживавшим с начала века в районе Кукунора.
Что касается религиозной принадлежности, Топа Хон был настолько набожным буддистом, что в 471 г. чтобы стать монахом он отрекся от престола в пользу своего сына, назовем его Топа II (471-499). [147] Тот, повзрослев, проявил такое же почтение к буддизму, под влиянием которого он придал гуманные черты всей системе законодательства. Он завершил китаизацию топа, перенеся в 494 г. свою столицу из Пингчэнга (в Жехоле) в Лоян, [148] и это именно в тот период под его контролем началось обустройство знаменитых склепов Лонг-мэна, на юге от Лояна, скульптуры которых восходят к 494-759 гг. Однако, освоив полностью китайскую культуру и буддистскую веру, топа лишились выдающихся военных качеств их тюркских предков. Все их попытки, направленные на завершение объединения Китая под своим началом, и расширение далеко на юг, провалились. Правитель Топа Киао (499-515) приложил последние усилия, но его генералы не смогли форсировать линию Хуайхо, которая явилась границей двух империй и за которой имперская крепость Ченгли (Фе-ньян в Анвэе) оказывала сопротивление всякому нападению (507).
[147]Сделано для удобства повествования. Фактически если два написания Хон у отца и сына имели по-франц. аналогичное произношение, то в кит. графике они совершенно отличаются.
[148]Ло-уянь иногда обозначаются в византийской и сирийской географии как Тугаст, от того же имени, что Тобгач или То-па.
После смерти Топа Киао его вдова правительница Ху управляла царством топа с 515 по 528 годы. Эта наследница древних тоб-гачей стала последней выдающейся личностью династии, в которой еще ощущалось тюркское влияние. Будучи наделенной необычной энергией, и в некоторых случаях проявлявшей чрезмерную жестокость, она стремилась властвовать. Вместе с тем она являлась покровительницей буддизма. При ней были облагорожены святилища Лонгмэна, она распорядилась послать с миссией на северо-запад Индии буддийского паломника Сон Юна, который оставил нам любопытные описания положения Центральной Азии того периода. Сон Юн пересек Шаньшань (Лобнор), Хотан, Памир, и, как мы увидим далее, посетил Бадахшан, где правил хан хуннов-эфталитов. Затем он продолжил путь в Уддиану и Гандхару (ранний Кабул), откуда он доставил своей правительнице буддистские документы, представлявшие для нее интерес (518-521). [149]
[149]См. Chavannes, Le voyage de Song Yun dans l'Udyana et le Gandhara, BEFEO, 1903, 379.
Племена топа были к этому времени слишком китаизированы, чтобы не совершать больше дворцовых переворотов, забыть семейные дрязги и междоусобные войны. В 534 году они разделились на две ветви: на Восточную Вэй (Тун Вэй), к которой отошли Хубей, Шаньси, Шаньдун, и Хунань с нынешним Чангте, служившей столицей (534-550) и на Западную Вэй (Си Вэй), которой достались Шеньси и Ганьсу со столицей Чанъань (534-557). Правители и тех и других были впоследствии свергнуты своими министрами. Таким образом, в Чангте, вместо династии Восточная Вэй воцарилась династия Пэй Ци (550-577), а в Чанъани, на смену династии Западная Вэй пришла династия Пэй Чэу (557-581). Но эти правящие семейства, полностью китаизированные, уже не имели отношение к истории степей. Напротив, следует отметить, что тот образ жизни, при котором тюркский дух особенно ощущался у первых правителей табгачей, мало помалу уходил, исчезал, растворяясь в китайской обыденности. Вечно повторяющаяся история, за которой мы наблюдаем в течение веков, на примере киданей, джурджитов, чингизханидов, Маньчжуров. Добавим только, что как это случилось с Чингиз-ханидами, а еще раньше с халхами, влияние буддизма сыграло большую роль в том, что топа растеряли черты былой мужественности. Эти грубые солдафоны, которые ощутили божественное ниспослание бодхисатвы, стали настолько чувствительны к человеколюбивым проповедям "чрама-ны", что в результате они предали забвению не только их врожденный боевой дух, но даже забыли о предосторожности и самозащите.
Последний период развития культуры Минусинска
Оставим этих полностью китаизированных тюрков на их усмотрение и вернемся к ордам, еще продолжавшим кочевой образ жизни в степях Верхней Азии. У нас уже была возможность, когда мы затрагивали вопрос о топа, говорить об орде, видимо, монгольского происхождения, жуан-жуанах, которые господствовали в V в. и первой половине VI в. во Внешней Монголии. То, что мы знаем об их политической истории известно благодаря китайской хронике династий Вэй и Сю. Чтобы как-то конкретно высказаться об их цивилизации, следовало бы дождаться результатов планомерных раскопок, которые были бы осуществлены в тех местах. Ограничимся тем, что укажем на отдаленную северозападную часть этой территории, где мы увидели к этому периоду новую культуру, которая расцвела на Енисее, в Сибири, в пределах Минусинска. Данная культура, называемая культурой "кочевых всадников", оставила нам украшения, поясные пряжки, бронзовые застежки и накладки, лошадиные удила, стремена, ножи, кинжалы, сабли, пики, седла и так далее, широко представленные в наши дни в музее Минусинска, а также в Хельсинки (коллекция Товостина). [150]
[150]См. Tallgren, Collection Tovostine, Helsingfors, 1917. К основным месторасположениям находок по искусству Минусинска в ту эпоху относятся деревни Анаш, Айошка, Ойская, Бискар, Городческая, Луговское, Малый-Терек, Протошилово, берега р. Аскис, деревня Тютча на правом берегу р. Ка-зыр и абаканские степи. Военные снаряжения подобного стиля были обнаружены в русской части Восточной Монголии на юге от Байкала в Бичуре около Верхнеудинска, в Селенжинске и Троицке. См. N. Fettich Die Reiternoma-denkultur von Mnussinsk dans Metallkunst der Landnehmenden Ungam. Archae-logia Ungarica, V.1935, 202.
Эта культура, по-видимому, была современной эпохе жуан-жуаней, и продолжалась еще долго после них. Так, в деревне Тиутча она встречается одновременно с китайскими монетами начала эпохи Тан (VII) и, вероятно, заканчивается в IX в. Она представляет для нас особый интерес потому что, как об этом говорил Нандор Феттиш, она имела потрясающие аналоги с аварской культурой Венгрии VI-VIII вв., как и впрочем с так называемой Лебединской протовенгерской культурой IX в. [151]
[151]Fettich, Ibid., 205.