Империя. Цинхай
Шрифт:
========== Выжившие ==========
– Николь! – воскликнул Энди, опускаясь к ней, на пол. Он стал оборачиваться к присутствующим людям: - Врача! Срочно, зовите сюда моего врача!
– Ааа! – скрючилась в очередном приступе боли Николь. Она успела взглянуть на Сандо, стоявшего гранитным утёсом над морем волнений людей, и не нашла никакого отклика на свои страдания, поэтому, когда её чуть отпустило, она ухватилась за руку Энди, сочувственно оглядывавшего ту, которую знал с пелёнок. – Мм… - простонала она, стиснув зубы. Из-под ресниц брызнули слёзы, вызванные мучениями внутри, и смешались с потом, катившимся из-под светлой чёлки.
– Что произошло?! Что она ела?! – кричал Энди служанкам, но те косились друг на друга, не
Сандо смотрел на Николь, ещё раз осилившую бросить на него взгляд, обвиняющий, зовущий, не понимающий, почему он не обнимет её хотя бы в этот страшный час? А если этот час последний? У наёмника на шее, среди прочих амулетов, висела крошечная амфора, в каких в прежние времена носили благовония или духи. На Утёсе богов такие амфоры вольным братьям раздавали для других целей, с другим содержимым. Среди старейшин был чойчжон, ведающий ядами и противоядиями. Он знал секрет средства, справляющегося с любым из известных ядом, и выдавал одну его порцию каждому наёмнику на год, чтобы тот мог себя спасти, если вдруг настигнет такая беда, и его попытаются уничтожить через отраву в еде. Второй порции в год не полагалось, наёмникам давался один шанс, в остальных случаях они сами должны были быть умнее и предугадывать угрозу своей жизни. Сандо схватился за эту амфору, сжав её в кулаке. Он знал, что тайное лекарство чойчжона поможет, но так же и знал, что его наняли ради безопасности Дами, и добровольная помощь Николь выдаст их отношения. А если не выдать их отношения – она умрёт. Сандо много раз видел, как действует тот или иной яд. На Утёсе не щадили ни своих, ни чужих. И он знал по всем признакам, которые проявляло отравление Николь, что пока придёт доктор – обратного пути от смерти уже не будет. А в дверях толпилось всё больше людей. Девушка сжимала зубы и молчала, хотя ей хотелось кричать уже не только от физической боли, но и для того, чтобы умилостивить возлюбленного и заставить его подойти к себе. Она чувствовала – это их последняя встреча. Слёзы текли по щекам, бледнеющим и обескровленным, но она хотела и перед смертью показать, что жестокость равнодушия будет на его совести, и она их не выдаст, смолчав и не обратившись к нему, как он от неё и требовал. Как требовали обстоятельства и условия, в которых они спутали свои судьбы.
Сандо оттолкнул мельтешившую перед ним служанку, упал рядом с Николь на пол, и, перехватив у Энди даже её руку, поднял её голову, кладя на свои колени. Сорвав с шеи противоядие, он вырвал зубами пробку и поднёс амфору к серо-синим губам китаянки.
– Пей! – грозно прошептал он. Николь застыла, на мгновения забыв даже о боли. Ресницы задрожали, а мокрые глаза уставились на вольного брата, не верящие, что он сделал это. – Пей! – поторопил её Сандо.
– Не надо… - Изогнувшись и опав обратно, Николь подавила очередной крик. – Ты не должен…
– Пей! – Девушка схватилась за живот и согнулась пополам, закричав опять и уже не управляя собой. Тяжело задышав, Сандо больше не думал. Он принимал решения и действовал. Вылив противоядие себе в рот, он поймал лицо Николь, крепко зафиксировал его в своих ладонях и прилип к ней поцелуем, через который перелил лекарство. Он не отрывал свои губы, пока не было проглочено всё до последней капли. Секунды отсчитывали жизнь Николь, медлить было некогда. Золотой осознавал, что выдал их связь и роман, но он и осознавал, что не может поступить иначе, оставшись у стенки наблюдать, как в агонии погибает та, что отдала ему своё сердце, а за ним и тело, всю себя. На весах лежали сохранность Николь и его репутация. Наёмник слишком гадкое и тёмное существо, чтобы печься о репутации, хотя, возможно, теперь на Утёсе богов будут на него смотреть по-другому, когда узнают, что самый первый и лучший воин размяк от чувств в сухих горах Цинхая. Возможно, какая-то репутация всё же должна была быть.
