Империя
Шрифт:
— Догадался.
На лице девушки мелькнула тень гнева.
— Галей любил своего ученика, как сына, и однажды согласился показать ему секретные боевые приёмы Сановного Наставника, которые были доступны только ему. Бажен долго тренировался и немного освоил эти приёмы, а потом предложил Галею бой в Турнирном Иллюзионе. Один на один, без свидетелей.
— Только не говори, что Галей согласился.
— Согласился, — кивнула Мидори. — Когда веришь человеку, то веришь во всём. Галей и Бажен вошли в Иллюзион и начали схватку. Проигрыш ученика был
Девушка опустила голову.
— Очнулся учитель уже в госпитале, без левой руки. Целители еле его спасли, но с такой инвалидностью сразу встал вопрос о его статусе Сановного Наставника.
Я уже догадывался, что было дальше, и Мидори подтвердила мои предположения.
— На Совете Академии никто не поверил в предательство Бажена, потому что он представитель почтенного Военного Дома Орловых, а сам Галей никакому Дому не принадлежал. Он был из простолюдинов и всего добился сам, без поддержки Домов. А потом, прямо на Совете, Бажен продемонстрировал приёмы, которым научился у Галея.
— И занял место своего учителя?
Мидори внимательно на меня посмотрела.
— Опять догадался? Или поступил бы так же?
— Догадался.
(О таком сложно было не догадаться).
— Да, ты прав, — кивнула девушка. — Бажен предложил свою кандидатуру на статус Сановного Наставника. Совет Академии поддержал почти единогласно. Ну а дальше выяснилось, что Императорский Дом Искацин допускал свадьбу одной из своих принцесс только с Сановным Наставником. Через месяц Военный Дом Орловых из восточного княжества Бригантия породнился с Императорским Домом Искацин.
— А Галей уехал от позора в эту дыру, — мрачно добавил я.
— Эй! Вообще-то, я в этой дыре живу вот уже шестнадцать лет и вряд ли когда-либо увижу что-то другое.
Мы наконец дошли до лавки.
Улица выходила на ту самую площадь, где ночью происходила бойня с чароитами.
Сегодня о произошедшем напоминал только полуразвалившийся дом. Всё остальное уже вычищали до блеска слуги Торгового Дома Маямото. Кажется, их тут было человек пятьдесят.
Мидори с тоской глянула на варваров, усердно ремонтирующих площадь, и обратилась к продавщице. Пока девчонка возилась с покупкой персиков и расплачивалась пятнадцатью медными брумами, я раздумывал, что делать с полученной информацией о Галее.
Теперь стала понятна его ненависть к нартонцам. И то, что я похож на одного из них, сыграло со мной злую шутку.
Можно было предпринять что-то с долгами Галея, но Мидори права: если я полезу выплачивать за учителя его долги, то сделаю только хуже. Раз уж он не взял деньги сразу, значит, не возьмёт их и после. Ещё и возненавидит меня за своё унижение.
Одно мне стало ясно: ни одного ученика Фуми Галей больше не подпустит к себе настолько же близко, насколько подпустил Бажена Орлова.
С другой стороны, как и любой гений, он не потерял хватки, и ему интересны
Я видел это, когда дрался с ним. Схватка длилась совсем недолго, но и за те несколько секунд я успел заметить интерес в глазах учителя… а потом ненависть победила и снова поглотила Галея.
— Эй… господин Оками, ты и обратно меня провожать собираешься? — Мидори подошла ко мне с полной корзинкой персиков. — Только ты учти, что такое открытое внимание парня, у которого уже есть невеста, в нашей деревне осуждается. Слишком сильны старые традиции.
— Мы ведь просто разговариваем.
Девушка пожала плечами и пошла в обратную сторону.
— Кого это волнует, когда речь о традициях? Ты оказываешь мне знаки внимания, просто разговаривая со мной дольше обычного. Ещё и в лавку притащился.
Я посмотрел на Мидори и на её персики… которые в корзине.
— Тогда покажи мне, где живёт Галей. И я от тебя отстану.
— Вообще-то, у нас ещё совместные дела в Измаиле, и ты никуда от меня не денешься, — усмехнулась Мидори, но тут же покраснела, смутившись собственных слов (как бы она ни осуждала традиции, те сидели в ней крепко, вбитые с детства).
Девушка глянула на солнце.
— Ладно, если поторопимся, то мама не поймёт, что мы сделали крюк.
— Ну тогда давай, помогу… — Я потянулся за её корзиной.
— Ты сдурел? — совсем смутилась Мидори, отшатнувшись. — Нельзя! Если ты понесёшь мою корзинку у всех на виду, то это будет означать, что ты имеешь на меня виды, и если мама узнает…
— Да понял, понял, — перебил я её. — Неси сама, раз у вас традиции.
Дом Галея находился на окраине деревни Ютака.
Хотя эту постройку сложно было назвать домом. Так, лачуга с покосившейся дверью и бамбуковой крышей. Грязное окно изнутри закрывала занавеска, а в досках двери зияла дыра, вырубленная как попало.
У калитки стоял короб с откидной крышкой, сплетённый из тростника и наполовину наполненный пустыми глиняными бутылками.
Мидори взглянула на груду бутылок и поморщилась.
— Это всё, чему он может теперь научить. Как точно попадать бутылкой в мусорный короб прямо из дома через вон ту дыру. — Она показала на дверь и опять поморщилась. — Ладно, господин Оками, я пойду, мне надо торопиться, пока мама не поняла, что я тут с тобой торчу. И не забудь, что ты мне обещал насчёт моего отца. Другого отца… настоящего, а не этого.
Она поклонилась мне, развернулась и уже хотела уйти, но я остановил её, придержав за плечо.
— Погоди… а чего Галей терпеть не может? Чтобы мне случайно его ещё больше не разозлить.
Мидори покосилась на окно лачуги и прошептала:
— Он ненавидит наглость, но любит настойчивость. Терпеть не может лесть, но принимает почтение. Не любит расчётливость и хитрость, но ценит проницательность и холодный ум. — Девушка взяла персик из корзины, сунула его мне в руку и добавила загадочным тоном: — Думаю, у тебя всё же есть шансы, господин Волк.