Империя. Цинхай
Шрифт:
– Я люблю тебя, ты знаешь? – внезапно и радостно сказала она, снимая всё больше тормозов.
– Догадывался, но склоняюсь к версии, что кто-то бухнул, пока тянул время перед выходом из клуба.
– И вовсе нет! Я выпила мало, - заверила Николь. Открыв номер, Сандо внёс её через порог и закрылся, продолжая её держать, совсем не тяжёлую для него, счастливую и настолько излучающую наслаждение, что отпускать её не хотелось. Она отбросила босоножки, и Сандо закружил её на руках вокруг себя. Смех Николь усилился. – У меня голова закружится, перестань! Клади меня на кровать!
– Как скажете, ваше синьцзянское высочество. – Наёмник положил её, нависнув сверху, поглощая глазами её милое, но каплю ехидное личико. – Ты многим до меня
– Было однажды, когда я ещё верила, что построить отношения просто, и если между людьми существует симпатия, то она непременно перерастёт в любовь. А ты? Хоть раз признавался в любви? – Сандо постарался сделать всё, чтобы не выдать застарелые эмоции, чтобы не защемило, он даже не потемнел от воспоминаний, но всё равно не хотел говорить об этом. Он едва отвёл глаза в сторону, как улыбка пропала с губ Николь и она, тотчас злая и неистовая, схватила его за лицо обеими ладонями и заставила смотреть себе в глаза. – Кто она? Кто она?! Кого ты любишь?! Кого?! – Каждый вопрос был всё громче, и последний раздался со звенящим эхом до потолка. Сандо молчал. – Кого ты любишь?! Почему не меня?! Просто скажи мне, что это за женщина, сумевшая завоевать твоё сердце?! Скажи! – Николь тяжело задышала, пинаясь. – Говори! Хотя бы имя! Ты думаешь, я найду и убью её? Ты прав, именно это я хочу с ней сделать!
– Её не нужно убивать, она мертва, Николь, - сдержано изрёк Сандо и, сползя вбок, сел на кровати, явив девушке спину. Растерявшись, она полежала минуту, потом медленно приподнялась и приблизилась к возлюбленному, положив ладонь ему на плечо. – Я не буду говорить о ней, я не называю её имени и пытаюсь не думать о ней. Вопреки тому, что я пытаюсь это всё не делать уже двенадцать лет, которых её нет в живых, она всё ещё в моей душе. Я пытался сделать всё, чтобы забыть её, чтобы разлюбить. Но у меня не получилось. Прости, что говорю тебе это, и если ты не захочешь спать с тем, чьи чувства отданы другой, пусть даже это тень в прошлом, я тебя пойму.
– Значит, она мёртвая… - прошептала Николь, сняв руку с Сандо. – Как она умно сделала – умерла! Как теперь мне с ней бороться? Как я смогу быть лучше трупа, который никогда не испортится и не изменится? Как я, стареющая и имеющая недостатки, стану лучше той, на руку которой играет время, оставляющее лишь светлые воспоминания о покойниках?! – опять начала повышать голос Николь. Сандо не оскорблялся и не обижался, он молчал, ощущая свою вину. Зачем он подал надежду? С самого начала было ясно, что Николь нужен не только секс, что ей будет мало совокуплений, зачем пошёл ей навстречу? – А… а если я тоже умру? – Сандо услышал, как Николь скользнула с кровати, и сразу же обернулся, следя за её передвижением. Она направилась в ванную. – Я умру, и тоже буду прекрасной, да? Такой же, как та. Ты тогда тоже будешь горевать по мне, вспоминать меня… Да, мне нужно вскрыть себе вены, и я поборюсь с этой твоей покойницей! – Сандо поймал Николь, перегородив путь в ванную. Вряд ли в гостинице были бритвы, но он не мог не остановить девушку.
– Ты рехнулась? Дело вовсе не в смерти, я любил её, когда она была жива…
– Отлично! Если меня при жизни ты не полюбишь, то в ней всё равно нет смысла!
– Когда в тебе проснулась эта суицидница? На тебя алкоголь плохо влияет? – встряхнул её мужчина.
Николь угомонилась и заплакала. Опять нервный срыв, ну что с ней делать? Даже когда всё идёт почти гладко, что-нибудь в голове Николь пойдёт не так и она додумает проблем.