Поцелуй подействовал на Николь, как обезболивающее. Она обмерла и ослабла в руках Сандо, прекратив малейшие движения. Энди, открывший у себя на глазах нечто, о чём в своём доме не подозревал, чуть отодвинулся, позволяя вольному брату действовать, поскольку видел уверенность его движений и поступка и доверился
– Вот же дело дрянь!
– послышался голос Эдисона Чена. Кто-то повернулся к нему, кто-то нет. Никто и не заметил, когда он тоже оказался в числе зрителей. – Кто-то жёстко надумал подставить меня перед Николасом… я уезжаю! Скоро он будет здесь, а мне не нужна заваруха.
Второй сын исчез, отправившись спешно собирать вещи. Услышав его, и отходя от происшествия, подавшего надежду благополучного исхода, потому что Николь потихоньку прекращала орать, а только морщилась, всхлипывала и держалась за живот, большинство присутствующих задумалось о том, кто же стоял за покушением на младшую дочь Дзи-си? Кому перешла дорогу эта неприятная по характеру, но безобидная по делам девица? И половина из людей была согласна с тем, что первым подозреваемым был и будет в данном случае Эдисон, ненавидящий, вполне взаимно, Николаса, и знающий, кто самое дорогое для него создание, что может надломить его и уничтожить. Конкуренция между братьями была такой, что верилось в принесение в жертву сестры.
Вперёд всех собрался с мыслями Энди, поднявшийся на ноги и сразу же принявший грозный вид. Брови нахмурились, лицо озлобилось и уста потвердели, приготовившись изрекать повеления.
– Немедленно выяснить на кухне, кто и что сегодня готовил, все остатки проверить, только попробуйте не донести до проверки хоть одно блюдо! – Он заметил на прикроватной тумбочке Николь тарелку со сладостями. Взяв в руку эту тарелку, он вернулся к едва приходящей в себя девушке, и показал ей пищу: - Ты ела это?
Слабая Николь мутным взором обратилась к Энди, и чуть заметно кивнула головой.
– Это тоже на проверку! Уоллес! – Личный телохранитель и начальник охраны главаря мафии выступил из толпы. – Проследи за всем, самого проверенного человека в лабораторию с сопровождением, живо! – Синеозёрный поклонился и, перехватив тарелку, вышел ненадолго, чтобы распорядиться. – Энди бросил ещё один взгляд на пострадавшую, которая понемногу подавала признаки грядущего выздоровления. Особенно тягу к жизни выдавали пальцы, сомкнувшиеся на майке наёмника, через которую китаянка касалась его защищающей и спасительной, сильной груди. Хозяин дворца подошёл к Дами и, взяв её под руку, развернул прочь из комнаты. – Идём, пока будут готовы результаты анализа, выясним остальное, что возможно…
Сандо остался с Николь и, когда с позволения Энди вышли все, поднял девушку на руки и положил на кровать. Как раз тогда примчался доктор для осмотра. Прослушав и прощупав пациентку, он вынес вердикт: жить будет. Хотя уточнил, что кое-что в организме, скорее всего, пострадало, и требуется полное обследование и, скорее всего, небольшое лечение. А пока он лишь не советовал ничего есть, чтобы не задеть травмированный желудок. Разрешил пить и убежал за капельницей, чтобы подпитать протравленное тело.
Не успели они остаться одни, как забегали прознавшие о покушении родственники, сунули свой нос все: Цянь и Эмбер, Генри и Фэй, Джессика и Кристал, последним, медлительный и без эмоций на лице и в голосе, наведался Ифань, спросивший о самочувствии у Николь. К тому времени она уже вернула способность говорить, хоть и тихо, и успокоила брата, что ей намного лучше.
– Ну и хорошо, а то могло бы и… - разведя руками, попрощался Ифань, и не стал больше беспокоить сестру. Доктор принёс пилюли, закрепляющие эффект противоядия, и капельницу, аккуратно и ловко воткнув иглу в вену Николь. Похвалив того, кто дал «нечто», избавившее девушку от неминуемой смерти, врач удалился, попросив позвать его, если что-то понадобится. Сандо не выдержал и закрыл за ним дверь на защёлку, вернувшись на кровать к Николь. Осторожно забравшись на одеяло, он прилёг рядом, поднеся ладонь возлюбленной к губам и поцеловав. На глазах Николь опять выступили слёзы.