Империя. Цинхай
Шрифт:
– И тогда… если я забуду тебя… я не увижу тебя с другой? Ни с одной другой?
– Никогда.
– Тогда я обещаю. Я… - Николь смелее подняла лицо и, найдя чёрный взгляд Сандо, устремила в него свой, карий. «Удивительно тёплый и красивый цвет» - заметил наёмник с благоговением. Ещё никогда глаза Николь не были такими красивыми, но ему хотелось осушить их и сделать счастливыми, а счастья там не было до самого дна, и на дне не присутствовало тоже. – Я больше не потревожу тебя, Сандо.
– Отлично, - натянуто улыбнулся он. – Я выполню свою половину уговора. Ты не увидишь меня ни с кем. Потому что я ничей, и таковым останусь. Я принадлежу только Утёсу богов. – Как бы откланиваясь, Сандо сделал глубокий кивок и поторопился прочь из зала. Горло
Джексон и Марк стояли у дверей спальни госпожи Лау, как те статуэтки-помеси собаки и льва, что ставились у китайских дворцов и храмов в защиту от злых духов, и чтобы напугать грозным видом суеверных врагов. Но молодые и достаточно симпатичные юноши вряд ли могли кого-то испугать внешностью, поэтому им необходимы были боевые навыки, а восьмой сын в них не спешил продвигаться. Найдя себе низкий стульчик, он поставил его на сторожевом посту и вставал, только если мимо кто-то шёл, в остальное время утруждать себя он не видел смысла.
– Какая же скукотища… - пожаловался он, рассматривая линии на полу, образованные стыками паркетных фигурных досок. – Неужели я проведу так всё лето? Как бы хотелось, чтобы отец позвал меня обратно, в Синьцзян.
– Тогда будет скучно мне. Чем тебе нравится этот Синьцзян? Что там есть такого, чего нет здесь?
– Там я не должен служить стражником какой-то Квон Дами!
– Тише! – шикнул Марк. – Она, вообще-то, уже госпожа Лау, уважай супругу Энди.
– Да я же так, без зла сказал. Я сын повелителя Синьцзяна, почему я тут за прислугу? Хотя, ты прав, дома обычно ещё хуже, меня ставят на место и постоянно напоминают, что оно у меня – последнее. А тут на меня просто не обращают внимания, да, определенное преимущество в этом есть.
Служебная дверь, метрах в трёх-четырёх от них, которая тоже была под их надзором, потому что вела в комнаты горничных, что соседствовали со спальней Дами, открылась, и оттуда вышла горничная, собравшая грязные вещи для стирки. Джексон поднялся, наблюдая, как она идёт неспешно мимо, думая о своих обыденных делах и занятиях. Подождав, когда она с ним поравняется, он опустил руку и ущипнул её намного ниже талии. Подскочившая, девушка выронила педантично уложенную стопку и, прежде чем начать подбирать что-либо, влепила оплеуху Джексону.
– Эй, ты знаешь, на кого подняла руку? – недовольно потёр он щёку под ехидным взглядом Марка. Девушка, примерно его одногодка, тоже лет двадцати, села на корточки, укладывая вещи заново, но уже кое-как, беспорядочно.
– Мне без разницы, если человек ведёт себя неприлично – он никто, - проворчала она нравоучительно.
– Джа права, Джексон, так нельзя себя вести. Тем более, если ты являешься кем-то – с тебя двойной спрос, - встал друг на сторону горничной.
– Это что за приоритеты такие у значимых людей, если с них двойной спрос? – насупился Джексон. – С нас вообще не должно быть никакого спроса.
– Я знаю, что вы восьмой сын Дзи-си, - поднялась Джа со своей ношей. – Но не думаю, что вы хотите заработать репутацию вашего отца, которого народ ненавидит, даже не представляя в лицо?
Диалог прервала появившаяся Фэй. Горничная поклонилась ей и ретировалась, в то время как внимание второй по старшинству сестры направлялось к дверям в спальню Дами. Но когда она попыталась в неё
– В чём дело, Марк? – удивилась она.