– На меня плохо влияет то, что ты меня не любишь! И нет, я не передумала, чтобы мы переспали. Я хочу этого. Хочу, потому что мне внутри сейчас так больно, что эту боль нужно дополнить физической. Я сказала, что доверяю тебе себя, и не отказываюсь от своих слов, ты сделал мне сейчас больно своим признанием, теперь сделай больно и лиши невинности. Кроме тебя я больше никому не позволю делать себе больно.
– Ненормальная, - погладил по щеке её Сандо. Николь расстегнула
– Верни меня на кровать, и не отпускай оттуда, пока не сделаешь то, ради чего мы сюда пришли.
– Тебе нужно немного успокоиться и расслабиться, - привлекая к себе, наёмник осторожно тронул застёжку топа на шее китаянки и, раскрыв её, снял верх одежды, под которым не было бюстгальтера. Скинув с себя куртку и майку, Сандо обнял Николь, начав целовать. – Если ты не расслабишься, будет действительно очень больно…
– Так и должно быть, иначе чем первый раз будет отличаться от последующих? Я хочу испытать то, чего боятся невинные девушки, хочу испытать с тобой то, чего с другими уже не смогу… - Прикосновения горячей кожи к другой такой же завели Сандо. Он уже давно не смотрел на размер груди Николь, да, она не была налитой и крупной, всего лишь небольшие холмики, легко накрываемые ладонью, но в этой девушке по отдельности не было ничего, что когда-либо служило эталоном сексуальности для него, а вот в целом почему-то выходило так, что хотелось её до повышенного давления, и верхнего, и нижнего. Сандо завалил её на заправленную постель, но через минуту они уже скомкали её движением своих тел. Мужчина хотел применить предварительную ласку, стянув трусики, но Николь отодвинула его руку, приподнимаясь на локте, чтобы встретиться взглядом с его черным взглядом. – Нет, этого уже было достаточно. Я хочу другую часть тебя.
– Но так будет приятнее…
– Мне не нужно приятно. Мне нужно немедленно! – взялась за пряжку его ремня девушка и быстро расстегнула её.
– Ненормальная, - в который раз повторил Сандо и, плюнув на не пригождающуюся прелюдию, опрокинул Николь назад, достав готовый член, толком и не опадавший с того момента, когда он увидел на этих бёдрах чужие руки в клубе. Это его бёдра, его задница, его ноги, его влагалище, его женщина! Коленями раздвинув пошире ноги Николь, он впился в её губы и грубо вошёл в неё, столкнувшись с препятствием, которое не дало ему сделать это одним рывком. Девственность. Первая в его жизни. Николь закричала, получая желаемое. Её прошила острая боль, от которой она выгнула спину. Сандо не стал приглушать крик, он сам должен ощутить всё полностью, то, насколько ей больно, то, как многое она ему отдаёт. Он вошёл глубже, ощущая что-то неповторимое, чувствуя себя настоящим воином, штурмующим крепость, врата которой таранил так нещадно.
– Аай, ай! А-а! – положила руку Николь на его живот, слегка придерживая, чтобы он немного остановился. Сандо убрал эту ладонь и, заведя обе руки Николь за её голову и пригвоздив их к подушке, закончил проникновение, сделав окончательное движение туда и обратно, чтобы убедиться, что скольжению члена внутри ничего не мешает. Кроме изумительно тесного и узкого влагалища, которое обхватывало его естество страстной ловушкой. – Ай! А-а-а! – снова завопила Николь, рыпнувшись под ним в бесполезной попытке соскочить с того, на что её насадили. Поняв, что не выберется, она всхлипнула. – Чёртов козёл, мне больно!
– Да ты что? – округлил глаза Сандо, играя изумление и прекратив фрикции. – Серьёзно? И подумать не мог.
– Я не думала, что это такой адский пиздец, - заматерилась она, поморщившись.
– Мне выйти? – наёмник едва не расхохотался от двоякого смысла: - В смысле, не из номера.
– Нет, оставь. – Он отпустил ей руки, замерев. Николь прислушалась к ощущениям. – Сделай ещё раз туда-сюда.
– Девочка, я тебя не на качелях качать пришёл, можно серьёзнее отнестись к процессу? – Она засмеялась, отходя от первого болевого шока. На внутренней стороне её бёдер показалась кровь. Сандо посмотрел на неё, чьё тепло разливалось и по нему. Было что-то в этом всём звериное, дикое, агрессивное. Не просто секс, а первый секс девушки, поддавшейся природным инстинктам и ставшей женщиной. «Моей женщиной» - повторил Сандо. Он наклонился и поцеловал её в висок, потом в щеку и, закончив на губах, спросил: - Я закончу? Осторожно.