Империя свободы. Ценности и фобии американского общества
Шрифт:
Однако тут возникло определенное практическое противоречие. США, как известно, создавались как государство, близкое по своим принципам устройства к конфедерации: независимые государства, бывшие колонии, вырвавшись из-под власти британской метрополии, объединились в единое государство. Последствия этого объединения и его влияние на менталитет американцев я опишу позже. Здесь же важно понять, что Первая поправка, как она была сформулирована и записана, определяла только ограничения законодательных полномочий Конгресса страны, то есть федеральной власти, но никак не касалась законодательных органов штатов, которые и обладали в почти конфедеративных тогда условиях гораздо большей властью над жизнью своих граждан. В реальности это противоречие позволяло в то время некоторым штатам издавать законы, устанавливающие, например, официальную религию штата или запретительно регулировать правила митингов и протестов.
Подобная практика вызывала
Надо сказать, что свободолюбие американцев и их понимание роли правительства, то есть любой власти, проявилось еще до принятия Конституции США, тем более до появления Первой поправки к ней. В 1776 году была принята знаменитая Декларация независимости (действующая, кстати, до сих пор), в которой, в частности, утверждалось: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью». Далее еще более решительно: «В случае, если какая-либо форма правительства становится губительной для самих этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье. Разумеется, благоразумие требует, чтобы правительства, установленные с давних пор, не менялись бы под влиянием несущественных и быстротечных обстоятельств; соответственно, весь опыт прошлого подтверждает, что люди склонны скорее сносить пороки до тех пор, пока их можно терпеть, нежели использовать свое право упразднять правительственные формы, ставшие для них привычными. Но когда длинный ряд злоупотреблений и насилий, неизменно подчиненных одной и той же цели, свидетельствует о коварном замысле вынудить народ смириться с неограниченным деспотизмом, свержение такого правительства и создание новых гарантий безопасности на будущее становится правом и обязанностью народа».
Фразы про «самоочевидную истину» и «стремление к счастью», не говоря уже о праве на «свержение правительства», были тогда поистине революционными в лексиконе государственных политических документов того времени. К примеру, французская Декларация прав и свобод человека, также действующая до сих пор, была принята лишь в 1789 году. В ней, в частности, также говорилось: «Когда правительство нарушает права народа, восстание для народа и для каждой его части есть его священнейшее право и неотложнейшая обязанность». Заметьте, что в обоих основополагающих документах право на революцию не только провозглашается и оправдывается, но и называется «обязанностью» народа. Интересно, не правда ли?
Иными словами, в систему политических убеждений американцев, с одной стороны, намертво вошли (причем зачастую с подачи самих американцев) такие важные общечеловеческие понятия, как индивидуальные свободы и культурное, социальное, религиозное и политическое равноправие, демократия и главенство закона, вера в права человека и фундаментальный конституционализм. Эти понятия были взяты американцами на вооружение с самого начала существования Соединенных Штатов, развиты, укреплены и продолжают почти без изменений существовать до сих пор. Однако, с другой стороны, американцы, как известно, не верят в равенство в сфере экономики и доходов. Они в большинстве своем являются убежденными сторонниками либерального типа экономики, основанного на вере в абсолютное превосходство свободного рынка и экономических механизмов современного капитализма, не имеющего ограничений ни в сфере потребления, ни в сфере производства, ни в сфере инноваций, ни в сфере экономической свободы. Иначе говоря, американцы глубоко убеждены, что они – их общество, страна и политическая культура – на сегодняшний день представляют собой исключительно успешную и привлекательную модель устройства современного общества. При всех ее недостатках, которые американцы ощущают на своих условных чековых книжках. Некоторые даже полагают, что их модель – единственная на сегодня такая успешная. Скажу честно, этим они иногда напоминают мне убежденных коммунистов, которых я встречал в немалом количестве в своем детстве в Советском Союзе. Мы в свое время тоже верили, что «коммунизм –
«Казус мелкой чиновницы»
Вернемся к религии, церкви и системе ценностей в США. Наивно полагать, что, будучи с формальной стороны устроенной в этих вопросах весьма рационально, Америка сумела избежать проблем и конфликтов, связанных с религией. Скорее, напротив. В США всегда возникали и продолжают возникать разные по степени напряженности и содержанию конфликты именно на религиозной почве. Конечно, это не европейские религиозные войны и даже не конфликты между эмигрантами и коренными жителями. Это чаще всего политические и правовые конфликты, которыми многие американцы, по моим наблюдениям, даже отчасти наслаждаются, видя в них как бы еще одно доказательство того, что их страна не только толерантна к той или иной религии, но, главное, является сугубо правовым государством. Все конфликты – через суд, Конгресс, общественные слушания и т.д. Такие правовые конфликты обычно позже становятся темами для статей в центральной прессе, академических книг и семинаров в университетах и сюжетами для увлекательных голливудских фильмов.