– Простите, госпожа, но приказом господина Энди, мы не можем никого впускать в апартаменты его супруги. – Фэй посмотрела на младшего брата, ища подтверждения. Тот отпустил щёку и, напрягая память, покивал. Да, вроде им велели никого не подпускать к Дами, в этом же и заключается создание безопасности?
– Брось, Марк, - не раздражаясь, но входя в недоразумение, улыбнулась Фэй. – Мы с Дами подружились, какой вред я могу ей причинить? Я же такая же девушка, как и она…
– Приказ есть приказ, госпожа Ван Фэй, - глядя будто сквозь неё, вытянутый по струнке, отрапортовал синеозёрный.
– И как мне пригласить её на чай?
– Я могу передать вашу просьбу, госпожа Ван Фэй, - по-прежнему не взирая на её лицо, заучено твердил Марк. – Или мне придётся обыскать вас на наличие оружия, и только после этого, предупредив госпожу Дами, впустить вас.
Фэй опустила на себя взгляд. Обтягивающее черное платье, скрывающее всё от шеи до колен включительно, с длинными рукавами, не могло укрыть ни ножа, ни пистолета, ни взрывоопасной петарды, а никаких сумочек у Фэй с собой не было. Поправив крестик на груди, серебряный, с распятым Спасителем тонкой ювелирной работы, вторая дочь Дзи-си, опустила руки, сложив их внизу живота.
– Что ж, видимо, мне придётся отступить, потому что давным-давно я дала обет, что меня не коснётся ни один мужчина, если он не мой родственник, не священник и не врач, и от этого не зависит чья-либо жизнь. Передайте Дами моё приглашение, я буду её ждать. – И Фэй ушла. Джексон посмотрел на выдохнувшего и расслабившегося товарища.
– Ты пытался, Марк, - хохотнул он.
– Заткнись, - опустил глаза цинхаец, но веселье напарника только увеличилось. «А если от этого зависит жизнь самого мужчины, то касаться всё равно нельзя?» - подумал Марк, стараясь, как всегда, не показывать никаких чувств.
***
Энди вновь дал выходной всем охранникам, поскольку, вместе с Дами, окруженный своими людьми, предложил почётным гостям, Дэсону и Эдисону, прокатиться в Синин, административный центр провинции, где множество красивых мест и храмов. Находящийся примерно в двухстах пятидесяти километрах от загородного особняка Лау, город требовал поездки на целый день, к тому же, можно было побывать на самом солёном озере, насладиться пейзажами Кукунора, особенно живописного летом. Несколько тонированных машин тронулось с утра пораньше со двора, растворяясь в нагорье Датуншаньского хребта. Дорога стелилась извилисто, иногда ниже, иногда выше, где-то шла по прямой. Подобным эскортам мало кто мешал, среднестатистические жители Китая не могли себе позволить часто кататься в своё удовольствие, наслаждаясь бесплатными экскурсиями, дороги в большинстве мест были платными, и налог на них с двух сотен километров по Цинхаю стоил примерно сто юаней**, так что машины превращались скорее в роскошь, а не средство передвижения. Зато и дороги за счёт этого уподоблялись гладильной доске, ровные, не разбитые, всегда отремонтированные.
Джин ковырялся палочками в жареном корне лотоса, недовольный в очередной раз тем, что Дами осталась без его присмотра. Сандо сидел рядом, плохо спавший ночью по известным лишь одному ему причинам. Расположились они на открытой террасе первого этажа, неподалёку от конюшен. Здесь редко ходил кто-то из господ, а слуги и особенно служанки не стремились завязывать знакомства с иностранными воинами. Наёмник вгрызался в говядину из бульона, надеясь на ней выместить все неположенные ему ощущения и эмоции, но она приобрела вкус пресного тофу, настолько ему было скверно. Сговор с Николь, выполнявшийся всего чуть меньше суток, висел на нём тонным камнем, и радоваться бы, что наступили покой и тишина, но нет же, на сердце нет умиротворённости, теперь самому хочется то и дело бродить, убеждаясь, что эта странная мадмуазель не совершает неосмотрительных поступков.