Империя
Шрифт:
Но тот снова всхлипнул.
— Я не могу предать хозяина. Это сильнее меня.
Пока он тут совсем не разревелся, пришлось перефразировать требование.
— Скажи мне, где амулет жениха. Парня по имени Дэйчи Исима. Меня вообще не интересует твой хозяин.
Слуга перестал всхлипывать: кажется, до него наконец дошло, что амулет больше не принадлежит его хозяину, а значит, сказав, где находится вещица, слуга не предаст своего драгоценного господина.
— Соляной амулет лежит на подушке,
Отлично.
Значит, амулет ещё не надет.
Я склонился к уху парня.
— Если я попрошу тебя помочь, ты поможешь? Тогда твой хозяин не пострадает.
Он мотнул головой и снова всхлипнул: это действительно было сильнее его.
— Нет… простите. Я выполняю приказы только своего хозяина. Как только у меня появится возможность предупредить его об опасности, то я сразу сделаю это. Мне всё равно, чем вы угрожаете. У меня свой Кодекс Крепостного.
До тошноты честный ответ.
Ещё и свой рабский Кодекс. Ну надо же. Варварам во время промывки мозгов Жрецы ещё и Кодекс в голову устанавливают?..
Я убрал кинжал от потного лица слуги и снова сунул кляп ему в рот, а потом повторно вырубил его несильным ударом в висок.
Парень хоть и промытый на всю голову, но инвалида из него делать не хотелось — он в моих бедах не виноват.
Я приоткрыл дверь и, убедившись, что поблизости никого нет, выскользнул из чайной на улицу. Через пару минут уже неспешно шёл через толпу к палантину молодожёнов, снова жуя рогалики, которые взял с подноса у ещё одного слуги.
Шкатулка, и правда, стояла справа от жениха.
Она была закрыта, и жених частенько гладил крышку рукой, будто проверяя, на месте ли его сокровище.
Я так же не торопясь обошёл палантин сбоку и встал позади толпы танцующих гостей, прислонившись плечом к стене соседнего дома. Нужно было подгадать момент, и я принялся выжидать, заодно поглощая рогалики (вкусные, заразы).
Жених и невеста постоянно приподнимались с кресел, чтобы принять очередное поздравление и подарки, молодожёны кланялись и благодарили, но почти всегда рядом со шкатулкой стояли слуги и следили за обстановкой.
Прождав около пятнадцати минут, я наконец приготовился действовать: молодожёны пошли танцевать, а под палантином остался только один слуга, да и тот глядел совсем в другую сторону.
Я присмотрел для себя пути отхода и только сделал шаг в сторону палантина, как в моё плечо вцепились чьи-то пальцы и оттащили обратно к стене.
— Ты совсем с ума сошёл?! — прошипели мне в лицо.
Мидори.
Принесла её нелёгкая именно сейчас!
Моя голова в бамбуковой шляпе была опущена вниз, чтобы спрятать глаза, но девчонка подошла вплотную и заглянула мне прямо в лицо.
— Тебя
Я не стал суетиться и нервничать вместе с ней, чтобы не привлекать внимания.
Лишь наклонился к уху Мидори и прошептал:
— Может, ты мне поможешь стащить амулет? Отвлечёшь на себя слуг и охрану, никто ничего и не поймёт. Ты же врёшь, как богиня.
Лицо Мидори вытянулось.
Она икнула ещё громче. Бант её розового пояса на кимоно дёрнулся, будто тоже занервничал.
— Я вообще врать не умею, у меня бы язык не повернулся кому-то сказать неправду, — объявила Мидори очень правдоподобно и с оскорблённой мордашкой.
— Ну да. Конечно.
— Это ты сейчас намекаешь, что я врунья? — Она прищурилась. — Да, я врунья. Богиня Лжи и Дезинформации. И что дальше?
— Тогда мне с тобой повезло. Может, ты случайно уронишь своего Пупса и наделаешь шума? Только и всего. Он же у тебя взрывается, как я понял.
Девчонка нахмурилась и… снова икнула.
— Я когда на тебя смотрю, у меня начинается стресс.
— Тогда не смотри. Просто урони Пупса чуть дальше танцплощадки. Ты же хочешь мне помочь, я вижу. А тебя даже никто не заподозрит. Ну уронила и уронила, с кем не бывает. Ты же своего Пупса везде с собой таскаешь, и все об этом знают.
Она поморщила нос.
— Мидори Арадо никогда не роняет своего Пупса, даже когда у неё икота от стресса, поэтому тебе придётся…
Фразу Мидори не закончила.
Раздался взрыв такой силы, что нас обоих отбросило на землю, как и всех гостей в округе.
Краем глаза я успел увидеть, как вспыхивают все припаркованные верхолёты…
Эпизод 8
Взрывом раскурочило не только верхолёты, но и площадку, на которой они стояли.
Брусчатку разнесло на куски.
В пыли и дыму скрыло ближайшие дома, столы, палантины и гостей. Началась паника. Отовсюду донеслись крики, стоны и плач. В огне затрещали верхолёты, пламенем объяло все машины до единой.
Я еле поднялся на ноги и, пошатываясь, бросился к Мидори.
Девчонка никак не могла подняться, лишь перекатилась со спины на бок и закашлялась до хрипоты.
— Вставай! — Я обхватил её подмышки и рывком поставил на ноги. — Надо уходить!
Глазами, полными ужаса, она посмотрела не на меня, а на хаос, что творился вокруг.
В криках и визге гостей, в треске и гудении пламени, я не сразу различил громкие мужские выкрики:
— Чароиты! Это чароиты!
Я потряс девчонку за плечи.