Типичным примером такого конфликта нашего времени стала история никому доселе не известной мелкой чиновницы из далекого от океанских побережий штата Кентукки. Зовут ее Ким Дэвис, и в 2015 году она неожиданно (хотя и ненадолго) стала знаменитой на весь мир. Много лет она скромно работала клерком в маленьком графстве – в ее обязанности входила выдача различных свидетельств актов гражданского состояния, в том числе, как это называется по-русски, свидетельств о регистрации брака. В большинстве штатов США (напоминаю, что в Америке отсутствует федеральное семейное законодательство и есть лишь законодательства по этим вопросам на уровне штатов) процедура получения такого свидетельства крайне проста. За пару дней до брачной церемонии будущей семейной паре (или одному ее представителю) следует заехать в соответствующий отдел местного правительства, заплатить маленькую пошлину и взять у работающего там клерка бумагу под названием «брачный сертификат». Она недействительна, пока ее не подпишут три человека: тот, кто проводит саму брачную церемонию, и два свидетеля. После чего эта бумага посылается по почте обратно в соответствующий отдел местного правительства, где регистрируется и благополучно кладется в архив. Вот работа Ким Дэвис и заключалась, в частности, в выдаче этих сертификатов. К самому заключению брака она никакого отношения не имела.
Замечу, к слову, что в Америке можно сравнительно легко получить право регистрировать бракосочетания. Для этого достаточно, например, получить разрешение одной из многочисленных религиозных или полурелигиозных организаций, функционирующих в стране. Это могут сделать люди любых профессий и любых ориентаций. Приведу свой собственный пример. Когда я решил вступить в законный, как говорят в России, брак со своей невестой-американкой, то процедуру нашего бракосочетания задорно провел наш общий коллега и друг, профессор журналистики местного университета. Много лет назад этот профессор, тогда еще совсем молодой преподаватель, случайно увидел на задней стороне обложки какого-то религиозного журнала рекламный купон с призывом финансово поддержать эту деноминацию посылкой пяти долларов США в обмен на получение права от ее имени заключать браки.
Это выглядело забавно. Почему нет? – подумал он. Наш университетский коллега был (да и остается до сих пор) либералом в волосатом стиле первых хиппи 1960-х годов, любящим всякие неординарные вещи. Он, как говорится, ради прикола послал пять долларов и получил право на заключение браков на территории США. Надо сказать, что сейчас он даже не помнит, какая именно это была церковь. Помнит только, что в ее названии было словосочетание типа «вечная жизнь». Скорее всего, такой организации уже больше нет в природе, – что, впрочем, не отменило его права заключать браки от ее имени.
То, что обряд бракосочетания будет совершать близкий друг, нас более чем устраивало. Все это мероприятие мы проводили на природе, в парке, и нас совершенно не интересовало, какая именно из тысяч и тысяч американских церквей возложила на нашего приятеля право провозгласить нас мужем и женой. К слову сказать, мы с моей бывшей женой-американкой уже давно развелись, испортив приятелю «брачную статистику». Мы, как он стал в шутку жаловаться, стали второй разведенной парой в его личной регистрационной истории, включающей свыше трех десятков свадеб. Но мой развод – это уже другая история. В любом случае я до сих пор убежден, что, когда церемонию проводит твой хороший друг, это всегда лучше, чем самый высокопрофессиональный, но чужой регистратор загса. Если, конечно, это не строгая церковная церемония.